Поиск по творчеству и критике
Cлово "RENE"

1. Цветаева М. И. - Штейгеру А. С., 12 сентября 1936 г.

Входимость: 1. Размер: 15кб.

2. Цветаева М. И. - Вундерли-Фолькарт Н., 22 ноября 1932 г.

Входимость: 1. Размер: 4кб.

1. Цветаева М. И. - Штейгеру А. С., 12 сентября 1936 г.

Входимость: 1. Размер: 15кб.

Часть текста: а получила — Rene (так его звали в детстве, Rainer’a он открыл et imposa [2]), что его до 5 л‹ет›, а м. б. и позже, водили девочкой, этим подтачивая без того уже половинную мужественность поэта. (А потом сразу отдали в корпус. Сохранился один вопиющий отрывок, страшнее которого я ничего не знаю.) В его письмах жене — женился рано — непрерывные таинственные упоминания о каком-то — недуге, хотя внешне был совершенно здоров. Нечто вроде «mon mal» [3]. (Знаю, знаю: — «Но у меня не mon mal, а вообще — mаl, весьма даже достоверное», — погодите.) Ему всю жизнь не-моглось: ни жить, ни есть, ни спать, ни писать. Писанье было для него — мученье, терзанье. Он — от России до Египта — весь свет исколесил, ища места, где может писать (мне это совершенно чуждо, я бы скорей искала места, где не могу писать, но моя обязанность понять его — и Вас). И не только места искал, — и срока. — Здесь, может быть, и сейчас, может быть, я начну — то… Здоровому человеку — дико. Даже мне — дико. Мне — особенно-дико. Ибо, как я говорю о столе: Твердивший, что каждой строчки Сегодня — последний срок. Но пусть — дико, пусть он — по-докторски — был здоров, — жил-то он внутри себя, в том внутри, где докторa не бывают. Из себя он выделил ряд — себя, ряд — я, которых неопределенно назвал и пустил по свету, чтобы хотя бы они — жили. Об одном из них — mein Nachbar Ewald — из его юношеской книги «Geschichten vom lieben Gott» [4] — хочу Вам сказать. Эвальд не мог ходить и всю жизнь сидел у окна, у которого иногда, проходя, останавливался...

2. Цветаева М. И. - Вундерли-Фолькарт Н., 22 ноября 1932 г.

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: г. Clamart (Seine), 101, Rue Condorcet, 22-го ноября 1932 г. Дорогая госпожа Нанни! Да, дела мои (наши) шли и идут очень плохо, муж болен, дети исхудали (дочь совсем истощена и бескровна: с весны и до поздней осени мы голодали, как в Москве) – и т. д. – я очень далека от всякого круга (имею в виду круг людей), значит, и от литературных кругов, что поглощены здесь политикой больше, чем литературой, то есть больше кричат и ненавидят, чем молчат (пишут) и любят, – все места заняты, я билась над чужими переводами, хочу сказать: если кто-то сделал плохо, мне приходилось переделывать, то есть все переписывать наново 1 : за неделю такой работы – примерно 100 франков, часто меньше. И т. д. – не хочу докучать Вам этими – в конечном итоге мелкими – заботами. Итак: ищу работу, нигде не могу ее найти и – тут начинается история. Распахивается дверь, и моя приятельница (и покровительница) с сияющим лицом: – Есть работа и радость! – В ее протянутой руке книга: Карл Зибер – «Рене Рильке (Юность Райнера Мария Рильке)» 2 . Открываю: детские фотографии: очень мило! Первая – на втором году жизни – вылитая моя дочь, я знала это и раньше, однажды я написала Р<ильке>: «У нее твои глаза» 3 , – а здесь, в двухлетнем возрасте, – то же лицо. Потом – читаю. И уже с самого начала: предисловие, нет, до того еще раньше, едва я вникла в это «Рене» – он ведь никогда не был «Рене», хотя и был так назван, он всегда был Райнер – словом, мое первое чувство: ложь! <…> Дорогая госпожа Нанни, это ответ на Ваше милое письмо, которое мне переслали, – я давно уже (к сожалению!) покинула Медон-Валь-Флери 4 . (Его Медон, теперь там как раз...