Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Э"

1. Доля Николай: "Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою…"

Входимость: 1. Размер: 103кб.

Часть текста: С этой точки зрения я и попытаюсь объяснить это явление. То, что это было явление, оставившее глобальный след не только в душах двух неординарных женщин, но и в душах всех тех, у кого хотя бы однажды защемило сердце при звуках: «Мне нравится, что Вы больны не мной…»— надеюсь, никто уже не сомневается. И это явление называется Любовь. Любовь, такая, которая еще не была описана в литературе. По крайней мере, я не знаю, чтобы было написано даже нечто подобное… Если взять цикл Цветаевой «Подруга», другие ее стихи, написанные в это время, «Письмо к Амазонке» и первый сборник стихотворений Софии Парнок, то вырисовывается такая! картина… Мы можем увидеть и оценить только самую верхушку этой глыбы (ой, как не хочется называть ее айсбергом — слишком уж горяча), а что было спрятано, утаено, потеряно в череде дней смутного времени: война, революция, советская власть — не дано уже постичь и восстановить никому. Это и накал «треклятых страстей», и высшее единение, и «горечь разлуки», и... Начнем с самого начала. Об их первой встрече спорят многие исследователи и биографы М. Цветаевой. Но если дата неизвестна… Если даже место не определено… Некоторые считают, что это произошло в доме Герцык-Жуковских (Диана Л. Бургин, Burgin Diana Levis. P. 103),...

2. Бояджиева Л.: Марина Цветаева. Неправильная любовь. "Еще меня любите, за то, что я умру"

Входимость: 3. Размер: 56кб.

Часть текста: Инерция счастья, слепота молодого эгоизма были настолько сильны, что сознание власти над своей судьбой не вызывало сомнений. И даже — власти над мировой гармонией. Не может же мир погрязнуть в скверне, если жизнь так прекрасна? Пока разлетались дипломатические депеши, втягивая в цепную реакцию военных действий десятки стран, Марина с мужем и маленькой дочерью Ариадной заселялись в новую квартиру в Борисоглебском переулке дом 6, квартира 3. Какой восторг! Вот это квартира! Большие окна, двойные белые распашные двери, наборный паркет. А планировка? Бегать по комнатам, играть в прятки, перекликаться! Они выискали, наверно, самую причудливую квартиру в Москве, влюбиться в которую мог только человек с поэтической фантазией. Два этажа, соединенные деревянной лестницей, а наверху еще «чердачный кабинет» с окном, выходящим на крышу. Похоже на корабль и замок одновременно. Основные апартаменты располагались на втором этаже и чрезвычайно замысловато. В них скрывались арки, альковы, изразцовые печки, камин. Потолки были и стеклянные, и с прорезями, через которые проникал свет. Были обычные окна и окна, которые выходили прямо на крышу, по которой можно было ходить. Рядом с детской располагался кабинет Марины — многоугольная, как бы граненая комната с елизаветинской люстрой, низким диваном, волчьей шкурой перед ним. На большом столе у окна стояли ее любимые, по наследству доставшиеся штучки: лаковая карандашница с портретом Тучкова, скрепки, фигурки, чернильница. Мебель подбирали любовно — ампир, красное дерево. Купили настоящую старинную шарманку, синюю стеклянную люстру с хрустальными подвесками. Камин в гостиной, населенной книгами, лампы...

3. Войтехович Р.: "Имя твое — птица в руке" - из чего сделаны стихи Цветаевой

Входимость: 1. Размер: 30кб.

Часть текста: Александр Дюма-сын Стихотворение «Имя твое — птица в руке…» (15 апреля 1916) уже не раз становилось предметом исследовательской рефлексии 1 . Однако до сих пор не отмечалось, что оно сделано по модели, испытанной Цветаевой за год до этого (30 апреля 1915) в стихотворении к С. Я. Парнок «Есть имена, как душные цветы…». Первая строка его создана путем смелого ассоциативного «распространения» имени Софья Парнок. Видимо, через «парные», «парниково-оранжерейные» ассоциации, возможно — через ассоциацию Софья — soif (фр. «жажда») или Софья — «сохнуть», возможно через parfum (фр. аромат, духи; parfumer — «наполнять ароматом, душить»), в котором сливаются начало фамилии Парнок и наиболее выразительный консонант имени Софья. Так или иначе 2 , «душность» этого имени наложилась на традиционную метафору «женщина — цветок», и получился образ «душных цветов». Примечательно, что исходное значение имени София (греч. «мудрость») не играет здесь никакой роли 3 . Через год тот же способ письма, имевший статус локального приема, будет возведен в ранг чуть ли не жанрообразующего принципа 4 . Правда, это жанровое образование, подобно некоторым химическим элементам, созданным в лабораторных условиях, просуществовало недолго, но легко можно представить себе серию подобных же «мадригалов», основанных на ассоциативном распространении имени адресата.  Милое слово «курлык» До сих пор этот прием не рассматривался в диалектическом единстве с цветаевской медитацией над значимыми именами, такими как Ариадна (имя мифологической героини) и Марина («морская») 5 . Но очевидно, что от отроческого стихотворения «Душа и...

4. Швейцер Виктория: Марина Цветаева. "Подруга" или "Ошибка"?

Входимость: 4. Размер: 68кб.

Часть текста: В «Письме к Амазонке» Цветаева пишет о подобных встречах: «И вот этой улыбающейся молодой девушке, не желающей в своем теле чужого, не желающей ни его, ни его тела, желающей лишь моего, встречается на повороте дороги другая я, она: ее не надо бояться, от нее не надо защищаться, ибо эта «другая» не может причинить ей боли <...>пока еще она счастлива и свободна, свободна любить сердцем, без тела, любить без страха, любить, не причиняя боли»[42] . Но у самой Цветаевой в момент встречи с Парнок уже есть Сережа и Аля, она жена и мать. Через год после их встречи С. Парнок напишет стихотворение, обращенное к Сергею Эфрону. Оно кончается такими победоносными строками: Не ты, о юный, расколдовал ее. Дивясь на пламень этих любовных уст, О, первый, не твое ревниво, — Имя мое помянет любовник[43] . Возможно, какие-то интимные подробности жизни Цветаевой стали известны ее подруге, что и позволило ей так торжествовать над соперником. Или слишком спокойное течение жизни уже вступало в противоречие с натурой Цветаевой, жаждавшей бурь и катаклизмов? Насытившись тихим семейным счастьем, ее душа требовала перемен? «Судорожная, лихорадочная жадность жить»? В первом стихотворении к Парнок Цветаева бросает вызов: Я Вас люблю! – Как грозовая туча Над Вами – грех!..  Может быть, любопытство, непременная черта гения, влекло ее на путь неизведанный, таинственный и опасный? Не на это ли намекает «Письмо к Амазонке»: «... Я боялась, что больше не полюблю: ничего больше не узнаю?..» (выделено мною. – В. Ш. ) . Аромат изощренной эротики пронизывал в те годы воздух литературных и театральных салонов, придавал остроту и пикантность искусству; связи подобного рода не скрывались и почти не считались...

5. Швейцер Виктория: Марина Цветаева. После России

Входимость: 1. Размер: 111кб.

Часть текста: года). – Пока нравится все: воздух, люди, цветы, чистота, а главное – нет кровавого тумана»[120] . Можно предположить, что с таким же вздохом облегчения являлись в Берлин и другие эмигранты, в их числе и Цветаева – у нас нет ее прямых высказываний о первых «заграничных» впечатлениях. Но стихотворение «Берлину» дает представление о ее душевном состоянии: Над сказочнейшим из сиротств Вы смилостивились, казармы!  Боль отступает, жизнь кажется более милостивой – на какое-то мгновение ощущение покоя должно было появиться и у Цветаевой. Берлин оказался для них с Алей «перевалочным пунктом»: они провели здесь два с половиной месяца. Но по интенсивности дел, встреч, дружб, увлечений эти недели равнялись иным годам. Достаточно сказать, что на четвертый день по приезде Цветаева читала стихи – свои и Маяковского – в русском Доме искусств, а еще через две недели ввязалась в полемику по поводу письма Корнея Чуковского, напечатанного Алексеем Толстым в Литературном приложении к просоветской газете «Накануне». Первыми берлинскими друзьями Цветаевой были Эренбурги. К ним они с Алей приехали с вокзала, и Эренбург уступил им свою комнату. Он был «крестным отцом» вышедших в начале года в Берлине «Стихов к Блоку» и «Разлуки» и продолжал опекать Цветаеву в литературных делах. Любовь Михайловна, его жена, помогала в делах житейских: знакомила с бытом, водила по магазинам – и Цветаевой, и Але необходимо было как-то одеться. Впрочем, Эренбурги скоро уехали к морю, а Цветаева перебралась в небольшую гостиницу, где они и прожили до отъезда. Здесь у них были две комнаты с балконом – в памяти Али он запечатлелся почти идиллической картинкой: «На „новоселье“ Сережа подарил мне горшочек с розовыми бегониями, ...