Марина Цветаева: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "RAINER". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 2. Размер: 44кб.

Часть текста: Hemde) prahlte mit R und sprach uber ihn wie uber die selbstaufgenommennen Platten zu seinen Bildern: mein. Ich traf sie nur ein einziges Mal und liess sie weiterleben - ohne Sehnsucht. Heute, am 17-ten erhielt ich Ihren Brief und die sein (Briefbuch). Ihr Brief raucht - und rauscht - und glanzt - Bodensee - ein Wort aus meiner Kinderheit, ich war damals im Breisgauer Freiburg und hatte eine Freundin - Brunhild - von dorten, das Kind sah wie ein Seefraulein aus. Ich liebte sie so sehr (fur ihre Schonheit: Seefrauleinheit!) dass man uns schnell jeden Verkehr verbot - als ob ich der See ware, der sie heimwollte - von der Schul-Sandbank! Brunhild vom Bodensee. * ...Seit R habe ich Niemanden geliebt, in Niemanden gelebt, er war meine letzte Seele, meine letzte ander-Seele. * Als Sie so lange nicht schrieben, dachte ich: jetzt hat die Frau Angst, sie will kein grosses Gefuhl, sie ist erfullt - und liess Sie schweigen und hatte selbst nie geschrieben (geschrien). * ...Als mein Kind in Russland vo Hunger starb und ich es - so auf der Strasse von einen fremden...

Входимость: 2. Размер: 27кб.

Часть текста: и т. д. - не эпохами - не глыбами, а нашей дробью: миговеньем ока - т. е. что Атилла каждую данную минуту был Атилла, не Атилла-вообще (а сколько - какие толпы - сонмы - мириады - не-Атилл, и каждый - каждую данную минуту!) - не Атилла раз-навсегда. Потому-то так неудовлетворительна, неутолительна - история. * Мур, на улице: - Вы видали эту негрскую маму? * - Собаку зовут как меня. Я: - А как меня зовут? Шепотом: - Не знаю. - Нy, ты меня зовешь мам<ой?>, а другие все как зовут? - Марина Цветаева. * - Мама! Хотите сделаем пожар! Подожжем землю, чтобы все лысые горы стали. * (Про осу - или пчелу:) - У нее живот, как у тигра. * (Безумный, с младенчества, страх ос, пчел и мух. Особенно - мух. Панический.) * В Зоол<огическом> саду - про какую-то птицу: - Летний птенец. * Сто лет мне иногда кажутся, как сто фр<анков> - раз плюнуть! (Пометка: не то, что у меня этих ста фр<анков> было много, а то, что я знаю, что они по существу - не сто фр<анков>, что это - ложь, пустая цифра и звук. Но и кроме этого - вообще наплевать на франки (сроки).) * (Здесь кончается маленькая черная...

Входимость: 2. Размер: 53кб.

Часть текста: ей в Чехословакии, да и не таким, какой она знала по первому своему пребыванию здесь – семнадцатилетней. Гостеприимство подруги, Ольги Черновой, позволило ей поселиться с детьми в трехкомнатной квартире, которую та занимала на улице Руве, в 19-м округе, поблизости от канала Сен-Дени. Ей, Ариадне и маленькому Муру отведена была отдельная комната. В двух других жили сама Ольга Чернова и три ее дочери. Две семьи постарались с юмором и хорошим настроением принимать все неудобства, к которым ведет теснота. Но как бы ни была благодарна Марина той, что предоставила ей крышу над головой, она страдала от недостатка места и была так занята по хозяйству, что не имела ни минуты, чтобы высунуть нос наружу. Шум, который исходил от хозяек дома, какими бы они ни были милыми, их хождения взад-вперед за стенкой, даже само чувство их дружбы и сочувствия – не только действенное, но и тяготящее, – все это стесняло, все это мешало писать. И свою поэму «Крысолов» Цветаева заканчивала с огромным трудом. Может, именно этот тип, который бродит там, в рабочем квартале, куда она приземлилась за неимением лучшего, – одна из крыс, которых Марина описывает? Может быть, крысолов поведет детей, зачарованных звуками его флейты, именно сюда – к соседнему каналу? Она с тоской думала о том, что с ней станет, если вдохновение угаснет в такой затхлой атмосфере. И ее письмо Анне Тесковой от 7 декабря 1925 года – это почти сплошь жалоба на парижское заточение. «Вторично написать [Вам] не собралась не по отсутствию желания, но по абсолютной занятости: я в Париже месяц с неделей и еще не видела Notre-Dame! До 4-го декабря… писала и переписывала поэму. Остальное – как во ...

Входимость: 2. Размер: 2кб.

Часть текста: Цветаева М. И. - Пастернаку Б. Л., 31 декабря 1926 г. Bellevue, 31-го декабря 1926 г. Борис, Умер Райнер Мария Рильке. Числа не знаю, — дня три назад. Пришли звать на Новый год и, одновременно, сообщили. Последнее его письмо ко мне (6 сентября) кончалось воплем: Im Fruhling? Mir ist lang. Eher! Eher! [Весной? Мне это долго. Скорей! Скорей! (нем.)] (Говорили о встрече.) На ответ не ответил, потом, уже из Bellevue, мое письмо к нему в одну строку: Rainer, was ist? Rainer, liebst Du mich noch? [Райнер, что с тобой? Райнер, любишь ли ты еще меня? (нем.)] _______ Передай Светлову (Молодая Гвардия), что его Гренада — мой любимый — чуть не сказала: мой лучший — стих за все эти годы. У Есенина ни одного такого не было. Этого, впрочем, не говори, пусть Есенину мирно спится. Увидимся ли когда-нибудь? — С новым его веком, Борис! М.

Входимость: 2. Размер: 8кб.

Часть текста: растянуто – нет, большое, безмолвное и отвесное Р<ильке> как его скала Рарон, как его Рона, падающая со скалы, Р<ильке> – имя человека и поэта вместе, Р<ильке> просто он 1 ), словом, Р<ильке> написал мне однажды: ты не права, ты вправе 2 (в право-царствии, так скажу я). Иметь право – нечто случайное, частичное и собственническое (иметь!), нет! – быть в праве, в самой сердцевине – всегда. Вот – правда Р<ильке> и – моя правда. Когда-то, милая милостивая государыня, – Москва, революция, голод – мне пришлось обучать французскому языку одну богатую и ленивую девочку 12-ти лет. Итак: etre–avoir. Знаете, что открылось мне на первом же уроке? Я поняла сама, что Etre vaux mieux qu’avoir. И это было для меня несказанно большей (и дольшей!) радостью, чем пять фунтов картофеля, что дала мне за урок мать девочки, ибо: Etre vaux mieux qu’avoir, а мое открытие и было etre. Я ничего не хочу иметь (не имею детей, я сама – мои дети), лишь быть в вещах, прозревать их (не так, как Гёте, которого люблю, словно светлое неведомое чудо, вроде Богом сотворенного леопарда), не так, как Гёте (глубоким взором!), слышать вещи, как Р<ильке> (глубоким слухом – трубой), в них вслушиваться, их слушаться, им принадлежать, быть – вещами. (Р<ильке> был сам Беттиной, поэтому так и не нашел ее. 3 ) Милая милостивая государыня, Вы тоже нужны мне – нужны, чтобы быть. Мне не с кем говорить о Р<ильке>, то есть продолжать им жить. Многие знали его в Париже 4 , – и все они, когда-либо его видевшие, его чтили, но никто из них не нуждается в Р<ильке> так, как нуждаюсь я, никогда его не видевшая: не слышавшая. Мне нужны Вы, милая и милостивая, а не я – Вам, я обращаюсь к Вам, а не Вы ко мне. Вся ответственность – моя. Писать ему письма в тетради? На это у меня никогда не хватит времени, а, сверх того, безмолвная,...

Входимость: 1. Размер: 12кб.

Часть текста: из нее (Вас) получится» 1 . И вот – спустя столько лет – получилось. В каждом письме – стихе – время останавливается – навсегда, то есть становится чем-то вечным. (Если этого нет, значит, и написанного вовсе нет – или оно ничтожно.) Вечно начинается маленькая Рут. Вот почему, дорогая госпожа этот – почти что ужас и это – более чем изумленье, когда я увидала Вашу подпись. Значит, время все-таки движется. Значит, есть какое-то иное время, которое только и делает, что движется. – Точно так и с Р<илке>. В своих ранних письмах молодой Р<ильке> останавливается – неподвижно, как он стоял у окна, – навсегда. И пока я пишу эти строки, мне становится ясно, что Р<ильке>, собственно, никуда не двигался (в смысле своего продвиженья, развития), он всего лишь рос, как наши русские столпники, что пятьдесят лет подряд неподвижно стояли на деревянном столпе и в конце концов перерастали небо. (Я знаю, что Р<ильке> любил ходьбу, но когда в ходьбе не замечаешь, не чувствуешь своих ног, ощущая собственный шаг лишь по бегущим (летящим) мимо небесам и землям, это опять-таки рост – неподвижность – устремленность. Вам хотелось бы иметь письма? – Длинное, длинное тире. – Чтобы напечатать? Или только прочесть (получить)? Когда четыре года назад я перевела на русский несколько его писем (кажется, из книги (или журнала) его памяти в издательстве «Insel») и еще одно женское письмо о нем («Неизвестная» (Inconnue ) – знаете ли Вы это письмо – из книжки Э дм она Жалу), я написала небольшое предисловие: почему я не публикую писем Р<ильке> ко мне 2 . Кратко: раз я не сделала этого вчера, почему я должна это сделать сегодня? Произошло ли что-либо между вчера и сегодня, что дало бы мне внутреннее ...

Входимость: 1. Размер: 5кб.

Часть текста: И все так «изысканно и изломанно»… Далее — статья «Несколько писем Райнер Мария Рильке» Марины Цветаевой и ее же переводы из этих писем. Статьи я не понял, да и, кажется, понимать ее не нужно: М. Цветаева пишет для себя, а не для читателя, и не нам разбираться в ее темной нелепой прозе. В переводах, к сожаленью, тоже чувствуется ее слог. Есть и такие забавные предложенья: «вот строфы, сложенные для вас в субботу, гуляя по восхитительной аллее Холлингского замка». Совершенно не понятно, почему, кроме отрывков из писем Рильке, приведено еще некое письмо, о котором так говорит французский писатель Е. Жалу (автор книжки о Рильке): [486] «Несколько дней спустя после смерти Райнер-Мариа я получил следующее письмо, подписанное просто „Неизвестная“. Даю его, не изменив ни слова. Это такое человеческое, такое голое свидетельство…» и т. д. Увы! не «голое свидетельство», а махровая пошлость. В нем «незнакомка» очень пространно и слащаво повествует, как, при ней, Рильке дал парижской нищей красную розу вместо денег и как эта нищая схватила его...

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: 9 февраля 1927 г. Bellevue, 9-го февраля 1927 г. Дорогой Борис, Твое письмо — отписка, т. е. написано из высокого духовного приличия, поборовшего тайную неохоту письма, сопротивление письму. Впрочем — и не тайное, раз с первой строки: “потом опять замолчу”. Такое письмо не прерывает молчания, а только оглашает, называет его. У меня совсем нет чувства, что таковое (письмо) было. Поэтому все в порядке, в порядке и я, упорствующая на своем отношении к тебе, в котором окончательно утвердила меня смерть Р<ильке>. Его смерть — право на существование мое с тобой, мало — право, собственноручный его приказ такового. Грубость удара я не почувствовала — твоего “как грубо мы осиротели”, — кстати, первая строка моя в ответ на весть тут же: Двадцать девятого, в среду, в мглистое? Ясное? — нету сведений! Осиротели не только мы с тобой В это пред-предпоследнее Утро… — [Из незавершенного] Что почувствовала, узнаешь из вчера (7-го, в его день) законченного (31-го, в день вести, начатого) письма к нему, которое, как личное, прошу не показывать [Поэма “Новогоднее”]. Сопоставление Р<ильке> и М<ая>ковского для меня при всей (?) любви (?) моей к последнему — кощунство. Кощунство — давно это установила — иерархическое несоответствие. Очень важная вещь, Борис, о которой хочу сказать. Стих о тебе и мне — начало Попытки комнаты — оказался стихом о нем и мне, каждая строка. Произошла любопытная подмена: стих писался в дни моего крайнего сосредоточения на нем, а направлен был — сознанием и волей — к тебе. Оказался же — мало о нем! — о нем — сейчас (после 29-го декабря), т. е. предвосхищением, т. е. прозрением. Я просто рассказывала ему, живому, к которому же собиралась! — как не встретились, как иначе встретились. Отсюда и странная, меня самое тогда...

Входимость: 1. Размер: 9кб.

Часть текста: что отнюдь не мешало – критикам например – обвинять мои стихи в бессмысленности 1 . Ответ мой был один: когда у меня болит, и я знаю что болит и отчего болит – болит не меньше, м. б. больше, потому что нет надежды, потому что болезнь, при всей видимости случайности, хроническая. Так с чувствами. Хотите слово самого большого поэта – не хочется сказать современности, не мое мерило – просто самого большого поэта, который когда-либо был и будет – Рильке (Rainer Maria Rilke). – Ег war Dichter und hasste das Ungefahre 2 –(можно еще и Ungefahrliche: от Gefahr, т. е. безответственное) – так и я в своих лабиринтах. Простите за такое долгое лирическое отступление, но иначе Вам меня не понять. Мне бесконечно жалко, что у меня нет на руках своих вещей – иных уже не достанешь – насколько легче было бы беседовать через океан. Ведь всякое письмо – черновик, не доведенный до беловика, отсылая – страдаю. А времени проработать письмо – нет. Всякое письмо сопровождается угрызением моей словесной совести (совести пишущего, а м. б. и самого слова во мне). Эта своеобразная и трагическая этика была дана мне – если не взамен, то в ущерб другой. Трагическая потому что ей ни в сем мире ни в том – что награды! ответа – нет. Так например я могла бы быть первым поэтом своего времени, знаю это, ибо у меня есть всё, все данные, но – своего времени я не люблю, не признаю его своим. …Ибо мимо родилась Времени. Вотще и всуе Ратуешь! Калиф на час: Время! Я тебя миную 3 . Еще – меньше, но метче: могла бы просто быть богатым и признанным поэтом – либо там, либо здесь, даже не кривя душой, просто...

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: 1 с таким посвящением: Прими песок и ракушки со дна французских вод моей (что так странна!) души… Хочу, чтобы ты увидела, Марина, пейзажи всех широт, где тянется она от пляжей Cote d’Azur в Россию, на равнины. Р. (Конец июня 1926) Мюзот. Прочитав позже в Вашей р<ильковской> книжке о Родене: «Le poete s’exprime par des mots, le sculpteur par des actes» 2 , я вспомнила, как мы с ним обменялись этими дарами. Сегодня Вы действуете как скульптор! Тысячекратное Вам спасибо и – человеку все мало! – все-таки просьба: сказать мне однажды еще и словами, как Вам живется, каково Вам и вашей душе, и удалось ли Вам еще раз навестить деревья-гиганты Вашего детства (на Боденском озере?), – многое и все. Вышел ли следующий том писем Р<ильке>? 3 Наверное, нет – из-за кризиса. Жаль. Жива ли еще его мать? 4 Все это и многое другое мне хочется знать. А пока – обнимаю Вас от всего сердца. Марина Цветаева-Эфрон Р. S. Надеюсь, Вас порадует мое ответное деяние – эта древняя-древняя вещь из татарского Крыма, привезенная мной еще из России 5 . Примечания 1 Правильно: «Vergers». См. письмо 6 к Рильке и комментарий 2 к нему. 2 Год назад Цветаева получила от Н. Вундерли-Фолъкарт (см. начало письма 4) среди книг Рильке, по-видимому, и его книгу о Родене во французском переводе (Rainer Maria Rilke. «Auguste Rodin». Paris, 1928). Афоризм, неточно цитируемый Цветаевой, принадлежит итальянскому автору Помпонию Гаурику (ок. 1480–1530) и использован Рильке в качестве одного из эпиграфов к его книге «Огюст Роден» (У Гаурика: «У поэта – слова, у скульптора – деяния». – Из диалога «О скульптуре», 1504). См. Небесная арка. С. 358–359, а также письмо 12 к Н....

Поиск по творчеству и критикеCлово "RAINER"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "RAINER"