Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Х"

1. Новое упование (Анна де Ноай, перевод Марины Цветаевой)

Входимость: 1. Размер: 134кб.

Часть текста: и сжатый воздух, казалось, страдал от напряжения и сухо звенел. В мыслях таинственного скрывалось безмолвие; оно не было отсутствием шума, оно само было чем-то. Благотворный и грустный ветер, налетающий с зимних полей, от времени до времени подметал этот уголок Мюэтты и Пасси, этот провинциальный вход в Булонский лес. В прекрасной обнаженности дороги, мимо изгороди из голого кустарника проходили две женщины, - шли и возвращались, пробегая и возобновляя все тот же милый, привычный путь. Одна из них, казалось, вдыхала этот снеговой воздух с жадностью, словно утоляя в нем какую-то глубокую жажду; в спокойном взгляде другой сказывалась душа более узкая и ровная. Несмотря на то что они с полуслова понимали друг друга, несмотря на непринужденность молчания и дружеской рассеянности, видно было, что они - не одной крови. Та, что была повыше, - лет двадцати трех-двадцати четырех с виду, и которую другая называла Сабиной, была тонкая и длинная, с шелковистым и бледным лицом, нежными, тяжело-черными волосами и глазами сумрачными, горящими и ускользающими, их перламутр вокруг зрачков был цвета голубых лун. Горячность глаз юной женщины придавала теплый вид всему ее телу. Девушка, сопровождавшая ее, лет двадцати на вид, была Мария де...

2. Андреева Вера: Из книги "Эхо прошедшего"

Входимость: 1. Размер: 18кб.

Часть текста: ухо уловило слово «поэтесса» — оно прозвучало для меня куда менее возвышенно и гордо, чем слово «поэт». Надо сказать, что в моем понятии все настоящие поэты давным-давно умерли, — живые поэты, с которыми мне доводилось встречаться, только утвердили меня в этом мнении, так как их стихи были очень далеки от Пушкина или Лермонтова, а следовательно, никуда не годились. А тут — живая поэтесса… При ближайшем рассмотрении поэтесса оказалась самой обыкновенной женщиной — небольшого роста, худощавая, двигается быстро, энергично, по сторонам не смотрит, только изредка бросает как бы сбоку быстрые, как зеленая молния, узкие, как лезвие ножа, взгляды, от которых как-то не по себе. Когда читала, надевала очки. У нее муж, Сергей Яковлевич, высокий, необыкновенно худой, с большими добрыми, светло-голубыми глазами навыкате, — очень симпатичный муж. За худобу мы с братьями тут же окрестили его Царь-Голод. Сергей Яковлевич очень располагал к себе. Он был дружен с моей мамой, мы его любили. И еще — что уже совершенно не подходило к образу поэта и окончательно расстроило мои представления о них — у поэтессы дочь, девочка лет...

3. Цветаева Анастасия. Воспоминания. Часть десятая. Юность. Москва. Крым. Москва. Глава 1. Приезд домой. Общая с Мариной гимназия Брюхоненко. Учителя и подруги

Входимость: 1. Размер: 15кб.

Часть текста: тополем, выливающимся круглым ливнем ветвей, пепельных, до середины переулка – шатром. И в позднем окне – шелест листов бессонной тетради, шелест рифм, оживающих ночью в восемнадцатилетии над столом Марины, под портретом Наполеона… Старый дом встретил нас, как всегда, тем же запахом пыли, нафталина, летней запертости, скрипом дверей черного хода – их жалобную ноту, кажется, и «на том свете» узнал бы, – хлопаньем ставен, будивших комнаты после долгого сна, стуком вносимых вещей, звонками, голосами и, наконец, журчаньем поющего самовара, воцарявшегося на все той же медной доске самоварного столика. Разговор с дороги оживленнее и дружней, чем всегда, соотношения – сдвинуты, в них еще нота дорожного цыганского табора, печаль разлук, радость встреч, неустоявшееся вино пути, – завтра все станет на места привычек и склонностей. За комнатами верха притаятся, ожив, где -мандолинное серебро, рокочущее, где – бормотанье стихотворной строки, ищущей рифмы, не ложащейся в ритм, где -побежит перо дневниковой страницей. Папа, отужинав, уходит к себе в кабинет, мирно «напевая» нам с детства знакомый, неясный, только его обрывок мелодии, который бы никто не сумел повторить из нас, но который мы все узнаем… Повторяя, неосознанно, десятки лет завиток смолкшего вокального упражнения первой жены, звуковой завиток, тут же замирающий в тишину. Острая жалость к папе, застенчивая и недоступная выражению. И уже отшумел самовар. Потягиваясь, встает из нас кто-то первый, за ним – все. Засыпаю. А в окно сквозь ветви тополя прокрадывается луна. Марина училась в гимназии Брюхоненко на Малой Кисловке, и я с осени поступила туда же. С первых же дней, в переменах сходясь, вдвоем ходили по рекреационной зале, под высоким лепным потолком. Такого,...

4. Чердачное

Входимость: 1. Размер: 22кб.

Часть текста: своем чердаке - кажется 10 ноября - с тех пор, как все живут по-новому, не знаю чисел. С марта месяца ничего не знаю о Сереже, в последний раз видела его 18-го января 1918 года, как и где - когда-нибудь скажу, сейчас духу не хватает. Живу с Алей и Ириной (Але 6 лет, Ирине 2 года 7 месяцев) в Борисоглебском переулке, против двух деревьев, в чердачной комнате, бывшей Сережиной. Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля, остаток от пуда, одолженного» соседями - весь запас! - Анархист Шарль унес Сережины золотые часы «élève de Brèguet» - ходила к нему сто раз, сначала обещал вернуть их, потом сказал, что покупателя на часы нашел, но потерял от них ключик, потом, что ключик на Сухаревой подыскал, но покупателя утерял, потом, что, боясь обыска, отдал их кому-то на хранение, потом, что их - у того, кому он их отдал - украли, но что он богатый господин и за такой мелочью не постоит, потом, обнаглев, начал кричать, что он за чужие вещи не отвечает. - В итоге: ни часов, ни денег. (Сейчас такие часы 12 тысяч, т. е. 1 1/2 пуда муки.) То же с детскими весами. (Шарль же.) Живу даровыми обедами (детскими). Жена сапожника Гранского - худая, темноглазая, с красивым страдальческим лицом - мать пятерых детей - недавно прислала мне через свою старшую девочку карточку на обед (одна из ее девочек уехала в колонию) и «пышечку» для Али. Госпожа Гольдман, соседка снизу, от времени до времени присылает детям супу и сегодня насильно «одолжила» мне третью тысячу. У самой трое детей. Мала, нежна, затерта жизнью: нянькой, детьми, властным мужем, непреложным, как ход светил, распорядком обедов и ужинов. (У нас в доме - еда всегда комета!)...

5. Записная книжка № 7, 1919-1920 гг.

Входимость: 1. Размер: 51кб.

Часть текста: другом Сережи и Бориса — и каток — и вечера в темном папином кабинете с бюстом Зевса и страшными рассказами — и папа заграницей! — (Hildesheimer Silberfund,{Гильдесгеймский серебряный клад (нем).} кажется) — и мы одни — вчетвером — крест на крест любовь! — веселые глаза и крайняя корректность сообщников — и эта ледяная пустыня паркетного парадного низа — и эта жара, сумасбродство, веселье, магия, молодость — шоколад, стихи, винтовки! — тесного, низкого верха — проводы Сережи в Петербург — встречи — извозчики — подарки — вокзалы — все под знаком вокзала! — и «клянусь, что мы никогда не состаримся!» — и Асины ананасы от Белова и финики — и халва Сережи и Бориса, к к<отор>ой я не притрагивалась,— и — чуть не позабыла!— пышность наших четырех голов: Борисина белокурая, вьющаяся, в небо летящая,— моя надменная,— еще буйнее вьющаяся — после кори, — и Асина пышная, шелковая, с чуть разлетающимися боковыми прядями — и наконец Сережина — одной волною — огромной и тяжеловатой — самая темная и — пожалуй — старше всех. — Борису было 19 л., Асе только что исполнилось 17, Сереже —18 л., мне — 19л. ___ — Пишу на своем чердаке — кажется 10-го ноября — с тех пор, как все живут по новому, не знаю чисел — значит — без нескольких дней 8 лет спустя, как я получила эту книжку. С марта месяца ничего не знаю о Сереже, в последний раз видела его 18-го января 1918 г,— как и где — когда-нибудь скажу — сейчас духу не хватает. С Асей я рассталась 27-го октября 1917 г. Последнее письмо от нее в январе 1918 г.— почти 2 г. тому назад. Живу с Алей и Ириной (Але 6 л., Ирине 2 г. 7 мес.) в Борисоглебском пер., против двух деревьев, в чердачной ...