Поиск по творчеству и критике
Cлово "TES"
Входимость: 4. Размер: 8кб.
Входимость: 3. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 8кб.
Часть текста: но они должны быть. — Передо мной лежит Ваша открыточка: белые здания в черных елках — чешская Силезия. Отправлена она 19-го августа, а дошла до меня только нынче, 24-го сентября — между этими датами — всё безумие и всё преступление [Письмо написано в трагические для Чехословакии дни, когда в результате Мюнхенского сговора (с участием Франции) от нее была отторгнута Судетская область и поделена между гитлеровской Германией, буржуазной Венгрией и панской Польшей.]. День и ночь, день и ночь думаю о Чехии, живу в ней, с ней и ею, чувствую изнутри нее: ее лесов и сердец. Вся Чехия сейчас одно огромное человеческое сердце, бьющееся только одним: тем же, чем и мое. Глубочайшее чувство опозоренности за Францию, но это не Франция: вижу и слышу на улицах и площадях: вся настоящая Франция — и тoлпы и лбы — за Чехию и против себя. Так это дело не кончится. Вчера, когда я на улице прочла про генерала Faucher [Начальник французской военной миссии в Чехословакии, генерал Фошэ подал в отставку и записался на время войны волонтером в чехословацкую армию] — у меня слезы хлынули: наконец-то! До последней минуты и в самую последнюю верю — и буду верить — в Россию: в верность ее руки. Россия Чехию сожрать не даст: попомните мое слово. Да и насчет Франции у меня сегодня великие — и радостные — сомнения: не те времена, чтобы несколько слепцов (один, два — и обчелся) вели целый народ-зрячих. Не говоря уже о позоре, который народ на себя принять не хочет. С каждым часом негодование сильней: вчера наше жалкое Issy [Исси-ле-Мулино] (последнее предместье, в котором мы жили) выслало на улицу четыре тысячи манифестантов. А нынче будет — сорок — и кончится громовым скандалом и полным переворотом. Еще ничто не поздно: ничего не...
Входимость: 3. Размер: 13кб.
Часть текста: au bout de l’horizon, Sous l’oranger charge d’oranges Nos coeurs et levres se joindront [2]. Дословный перевод: Tu me disais: A l’heure de notre rencontre — Sous un del etenellement bleu — A l’ombre des olives — les baisers de l’amour — Nous reunirons, mon amie, a nouveau [3]. Итак, во французской прозе: А l’ombre des olives nous unirons, mon amie, nos baisers a nouveau [4]. Во-первых, по-русски, как и по-французски, соединяют уста в лобзанье, а не лобзанье, которое есть соединение уст. Значит Пушкин, стесненный стихосложением, позволяет себе здесь «поэтическую вольность», которую я, переводчик, имею полное право не позволять себе, и даже не имею никакого права себе позволить. Во-вторых, Пушкин говорит об оливковом дереве, что для северного человека означает Грецию и Италию. Но я, пишущая на французском языке, для французов, должна считаться с Францией, для которой оливковое дерево, это Прованс (и даже Мирей). Что же я хочу? Дать образ Юга дальнего, юга иностранного. Поэтому я...
Входимость: 1. Размер: 19кб.
Часть текста: Темный, мрачный покой. Горит ночник. Топится печка. На ночном столике — бутылки с микстурой, стакан воды, в нем белая роза. В кресле — как прелестное привидение — тридцатилетняя княгиня Изабэлла Чарторийская. Рядом, держа в руках ложку и стакан, — Нянюшка Лозэна. Нянюшка Ну, вот и выпили! Теперь волшебник сон К нам подойдет на бархатных подошвах. — Кто здесь не спит? — Княгинюшка не спит! Добро пожаловать к княгине Изабэлле! И ляжет сон, как Палатинский принц, К сиятельным ногам, и волчьей шубой Укроет ножки нам. А я свечу Пойду в часовенке зажгу… Княгиня Чарторийская Нянюшка, душно! Нянюшка За дальнего дружка… Княгиня Чарторийская Няня, не жить! Нянюшка Кому не жить? А что намедни нам Лекарь сказал? Умен, даром что нехристь! — Коль будем мы исправно, каждый час Лекарствьице глотать да ровно в восемь Под полог отходить, но чур — без сна, Кручинясь, не лежать, но чур — не думать! А главное: не плакать! До ста раз Все повторял: не плакать!.. Княгиня Чарторийская (равнодушно) Я не плачу, Я просто умираю. Нянюшка Коли пить Побольше молочка мы будем — в санки К Новому году нас светлейший князь Адам посадит — hue dada! 5 — co звоном — Стрелой — в Варшаву — к королю — на бал! Княгиня Чарторийская Не в санках — на руках лакеев черных, Не к королю на бал — в фамильный склеп. — Что сын? Нянюшка Уснул. Княгиня Чарторийская Не плакал? Нянюшка Ни, голубка! Под голову ручонки и цветет Себе как розан. Княгиня Чарторийская На земле — две силы Меня еще удерживают: сын И солнце. Смерть придет, как черный ворон, В полночный черный час. — Дай мне ларец, Где письма… Впрочем, нет… Нет, лучше, няня, Мне карты разложи… Нет, лучше спой Мне песенку… Нет, лучше расскажи мне — (совсем другим голосом) Как маленьким он был, как ел, как спал, Как платье рвал, как под постель за киской… Как выпустил на...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: и своем — раздвоении — Вы правы. Но у меня пуще чем разминовение — равнодушие. Мне нет дела до себя. Меня — если уж по чести — просто нет. Вся я — в своем , свое пожрало. Поэтому тащу человека в свое, никогда в себя, — от себя оттаскиваю: дом, где меня никогда не бывает. С собой я тороплюсь — как с умываньем, одеваньем, обедом, м. б. вся я — только это: несколько жестов, либо навязанных (быт), либо случайных (прихоть часа). Когда я говорю, я решаю, я действую — всегда плохо. Я — это когда мне скучно (страшно редко). Я — это то, что я с наслаждением брошу, сброшу, когда умру. Я — это когда меня бросает МОЕ. Я — это то, что меня всегда бросает. «Я» — всё, что не Я во мне, всё, чем меня заставляют быть. И диалог МОЕГО со мною всегда открывается словами: «Вот видишь, какая ты дура!» (Мое — мне.) —————— И — догадалась: «Я» ЭТО ПРОСТО ТЕЛО… et tout ce qui s’en suit ** : голод, холод, усталость, скука, пустота, зевки, насморк, хозяйство, случайные поцелуи, пр<очее>. Всё НЕПРЕОБРАЖЕННОЕ. —————— Не хочу, чтобы это любили. Я его сама еле терплю. В любви ко мне я одинока, не понимаю, томлюсь. —————— «Я» — не пишу стихов. —————— Мандельштам «ШУМ ВРЕМЕНИ». Книга баснословной подлости. Пишу — вот уже второй день — яростную отповедь. Мирский огорчен — его любезная проза. А для меня ни прозы, ни стихов — ЖИЗНЬ, здесь отсутствующая. Правильность фактов — и подтасовка чувств. Хотелось бы поспеть к этому № журнала — хоть петитом — не терпится....
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: вскоре Шварц послал в третий раз рапорт в Сенат, настаивая на своем. В конце мая в разного направления газетах появились различные отклики на это событие. И вот в это самое время случилась непонятная вещь, -по Москве она пошла скандалом: Эллис, завсегдатай нашего дома, вырезал несколько страниц из книг читальни Румянцевского музея. Мы удивились крайне. После этого Лев Львович уж не придет в наш дом, друг, так непонятно причинивший бедному папе новые неприятности! Эллису грозил суд. Зачем он это сделал? Книги Не ценные, не старинные, он мог бы их легко достать! Марина и я, огорченные за папу, осуждать все же не спешили: не мог Эллис сделать это тайно, злостно, сознательно! По поводу этого высказывался позднее Андрей Белый: он целиком отбрасывает версию злоупотребления, намеренности, безобразного анархизма в общественной библиотеке: Эллис, пишет он, работая там, вероятно, имел с собой и свои книги и вырезал нужные ему для статей места из казенных книг, спутав их со своими. В той лихорадке, в которой шла жизнь Эллиса, это объяснение совершенно правдоподобно. Ведь одна из вырезок, говорили, была из книги А. Белого – его соседа по номеру в «Доне», где они жили бок о бок! Но это стало ясно позднее. Дело обошлось без суда, но Эллис не бывал у нас. Мы слишком хорошо знали Льва Львовича, чтобы заподозрить его в бесчестности. Не обращая никакого внимания на нашу тоску, в Москве наступала весна: по ярко-синему небу бродили пышные, как сметана, облака, подтаивало, хрустел ледок сосулек, солнце обливало улицы тем самым, нашего детства, светом, в котором плавились золото и голубизна, и легкие помимо воли дышали ...
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: (фр.)]. (Могло бы - о девушках...) * Удивительно, что прошедшее (истекшее) время так же подробно проходило, как наше, год за годом, день за днем, час за часом, миг за мигом, - не пластами: Атилла, Цезарь, и т. д. - не эпохами - не глыбами, а нашей дробью: миговеньем ока - т. е. что Атилла каждую данную минуту был Атилла, не Атилла-вообще (а сколько - какие толпы - сонмы - мириады - не-Атилл, и каждый - каждую данную минуту!) - не Атилла раз-навсегда. Потому-то так неудовлетворительна, неутолительна - история. * Мур, на улице: - Вы видали эту негрскую маму? * - Собаку зовут как меня. Я: - А как меня зовут? Шепотом: - Не знаю. - Нy, ты меня зовешь мам<ой?>, а другие все как зовут? - Марина Цветаева. * - Мама! Хотите сделаем пожар! Подожжем землю, чтобы все лысые горы стали. * (Про осу - или пчелу:) - У нее живот, как у тигра. * (Безумный, с младенчества, страх ос, пчел и мух. Особенно - мух. Панический.) * В Зоол<огическом> саду - про какую-то птицу: - Летний птенец. * Сто лет мне иногда кажутся, как сто фр<анков> - раз плюнуть! (Пометка: не то, что у меня этих ста фр<анков> было много, а то, что я знаю, что они по существу - не сто фр<анков>, что это - ложь, пустая цифра и звук. Но и кроме этого - вообще наплевать на франки (сроки).) * (Здесь кончается маленькая черная кож<аная> записная книжка с затвором - весна 1931 г.) * Теперь - сине-голубая записная книжка, с металл<ическими> скрепами - Мёдон, ноябрь 1931 г. - м. б. была какая-нб. между, не обнаружила - но до нее - несколько записей из небольшой желтой черновой - картонной 1931 г. Мёдон - тетрадь начата 6-го сент<ября> 1931 г., в воскр<есенье>. ВЫПИСКИ ИЗ ЖЕЛТОЙ НЕБОЛЬШОЙ КАРТОННОЙ ЧЕРНОВОЙ ТЕТРАДИ, Мёдон - 6-го сент<ября> 1931 г., воскресенье. Тетрадь начинается чистовиком Дома ("Из-под нахмуренных бровей..."). * Строки, не вошедшие в Бузину: Край безумный - о, край бузинный! Край, в безумье своем - безвинный * ...Мне сад был - тетрадью Тетрадь была - садом... *...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: (Недалéко ходить!) Живу домашней жизнью, той, что люблю и ненавижу, — нечто среднее между колыбелью и гробом, а я никогда не была ни младенцем, ни мертвецом! — Уютно — Связала два шарфа: один седой, зимний, со снеговой каймой, другой зеленый — 30-х годов — только <недостает?> цилиндра и рукописи безнадежной драмы под развевающейся полой плаща — оба пошли Сереже, и он, в трагическом тупике выбора, не носит ни одного. Есть у меня новая дружба, если так можно назвать мое уединенное восхищенье человеком, которому больше 60-ти лет и у которого грудная жаба — и которого, вдобавок, видела три раза — и у которого крашеная жена и две крашеные падчерицы — но дружба, в моих устах, только моя добрая воля к человеку. И вот, не будучи в состоянии угодить ему стихами (пушкинианец), — вяжу ему шарф. Это — профессор права — Завадский — бывший петербургский прокурор, председатель нашего союза и мой соредактор по сборнику. Я уверена, что он бы меня очень любил, если бы я жила в Праге. —————— Большую вещь свою я окончила: Тезей (Ариадна) — I часть....
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: а все пастухи говорили правду», — в одном из маленьких покоев Марии-Антуанэтты, в Трианоне. Мария Антуанэтта, в комедийно-сельском наряде «La Reine Laitiere» 8 , прикалывает перед зеркалом огромную алую розу. В некотором отдалении, чуть придерживая кончиками пальцев концы кружевного передника, в позе неоконченного реверанса — любимая служанка королевы — Клэрэтта. В окне цветущие каштаны. Вечерняя заря. Мария-Антуанэтта Клэрэтта! Клэрэтта Госпожа моя? Мария-Антуанэтта Гляди! Что видишь? Клэрэтта На прекраснейшей груди Прекраснейшую розу, — кровь и мрамор. Мария-Антуанэтта (смеясь) О, далеко не мрамор! И не снег! Есть на земле, Клэрэтта, человек, В своем высокоумье столь упрямый И столь ожесточенный недруг нег — Чтоб этой розы не сорвать — так — прямо — Губами? Клэрэтта, у тебя любовник есть? Клэрэтта Был. Мария-Антуанэтта Разлюбил тебя? Клэрэтта Я — разлюбила. Мария-Антуанэтта Кому теперь сиятельная честь Клэрэттой быть любимым? Клэрэтта Этот милый Не знает, что мне мил… Мария-Антуанэтта Кто он? Жако? Жозеф? Жермэн? Ну, говори скорее! Клэрэтта (в смущении теребя передник) Я называть...