Поиск по творчеству и критике
Cлово "TERRE"
Входимость: 4. Размер: 14кб.
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Входимость: 2. Размер: 7кб.
Входимость: 2. Размер: 50кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 14кб.
Часть текста: des Hommes {Экзюпери — Планета людей (фр.)} — глава Hommes {Люди (фр.)} изуродована. Взяла из рук.— Вы осторожнее! Испанцы легко обижаются! — Я тоже легко обижаюсь. Пароход отошел в 7 ч. 15 мин. Единств<енный>, кроме нас, русский пассаж<ир>, пожилой, седой, здоровый, воскликнул: — Теперь уж никакая сила не остановит.— Все подняли кулаки. ___ Это было 12-го июня 1939 г., в понед<ельник>, в 7 ч. 15 мин. Последнее, что я сдел<ала> — купила — Terre des Hommes (чудом! сама увидела, вопр<еки> продавщице, которая сказала, что — нет) и напис<ала> 4 открытки. ___ Качало (не очень) 13-го и 14-го, я сразу легла и не вставая пролежала полных два дня и ночи, есть мне приносили, читала и много спала, лек<арство> приняла только раз — 14-го, 0,5 г.; но и до этого не тошнило, так что не знаю — лек<арство> ли, лежание ли, Мура, к<оторый> весь 1-ый день бегал и качался на носу, на 2-ой укачало, не мог есть, дала лек<арство>. Испанок укач<ало> — всех, и половину испанцев.— Они все равно будут есть (сказала бывалая serveuse {подавальщица (фр.)}): есть и рвать — и потом танцовать — и — опять рвать. ___...
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Часть текста: и светила русской эмиграции, и скромные литературные труженики отзывались о поэтессе учтиво и вяло, отнюдь не разделяя моего восхищения. Добрейший и язвительный Сергей Мильевич Рафальский или Кирилл Дмитриевич Померанцев, мой сосед на rue Erlanger и в «Русской мысли», откровенно предпочитали — первый Маяковского, второй Георгия Иванова. Рафальский, помнится, встречался с Цветаевой в Праге, но все его сведения о Цветаевой сводились к единственной фразе, которую он повторял не без удовольствия: «Она была, голубчик... как вам сказать? Да — именно так — естественная неестественность» — и раскатывался мелким добродушным смехом, видимо довольный найденным определением. Померанцев, насколько мне помнится, никогда Цветаеву не видел, но однажды парижским вечером в течение трех часов излагал свою поэтическую концепцию, из которой исходило совершенно очевидное преимущество Георгия Иванова перед Мариной Цветаевой. Должен признаться, что по сравнению с этой концепцией броуновское движение молекул могло сойти за образец элегантности и гармонии. Обилие цитат из Штейнера и прочих духовидцев тщетно поддерживало довольно косноязычный солилок. Когда смутный антропософский обвал завершился, Кирилл Дмитриевич...
Входимость: 2. Размер: 7кб.
Часть текста: немного, сколько позволяет время, вернее — отсутствие его. Твое письмо очень тронуло и согрело меня, больше — зарядило какой-то внутренней энергией, все реже и реже посещающей меня. Спасибо тебе за него. Нет, я не читала отзыва в «Новом мире», а только отзыв на отзыв в «Литературной газете». Я и этим слабым отголоском той статьи была очень огорчена, не потому, что «выругали» то, что мне нравится, а оттого, что у критика создалось впечатление, по моему мнению, настолько же ложное, насколько «научно обоснованное», я не поверила в ее, критика и критики, искренность, что меня и огорчило главным образом. В твоем «Фаусте» преобладает свет и ясность, несмотря на все чертовщины, и столько жизни и жизненности, даже здравого смысла, что все загробное и потустороннее тускнеет при соприкосновении, даже, несмотря на перевод, чуть отдает бутафорией. (Занятная это, между прочим, вещь — этот самый Гетевский здравый смысл, в конце концов, всюду и везде преодолевающий стиль, дух времени, моду, фантазию, размах. Что-то в нем есть страшно terre-á-terre, [131] и его «бог деталей» с деталями вместе взятый — очень хозяйственный дядя, все детали ладно пригнаны и добротны, а остальное — украшение, позолота. Так чувствуется, что именно в «Германе и Доротее» он у себя дома, да и в «Страданиях молодого Вертера», там, где еще только дети и бутерброды и...
Входимость: 2. Размер: 50кб.
Часть текста: (местности) ___ Ммур, вчера: Аля, неужели ты этими своими глазами видела Россию: Москву: ну — всё — то — такое… чего я никогда не видал… ___ Ривьера <не дописано, оставлено пустое место.> ___ Читает Мертв<ые> Души (выразительно — увлекательно — вспоминаю О. Л. Канцель о Муре (С<ен> Лоран, лето — формулу Мура: Какой увлекательный мальчик!) итак читает М<ертвые> Души: спящему Сереже, рисующей Але, шьющей мне, а больше всего; себе: (меню Чичикова) — «<пропуск слова> с горшком, сосиски с киской… кислой капустой…» ___ — Мур, повторяю тебе: из тебя-выйдет либо писатель, либо… — Вратель! — Неужели цифры никогда не кончаются? — Как звезды. ___ Вчера в первый раз в жизни — с упоением! — играл в настоящей мужской компании (двор дома А. И. Андр<еевой>, пока смотр<ели> кварт<иру>.) — Там был маленький мальч<ик> один — 10 л<ет>, или 12, но такой дохлый! чахлый! —он мне давал такие пощечины, такие пощечины! —А ты? — Я тоже. Митя его держал, а я его бил: избивал. ___ Обычная утренняя ссора с С<ережей>. За кофе (20 м<инут>спустя) Мур, глядя на С<ережу>: — Мама, Вы замеч<аете>? Папа сейчас будет мириться: Просветлели небеса… — Это из моего «Паровоза». ___ Высшая похвала (не без желания задеть): — Это сейчас очень современно. ___ — Мама, смотрите, рисунок: это (какой-то квадрат) Danger de Моrt {смертельная опасность (фр.)} , а это он и она стоят, в спортивном. ___ Вот уже год ка<к> различ<ает>...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: Вся Чехия сейчас одно огромное человеческое сердце, бьющееся только одним: тем же, чем и мое. Глубочайшее чувство опозоренности за Францию, но это не Франция: вижу и слышу на улицах и площадях: вся настоящая Франция — и тoлпы и лбы — за Чехию и против себя. Так это дело не кончится. Вчера, когда я на улице прочла про генерала Faucher [Начальник французской военной миссии в Чехословакии, генерал Фошэ подал в отставку и записался на время войны волонтером в чехословацкую армию] — у меня слезы хлынули: наконец-то! До последней минуты и в самую последнюю верю — и буду верить — в Россию: в верность ее руки. Россия Чехию сожрать не даст: попомните мое слово. Да и насчет Франции у меня сегодня великие — и радостные — сомнения: не те времена, чтобы несколько слепцов (один, два — и обчелся) вели целый народ-зрячих. Не говоря уже о позоре, который народ на себя принять не хочет. С каждым часом негодование сильней: вчера наше жалкое Issy [Исси-ле-Мулино] (последнее предместье, в котором мы жили) выслало на улицу четыре тысячи манифестантов. А нынче будет — сорок — и кончится громовым скандалом и полным переворотом. Еще ничто не поздно: ничего не кончилось, — все только начинается. ...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: Бискайского залива], и день, проведенный с испанцем, ни слова не знавшим по-франц<узски>, как я — по-испански, — в оживленной беседе, в которую вошло решительно — все. Теперь друг — на всю жизнь. 20-го мы вернулись, а следующий за нами поезд, которым мы чуть-чуть не поехали, потерпел крушение: были стерты в порошок два вагона — п. ч. — деревянные. А мы тоже ехали в деревянном, я раньше и не разбирала. Странно (верней — не странно), я как раз вчера вечером купила заграничную марку — писать Вам, а нынче утром — Ваше письмо. Я чувствовала, что Вы моего испанского не получили, — Вы никогда так долго не молчите. Все лето писала свою Сонечку — повесть о подруге, недавно умершей в России. Даже трудно сказать “подруге” — это просто была любовь — в женском образе, я в жизни никого так не любила — как ее. Это было весной 1919 г. — это была весна 1919 г. И с тех пор все спало — жило внутри — и весть о смерти всколыхнула все глубины, а м. б. я спустилась в свой тот вечный колодец, где все всегда — живо. Словом, это лето я прожила с ней и в ней, и нынче как раз поставила последнюю точку. Писала все утра, а слышала, слушала ее внутри себя — целый день… <…> …Вышла большая повесть: 230 моих рукописных страниц. Пойдет (тьфу, тьфу, не сглазить) в новом русском шанхайском журнале “Русские Записки”, где мне, пока что, дают полную волю. Ничего другого не писала, только письма… <…> …Нет, дорогая Анна Антоновна, не хочу быть для Вас ни идеей, ни видением: если бы Вы знали, насколько я жива. Даже загнанная в невылазную щель быта. …Сплошная обида: так часто люди ездят в Прагу —...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: Но ты права своей чистой непритязательностью и полнотой целого, откуда ты черпаешь, и в этом — твое беспрерывное право на бесконечность [372] . Каждый раз, когда я пишу тебе, я хочу писать как ты, высказать себя по-твоему, при помощи твоих невозмутимых и все же таких волнующих средств. Как отражение звезды твоя речь, Марина, когда оно появляется на поверхности воды и, искаженное, встревоженное водою, жизнью воды, струями ее ночи, ускользает и возникает снова, но уже на большей глубине, как бы сроднившись с этим зеркальным миром, и так после каждого исчезновения: все глубже в волнах! (Ты — большая звезда!). Помнишь ли, как молодой Тихо Браге [373] — тогда он еще не занимался астрономией, а учился в Лейпцигском университете — приехал на каникулы домой, в имение своего дяди... и там обнаружилось, что он (несмотря на Лейпциг и занятия юриспруденцией!) уже так хорошо знал небо, так выучил его наизусть (pense: il savait le ciel par cœur [374] ), что один лишь взгляд его скорее равнодушных, чем пытливых глаз подарил ему новую звезду в созвездии Лиры: его первое открытие в звездном мире. И не эта ли самая, или я ошибаюсь, звезда Альфа в созвездии Лиры, visible de toute la Provence et des terres mediterraneennes [375] , предназначена теперь носить имя Мистраля [376] ? Впрочем, не...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: было шестнадцать лет, я видела сон: меня безумно, с небесной страстью, полюбила маленькая девочка, которую звали Маруся. Я знала, что она должна умереть и я ее от смерти прятала — в себя, в свою любовь. Однажды (все тот же сон: не дольше трех минут!) я над ней сидела — была ночь — она спала, она спала, я ее сторожила — и вдруг — легкий стук — открываю — на пороге — цветок в плаще, огромный: цветущее деревце в плаще, в человеческий (нечеловеческий!) рост. Я — подалась и он — вошел. Потом это видение отобразилось в моем Мoлодце, где сама Маруся становится дeревцем: барин влюбляется в деревце, не зная, что оно — женщина. Вы ведь всего этого не знали, как не знали магии надо мной слова азалия, моей вечной мечты о деревце, которое будут звать азалия — как женщину, — только лучше. Ариадна! Моя мать хотела сына Александра, родилась — я, но с душой (да и головой!) сына Александра, т. е. обреченная на мужскую — скажем честно — нелюбовь — и женскую любовь, ибо мужчины не умели меня любить — да может быть и я — их: я любила ангелов и демонов, которыми они не были — и своих сыновей — которыми они были! — — Ариадна, никто не подарил мне цветущего деревца, которое зовут азалия. …И еще — какой мой поступок: подарок в день своего рождения (— Мама! Что Вы мне подарите в день своего рождения? из года в год — Мур). — Ариадна, я третий день живу этим деревцем и над этим деревцем:...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Цветаева М. И. - Тесковой А. А., 24 сентября 1936 г. 24-го сентября 1936 г. Vanves (Seine) 65, Rue J. В. Potin Дорогая Анна Антоновна, С большой грустью получила Вашу скорбную весть, ибо знаю, что для Вас была мать [Мать А. А. Тесковой скончалась 20 сентября 1936 г.]. И никаких слов, конечно — нет. Ибо ее стул — пуст. Когда сможете, напишите мне — кaк пришла смерть: ушла — жизнь. …Я как раз переводила в те дни “Брожу ли я вдоль улиц шумных”, и кончается — тaк: Ou me prendra la Destinee? En mer, en guerre, ou en chemin? Ou bien les flours de ma vallee Recouvriront mes restes vains? Ou ’importe pour un corps sans vie Dans quel recoin s’aneantir! Et cependant — en terre amie, Cherie — je voudrais dormir. Que sur та dalle blanche ou noire L’enfance joue tout l’ete, Et que la Mere sans Memoire Y mire et mire sa beaute… [Три последние строфы стихотворения А. С. Пушкина “Брожу ли я вдоль улиц шумных…”: …И где мне смерть пошлет судьбина? В бою ли, в странствии, в волнах? Или соседняя долина Мой примет охладелый прах? И хоть бесчувственному телу Равно повсюду истлевать, Но ближе к милому пределу Мне все б хотелось почивать. И пусть у гробового входа Младая будет жизнь играть, И равнодушная природа Красою вечною сиять” (1829).] Обнимаю Вас и, если разрешите — Августу Антоновну [Сестра А. А. Тесковой.]. Nicht verschwunden, nicht verschollen, nur vorangegangen! [Не исчезнуть, не пропасть без вести, только быть впереди! (нем.)] МЦ.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: Тетрадь третья (Страница 7) * Мур - 5-го мая 1931 г. - А как слоны ласкаются? * Я Почему любят спать с красивыми? (В темноте) Значит все-таки - сознание. Значит дело не в прямом ощущении (одном - всегда, с красивой и некрасивой, любимой и нелюбимой), а - в освещении (изнутри). * На улице, маленький мальчик - матери: - Maman! Regarde ce qu'elles sont belles! Мать: - Elles sont en fleur, - ca ne nous avance en rien ["Посмотри, какие красивые!" - "Они цветут, - но нам от этого никакого проку" (фр.)]. (Могло бы - о девушках...) * Удивительно, что прошедшее (истекшее) время так же подробно проходило, как наше, год за годом, день за днем, час за часом, миг за мигом, - не пластами: Атилла, Цезарь, и т. д. - не эпохами - не глыбами, а нашей дробью: миговеньем ока - т. е. что Атилла каждую данную минуту был Атилла, не Атилла-вообще (а сколько - какие толпы - сонмы - мириады - не-Атилл, и каждый - каждую данную минуту!) - не Атилла раз-навсегда. Потому-то так неудовлетворительна, неутолительна - история. * Мур, на улице: - Вы видали эту негрскую маму? * - Собаку зовут как меня. Я: - А как меня зовут? Шепотом: - Не знаю. - Нy, ты меня зовешь мам<ой?>, а другие все как зовут? - Марина Цветаева. * - Мама! Хотите сделаем пожар! Подожжем землю, чтобы все лысые горы стали. * (Про осу - или пчелу:) - У нее живот, как у тигра. * (Безумный, с младенчества, страх ос, пчел и мух. Особенно - мух. Панический.) * В Зоол<огическом> саду - про какую-то птицу: - Летний птенец. * Сто лет мне иногда кажутся, как сто фр<анков> - раз плюнуть! (Пометка: не то, что у меня этих ста фр<анков> было много, а то, что я знаю, что они по существу - не сто фр<анков>, что это - ложь, пустая цифра и звук. Но и кроме этого - вообще наплевать на франки (сроки).) * (Здесь кончается маленькая...