Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
8-го июня 1930 г.
Милостивая государыня,
всего лишь несколько слов, чтобы Вы знали: я получила Ваше славное письмо.
В ближайшие дни я еду в Савойю – там должны мы были встретиться с Р<ильке>. Он спрашивал: «Когда?»1 Я сказала: «В комнатах я сидеть не желаю, а на улице зимой холодно, так что…»2 Тут он сразу же отозвался, и странно (весь он!) – писал о чем-то другом и внезапно, отрывисто:
Только не надо ждать весны!3
Это было его последнее письмо. Я изумилась тогда: ему-то незачем так спешить, да и ради меня незачем. Что такое? – Это было то самое.
Вот.
Итак, в ближайшие дни уезжаю в Савойю. И, быть может, милая милостивая государыня, Вам однажды захочется навестить меня там. Это деревушка, близко от Шамони. Ведь я сама не могу к Вам приехать, как бы мне ни хотелось. Я – русская, визы мне не дадут, к тому же в Швейцарии все так дорого – душе моей лучше б странствовать в одиночку.
Как это было б чудесно! Вы обрадовались бы мне (я зову Вас, поэтому говорю о Вашей радости). Так Р<ильке> тоже радовался мне, я была наверное его последней радостью как женщина и чужестранка, и к тому же еще – волжский мир4.
В Савойе я пробуду три месяца. У мужа больные легкие, с декабря месяца он в санатории, теперь он снял для нас крохотный летний домик неподалеку. Для нас, то есть для меня и детей: девочка шестнадцати лет и пятилетний мальчик. Мне самой – тридцать пять5.
Может быть, Вам удастся совершить это небольшое путешествие, иначе мы никогда не встретимся. К сожалению, у нас лишь комнатка с кухней, но в Сен-Лоране6
Сен-Лоран называется это место, оно очень красивое.
Не говорите: нет, скажите: да или: пожалуй. Только не говорите: нет. За три месяца многое может измениться.
Вот мое вступление к письмам Рильке7. Я постаралась, как могла, его улучшить, но все равно звучит по-другому. Вся интонация не та. Совсем не-я. Вяло.
Марина Цветаева
Мой адрес:
Г-же Цветаевой-Эфрон
Замок д’Арсин
Верхняя Савойя
Это адрес моего мужа, своего я еще точно не знаю8. Он передаст мне Ваше письмо. Замок д’Арсин напоминает замок Райнера: такая же древность, такое же положение. И Сен-Лоран – совсем близко.
– Далеко! Бесконечно далеко!
<ильке> на его могиле? Почему ее не было у его постели? Бедная старая женщина!9
Хороша ли (справедливая ли) книга Лу Саломе? Есть ли в ней Он?10
Примечания
1 Такого «прямого» вопроса Рильке Цветаевой не задавал.
2 В письмах Цветаевой к Рильке этих слов не содержится.
«…Не откладывай до зимы!» (Письма 1926 года.. С. 196).
4 В «Небесной арке» приводится надпись Цветаевой на французском переводе ее очерка о Рильке в «Cahiers de 1’Etoile» (см. выше): «Может быть я однажды и переведу это на немецкий – но я слишком уж отдалилась от этого языка. Р<ильке> был моим последним немецким. Моим любимым языком, моей любимой (даже во время войны) страной, как для него Россия (волжский мир). С тех пор, как он ушел, у меня нет ни друга, ни радости». Слова «волжский мир» Цветаева заимствовала у Рильке. (Небесная арка. С. 324, 334.)
5 Ариадне Эфрон было в то время почти 18 лет, самой Цветаевой – 37 лет.
6 Название поселка в Верхней Савойе.
7 Одновременно с письмом Цветаева отправила Н. Вундерли-Фолъкарт номер «Cahiers de 1’Etoile» с переводом своего очерка (см. выше). На титульном листе журнала была сделана надпись: «Госпоже Нанне Вундерли-Фолькарт – с любовью Марина Цветаева. Медон, 7 июня 1930 Франция». (Там же. С. 337–338.)
9 См. письмо к Анне де Ноай и комментарий 12 к нему.
10 Имеется в виду книга: Lou Andreas-Salome. Rainer Maria Rilke. Leipzig, 1928. Андреас-Саломе Лу (урожденная Луиза фон Саломе; 1861–1937) – немецкая писательница. Вместе с Рильке в 1899 и 1900 гг. совершила путешествие в Россию. «Они оба (Рильке и Андреас-Саломе. – Сост.) выучились говорить по-русски и любят Россию и все русское больше немецкого…» – писала знавшая их Софья Николаевна Шиль (1863–1928), писательница и переводчица (Путь. М., 1913, № 12. С. 29–30).