Поиск по творчеству и критике
Cлово "SALLE"
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: и ее сестра Юлия (будущая послушница о. Сергия Булгакова и монахиня). Пишу об этом, потому что таковым, наверно, был и ее стихотворный — с Цветаевой связанный — мир, с каковым мне познакомиться не довелось. К концу 1923 года, в результате еще нескольких встреч с Екатериной Рейтлингер, ее многих других высказываний на разные темы и некоторых ситуаций (спешу сказать) чисто психологического порядка, которые уязвили мое 18-летнее самолюбие достоевского Подростка, мое несколько критическое отношение к этой особе выродилось в саркастическую неприязнь, разлившуюся и на предметы ее преклонения, в частности и на Марину Цветаеву: заглазно, потому что я ее тогда еще нигде не встречал. С такими-то неблагоприятными чувствами мне и довелось узреть в первый раз поэтессу летом 1924 года. Было это в одном из местечек, расположенных на речке Бероунк, в 20–30 километрах от Праги, где русские жили тогда не только летом, но (из-за квартирного кризиса) и зимой. Помню только три их названия: Cernosice, Revnoce i Horni Mokropsy. В одной из этих деревень и жили Эфроны-Цветаевы. Как и в Збраслеве над Влтавой, где долгое время прожила наша семья и еще многие русские пражане, на берегах Бероунки установился обычай собираться для бесед, лекций, игр, спектаклей и концертов. Там это происходило в своего рода salle des fetes [164] окруженной зеленью, и на их, как и на наши, вечера приходили русские из соседних деревень и даже приезжали из Праги. Во время антракта одного из таких вечеров, когда еще было светло и компания, в которой находились мы с братом Володей, вышла наружу подышать свежим воздухом, кто-то мне указал на выходившую из зала на крыльцо Цветаеву. Я увидел в профиль совсем не глупо-самодовольное ...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Цветаева М. И. - Сосинскому В. Б., 23 апреля 1930 г. Милый Володя! А Вы сможете быть у меня на вечере распорядителем? А то у меня только одно лицо мужского рода, – маловато. Об этом же прошу и Варшавского 1 : надпишите пожалуйста закрыточку, не знаю адреса. Думаю (между нами) что вечер будет постыдноватый: одновременно бал в пользу Приречья 2 и еще что-то. – А у меня на вечере новый номер, к<оторо>го не угадать! Сама удивлена выше слов. – Насчет распорядительства ответьте. (Хотя – может быть – и рассаживать будет некого! Разве что – участников!) Написали ли заметочку? 3 Сердечный привет всем. МЦ. Медон, 23-го апреля) 1930 г. Примечания 1 Варшавский Владимир Сергеевич (1906 – 1977) – прозаик, публицист. После октябрьских событий в эмиграции. Окончил юридический факультет Пражского университета. В 1926 г. перебрался в Париж. Сведений об участии Варшавского в вечере 26 апреля в хронике событий не обнаружено. По мнению В. Б. Сосинского, здесь речь идет о каком-нибудь из многочисленных парижских землячеств. Возможно, имеется в виду концерт-бал «сибиряков и дальневосточников», который состоялся 26 апреля 1930 г. в Salle «Jean Goujon» по адресу: 8, rue Jean Goujon, 8 arr. (Последние новости. 1930. 25 мая). 3 Вероятно, имеется в виду заметка В. Сосинского в соавторстве с М. Слонимом о деятельности литературного объединения «Кочевье» (в котором участвовала и Цветаева) для информационного выпуска этого объединения (увидел свет в 1931 г.).
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Цветаева М. И. - Гронскому Н. П., около 30 апреля 1929 г. <Около 30-го апреля 1929 г.> 1 Николай Павлович! Приходите завтра утром ни свет ни заря по делу выступления Волконского 2 . Ведь у меня читает Св<ятополк->Мирский и Волконского нужно предупредить (не знаю их взаимоотношений), а объявление (платное) в П<оследние> Нов<ости> должно быть сдано завтра до 12 ч. 3 – кого же объявлять?? Словом, будьте у меня не позже 9 ч. (девяти). А то – неизвестно что. Благодарная днесь и впредь МЦ. Примечания 1 Датируется по содержанию. 2 Речь идет о предполагаемом участии С. М. Волконского в вечере Цветаевой 25 мая в salle Vaneau (34, Rue Vaneau). (См. ниже.) 3 К моменту публикации первого объявления в «Последних новостях» (2 мая) вопрос об участии Д. П. Святополк-Мирского и С. М. Волконского, видимо, еще не был решен, так как в напечатанном анонсе была указана лишь Цветаева. В последующих публикациях объявлений в газете (21, 23 и 24 мая) программа вечера была уточнена: С. М. Волконский. Рассказ «Репетиция и представление» – М. Цветаева. Стихи и поэма «Перекоп». См. также комментарий 1 к письму 45 к А. А. Тесковой (т. 6). Что касается участия в этом вечере Святополк-Мирского, то в письме С. Эфрону от 19 мая 1926 года он писал: «На вечере М. И. выступать считаю большой честью, но боюсь, что <…> мое участие многих оттолкнет». По совету Сувчинского Святополк-Мирский от участия в вечере отказался (Smith G. S. The Letters of D. S. Mirsky to P. P. Suvchinskii, 1922-31. Birmingham, 1995. P. 217).
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Часть текста: во мне каких-то вещей (сил) и их необходим<ость>и даже неизбежность — сказаться, свершиться. Моя робость была моя, моя смелость была только смелостью <под строкой: (слепостью, зрячестью)> СИЛ. ___ Как в других и из других — инстинкты, так из меня — душевное. Инстинкты души. Бог мне дал такое самосознание, самопризнание только потому, что знал, что меня (КАК меня) не узнают и не признают. ___ 9-го июля 1933 г. Как я кончала любить? Всегда — окончатель<но> убед<ившись> в ничтожестве (и наличности в нем конца и нензбежн<ости> конца с ним) Правда, что я иногда долго, насильств<енно> долго убеждалась. ___ Что такое любовь? Пишу после сна: об Африке, слово «ракета», потом Таня, к<отор>ой я д<олжна> была рассказать о Завадской и с к<отор>ой собир<аюсь> на пароходике за-город. (Красивый раскрашен<ный> англич<анин> в крылат<ке> похожий на портр<ет> Лоренса (Lawrence) Что такое любовь? Магическ<ий> круг, из к<оторо>го не зная слова не выйдешь (не зная слова — не войдешь). Когда круг оказывается — простым, нарисов<анным>, начерч<енным> на песке тобою же — ты просто вышагиваешь. Это «простым» и есть слово. Заколдован — расколдован. ___ Cl Seine t0, rue Lazare Carnot 10-го июля 1933 г. Милая Вера Степановна, Я очень рад...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 9 января 1928 г. Meudon (S. et О.) 2, Avenue Jeanne d’Arc 9-го января 1928 г. Дорогая Саломея, Всячески сочувствую: то же и хуже, – кроме харка, сморка и хорка (у меня) еще короста, честное слово! т. е. вся голова в нарывах, выстрижена в 10-ти местах, несколько дней ходила перебинтованная как солдат, в самочувствии Иова 1 , – и резали, и мазали, – все новые и новые, теперь лечусь дрожжами и кажется вылечиваюсь. Во вторник боевая лекция Алексеева, первое открытое выступление Евразийцев 2 , афишу прилагаю, а в среду доклад Слонима о молодых писателях за рубежом 3 (где он их видел??), пойду исключительно в целях Вашей книги и его посрамления. Давайте так: Вера С<увчин>ская Вам позвонит и Вы с ней сговоритесь, а она меня известит. Алексеев, к сожалению, уезжает на днях. До свидания, желаю здоровья, сердечный привет А<лександру> Я<ковлевичу>. Целую Вас. МЦ. Примечания 1 То есть покрытого струпьями, как библейского пророка Иова, веру которого Бог испытывал страданиями. 2 Доклад проф. Н. Н. Алексеева (о нем см. комментарий 5 к письму 35 к А А. Тесковой в т. 6) «Идеократия и евразийский отбор» состоялся на заседании парижской группы евразийцев 10 января 1928 г. (Salle de la Societe de Geographic, 184, boulevard Sarat-Germain). 3 11 января на литературно-общественном собрании, устраиваемом редакцией журнала «Воля России», Марк Слоним прочел доклад «Молодые русские писатели за рубежом» (Taverne Dumesnil, 73, boulevard Montparnasse).
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: а потом – ужаснется. И полгода будем переписываться, и раз – увидимся, и это, м. б., будет – последний раз. (Спасли Пимена только мои неожиданные – от обиды и негодования – градом! – слезы 3 . Р<удне>в испугался – и уступил. Между нами!) Белый – удался. Еще живее Макса, ибо без оценок. Просто – живой он, в движении и в речи. Почти сплошь его монолог. Если Руднев не прельстится и надежды напечатать не будет – пришлю тетрадь, по к<отор>ой 15-го буду читать, потому что непременно хочу, чтобы Вы прочли. Он – настолько он, что не удивилась бы (и не испугалась бы!), вскинув глаза и увидев его посреди комнаты. Верю в посмертную благодарность и знаю, что он мне зла – никогда не сделает. Только сейчас горячо жалею, что тогда, в 1922 г. в Берлине, сама не сделала к нему ни шагу, только – соответствовала. Вы это поймете из рукописи. У меня сейчас чувство, что я могла бы этого человека (??) – спасти. Это Вы тоже увидите из рукописи. Из всех слушателей радуюсь Ходасевичу. Я ему всё прощаю за его Белого. (Вы не читали в Возрождении? Я напечатанным – не...
Входимость: 1. Размер: 4кб.
Часть текста: говорю? Есть только одно — равенство усилия. Мне совершенно все равно, сколько Вы можете поднять, мне важно — сколько Вы можете напрячься. Усилие и есть хотение. И если в Вас этого хотения нет, нам нечего с Вами делать. Я всю жизнь нянчилась с немощными, с не хотящими мочь, и если меня от этого не убыло, то только потому, что меня, должно быть, вообще убыть не может; если меня от этого не убыло, тем от меня — не прибыло. С мертвым грузом нехотения мне делать нечего, ибо это единственный, которого мне не поднять. Если бы Вы ехали в Париж — в Национальную библиотеку или поклониться Вандомской колонне — я бы поняла; ехали бы туда самосжигаться на том, творческом. Вашем костре — я бы приветствовала. Если бы Вы ехали в Париж — за собственным одиночеством, как 23-летний Рильке, оставивший о Париже бессмертные слова: «Я всегда слышал, что. это — город, где живут, по-моему — это город, где умирают» — ехали в свое одиночество, я бы протянула Вам обе руки, которые тут же бы опустила: будь один! Но Вы едете к Адамовичу и К°, к ничтожествам, в ничтожество, просто — в ничто, в богему, которая пустота бoльшая, чем ничто; сгорать ни за что — ни во чью славу, ни для чьего даже тепла — как Вы можете, Вы, поэт! От богемы меня тошнит — любой, от Мюргера до наших дней; назвать Вам разницу? Тогда, у тех, был надрыв с гитарой, теперь — с «напитками» и наркотиками, а это для меня — помойная яма, свалочное место, — и смерть Поплавского, случайно перенюхавшего героина (!!! NB! всё, что осталось от «героя») — для меня не трагедия, а пожатие плеч. Не жаль, убей меня Бог, — не жаль. И умри Вы завтра от того же...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: и корреспондент не получает ничего – кроме обиды. Пишу Вам среди рукописи – даже-сей – целых трех! – о Гронском 1 , которые должна слить – сбить – в одну. Одна была для П<оследних> Нов<остей> (не взяли, т. е. заваляли – и я взяла) 2 , другая для сербского «русского Архива» 3 (мы с Гронским – в архив! Si jeu-eunes. Он eternellement, но я, кажется – тоже – eternellement …), а третья – собственные мысли. Всё это буду читать 10-го, в Salle de Geographie – его моим друзьям 4 . Это – моя единственная гласность. М. б. – потом – возьмет Сербский Архив – по-сербски. По-русски мне о Гронском сказать не дали. Наспех – ответ: Vanves–banlieue – пригород, в 15 мин<утах> ходу от последнего парижского метро. Развалина – 200 лет – каштан в окне – я. Н<иколай> П<авлович> трагически погиб (случайность), но никаких «трагических» обстоятельств не было, – в полном цвете и силе. Обо всем этом – пишу, а Вы – не прочтете. Вы первый сказали «сын Цветаевой». Первый – осознали. Спасибо. Георгий (материнская транскрипция) 5 – Мур – родился 1-го февраля 1925 г., в воскресенье, в полдень – в чешской избе – в метель – в синем пламени загоревшегося спирта. В меня: квадратом плеч, крупной головой, упорством, мыслью, словесной, верней – филологической одаренностью и математическим ничтожеством (первый во всем, кроме) – и более всего в меня – тем, что – е себя. Обрываю. Пишите. МЦ. Примечания 1 См. письма к Н. П. Гронскому, а также стихотворный цикл «Надгробие» в т. 2. 2...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Цветаева М. И. - Буниной В. Н., 10 февраля 1937 г. Vanves (Seme) 65, Rue J. В. Potin 10-го февраля 1937 г., среда Дорогая Вера, Сняла Salle Tokio на 2-ое марта 1 , вторник – за 125 фр<анков>, дала 25 фр<анков> задатку. Огромное спасибо за сбавку и все хлопоты, – я на все письма тотчас же Вам ответила, не понимаю – как Вы могли не получить, а на последнее Вам Аля позвонила. Билеты доставлю на самых днях, скорей всего – завтра, будут от руки. В четверг Струве даст первую заметку о вечере 2 . До свидания, целую Вас и еще раз горячо благодарю. МЦ. Примечания 1 Через два дня Цветаева отказалась от этого зала (см. следующее письмо). 2 Первое объявление о вечере в «Последних новостях», как и ожидалось, появилось в ближайший четверг, 11 февраля.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: голову. И сказал – всё: где можно – словами, где неможно. (NB! так наши польские бабушки говорили, польское слово, а по-моему и в России, в старину) – интонациями, голосовым курсивом, всем, вплоть до паузы. Дал и Блока, и Любовь Димитриевну, и Брюсова, и Нину Петровскую 2 , и не назвав – Асю 3 : его горчайшую обиду (я – присутствовала 4 , и мне тоже придется об этом писать: как?? Как явить, не оскорбив его тени? Ведь случай, по оскорбительности, даже в жизни поэтов – неслыханный). Дал и Белого – Революцию, Белого – С. С. С. Р., и дал это в эмигрантском зале, сам будучи эмигрантом, дал, вопреки какому-то самому себе. Дал – правду. Как было. И пьяного Белого дал, и танцующего. Лишнее доказательство, что большому человеку – всё позволено, ибо это всё в его руках неизменно будет большим. А тут был еще и любящий. Вся ходасевичева острота в распоряжении на этот раз – любви. Не знаю, м. б. когда появится в Возрождении 5 (не важно, в чем: на бумаге), многое пропадет: вся гениальная интонация часть, всё намеренное словесное умолчание, ибо что многоточие – перед паузой, вовремя оборванной фразой, окончание которой слышим – все. Зато в лицо досталось антропософам и, кажется, за дело, ибо если Штейнер в Белом действительно не увидел исключительного по духовности человека (-ли?) – существо, то он не только не ясновидящий, а слепец, ибо плененного духа в Белом видела даже его берлинская Frau Wirthin. Словом, Вера, было замечательно. Мне можно верить, п. ч. я Ходасевича никогда не любила (знала цену – всегда) и пришла именно, чтобы не было сказано о Белом злого, т. е. – лжи. А ушла – счастливая, залитая благодарностью и радостью. Вышло во «Встречах» (№ 2) мое «Открытие...