Марина Цветаева: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "VILLA". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 4. Размер: 43кб.

Часть текста: сердце. Так, я не умеющая самых «простых» и «легких» вещей — самые сложные и тяжелые — могла. ___ Наличность во мне каких-то вещей (сил) и их необходим<ость>и даже неизбежность — сказаться, свершиться. Моя робость была моя, моя смелость была только смелостью <под строкой: (слепостью, зрячестью)> СИЛ. ___ Как в других и из других — инстинкты, так из меня — душевное. Инстинкты души. Бог мне дал такое самосознание, самопризнание только потому, что знал, что меня (КАК меня) не узнают и не признают. ___ 9-го июля 1933 г. Как я кончала любить? Всегда — окончатель<но> убед<ившись> в ничтожестве (и наличности в нем конца и нензбежн<ости> конца с ним) Правда, что я иногда долго, насильств<енно> долго убеждалась. ___ Что такое любовь? Пишу после сна: об Африке, слово «ракета», потом Таня, к<отор>ой я д<олжна> была рассказать о Завадской и с к<отор>ой собир<аюсь> на пароходике за-город. (Красивый раскрашен<ный> англич<анин> в крылат<ке> похожий на портр<ет> Лоренса (Lawrence) Что такое любовь? Магическ<ий> круг, из к<оторо>го не зная слова не выйдешь (не зная слова — не войдешь). Когда круг оказывается — простым, нарисов<анным>, начерч<енным> на песке тобою же — ты просто вышагиваешь. Это «простым» и есть слово. Заколдован — расколдован. ___ Cl Seine t0, rue Lazare Carnot 10-го июля 1933 г. Милая Вера Степановна, Я очень рад поступить в гимназию. Мне кажется, что мне там будет интересно, п<отому> ч<то> я никогда не был в наст<оящей> школе. Я утром всегда что-н<и>б<удъ> переписываю, и занимаюсь арифм<етикой> с папой, и учу стихи. Мои любимые стихи «Возд<ушный> Корабль» Лермонтова. А моя любимая русская книга — это Дневник Мурзил<ки>. До свидания. Кланиюсь Вам. Георгий Сергеевич Эфрон. ___ 6-го июля 1933 год<а> Милый Доктор Прокопенко, Спасибо большое за письмо. Я понимаю, что вы удивились, что я так долго вам не...

Входимость: 2. Размер: 11кб.

Часть текста: даже променада – некий обряд – Вы были окружены (мы были разъединены) какими-то подругами (почти греческий хор) – наперсницами, лиц которых не помню, да и не видела, это был Ваш фон, хор, – но который мне мешал. Но с Вами, совсем близко, у ног, была еще собака – та серая, которая умерла. Еще помню, что Вы превышали всех на голову, что подруги, охранявшие и скрывавшие – скрыть не могли. (У меня чувство, что я видела во сне Вашу душу. Вы были в белом, просторном, ниспадавшем, струящемся, в платье, непрерывно создаваемом Вашим телом: телом Вашей души.) Воспоминание о Вас в этом сне, как о водоросли в воде: ее движения. Вы были тихо качаемы каким-то морем, которое меня с Вами рознило. – Событий никаких, знаю одно, что я Вас любила до такого исступления (безмолвного), хотела к Вам до такого самозабвения, что сейчас совсем опустошена (переполнена). Куда со всем этим? К Вам, ибо никогда не поверю, что во сне ошибаются, что сон ошибается, что я во сне могу ошибиться. (Везде – кроме.) Порукой – моя предшествующая сну запись: – Мой любимый вид общения – сон. Сон – это я на полной свободе (неизбежности), тот воздух, который мне необходим, чтобы дышать. Моя погода, мое освещение, мой час суток, мое время года, моя широта и долгота. Только в нем я – я. Остальное – случайность 1 . Милая Саломея, если бы я сейчас была у Вас – с Вами – но договаривать бесполезно: Вы меня во сне так не видели, поэтому Вы, эта, меня ту (еще ту!) навряд ли поймете. А та – понимала, и если сразу не отвечала, когда и где, если что-то еще длила и отдаляла, – то с такой всепроникающей нежностью, что я не отдала бы ее ни за одно когда и где. Милая Саломея, нужно же чтобы семь лет спустя знакомства, Вам, рациональнейшему из существ – я, рациональнейшее из существ… Если бы я сейчас была с Вами, я наверное – ни рацио, ни семилетие знакомства, ни явная...

Входимость: 2. Размер: 238кб.

Часть текста: Художественного театра, с птицами Дикая утка и Чайка, черненькие дешевые открытки, с которых глядят вот эти самые, вот эти глаза, светло, широко, молодо, дерзко, под упрямым лбом с назад зачесанными волосами над раздвоенным лукавым носом, над воротом косоворотки. Все это плюс широкополая шляпа (на другой открытке) или плюс высокие сапоги (в портрете во весь рост). Где-то рядом стоят в памяти молодое лицо Скитальца, темная шевелюра Андреева, клочковатая седая борода Толстого, ибсеновские очки. Но это лицо родней. Отчего? Оттого,что мама так его любит? Оттого,что похож на мальчика? Озорной великан из сказки? В котором не великанье – главное, а великанье его озорство. Вот еще один – из тех, из богатырей моего детства, – Шаляпин! Сказочный голос – громче всех голосов на свете, это я знаю. И что в театре – волшебник: превращается во всех, в кого хочет. И даже они чем-то похожи: у обоих носы сходные, с лукавинкой у ноздрей. И оба они – «из народа». У обоих – дерзкие глаза. (Так Муся глядит, когда сердится.) Да… И все-таки – Горький роднее Шаляпина. Оттого ли,что мама нам читала «Челкаш»? Что мама больше говорит о Горьком, чем о Шаляпине? Пытаюсь понять – сейчас, шесть десятилетий спустя. Не шаляпинская разудалость плеч, позы, плоти, движимая «все мне можно» -таланта безмерного. Иная стать у горьковского озорства: совершенно серьезная, – почти жертвенная: бой с миром. Мне было лет пять. Жизнь, как в...

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: же предметов (можно за 1 фр<анк>, можно за 10 фр<анков>, – здесь всё за 10 фр<анков>. Карсавины, сняв на 3 мес<яца>, просуществовали месяц. Если бы не дороговизна, здесь очень хорошо. Чудесные окрестности, – огромный сосновый приокеанский лес, на десятки верст, деревеньки со старыми церквами, кроты (не люблю!) Сам Понтайяк – суша, жив только пляжем. Пробуду здесь с детьми до конца сентября, радуюсь тишине. Очень жду от Вас вестей, заходил ли к Вам С<ергей> Я<ковлевич>, м. б. в первые дни не успел, – за его отсутствие скопилось множество дел по из<дательст>ву, – евразийский верблюд. (Кажется, будет редактировать евраз<ийскую> газету 2 , но м. б. это секрет.) Целую Вас нежно, простите за просьбу, пишите. МЦ. Посылаю заказным, чтобы во всяком случае переслали. Примечания 1 Карсавины: Карсавин Л. П. – см. письмо к П. П. Сувчинскому и Л. П. Карсавину; Карсавина (урожденная Кузнецова) Лидия Николаевна (1881 – 1961) – преподавательница, жена Л. П. ...

Входимость: 1. Размер: 15кб.

Часть текста: Toppe ГЛАВА 6. ЗАТОЧЕНИЕ. «БОРИВАЖ». ПРИЕЗД ТИГРА. КОШЕЧКА. КОММУНА В ВИЛЛА TOPPE Одноэтажный дом в пышных кустах. Лавр. Розы. Гравий дорожек. Мы две – единственные дети маленького отеля. Чинно. Тишина. К морю выхода нет. Море – сон. Оно кончилось. Мы у Тети. Мама уехала. Мы в заточении. Все кончилось! Неужели это мы, в аккуратно выглаженных платьях, в новых платьях, ботинках, в шляпах с цветами из шелка и с лентами, мы в перчатках, сегодня утром катались с Тетей в экипаже по Нерви, по той самой Аллеа-дель-Пальма, мимо нашего Лаварелло, и море искрилось вдали, как чужое, как на картинках… У Тети одна комната, у нас – другая, смежная, но даже когда мы сидим у себя, Тетя видит (чувствует!) каждый наш шаг и без устали исправляет наши манеры, чтобы привезти в Лозаннский пансион «не каких-нибудь дикар’а», а «благовоспитана маленьки р’ебенки!» Какая-то «дама» постоянно сидит у Тети, что-то похожее на «компаньонку», держится подобострастно, повторяет нам каждое Тетино слово. От нее нам еще тошней. Так особенно, по-Тетиному, блестят стекла. В их распахнутых створках отражаются благовоспитанные кусты, и мы смотрим друг на друга с безнадежным унынием. За столом, за маленьким табльдотом, куда мы спускаемся с Тетей и этой противной «дамой», всего несколько человек, и все, как на подбор, противные! Салфетки блещут глаженой белизной, ими страшно вытереть руки и рот, болтать ногами – нельзя. – Мунечка забиль, а...

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: несколько русских вилл и французских ферм, без улицы и почтового ящика. Огромный пляж, на котором мы с Муром, от 4 до 6 ч. — одни, не считая прибегающих собак. Виноградники подходят прямо к морю, уступая последнюю близость — соснам. Растительность — сосны, всякого рода деревца и кусты, среди которых — мирт. На миртовом дереве повесилась Федра, у меня говорящая: На хорошем деревце Повеситься не жаль! Нет, не так, — тaк: Федра: — Ввериться? Довериться? Кормилица: — Лавр — орех — миндаль! На хорошем деревце Повеситься не жаль! _______ Жизнь здесь трудная, густо-хозяйственная, все нужно добывать — и весьма в поте лица. Самое, для меня, тяжелое: нельзя ходить. Муру нельзя ходить, — значит и мне нельзя. А — какие горы!! И горный городок — Bormes — феодальный: мой — и всего только в 6 кил‹ометрах› всходу! Дразнит — пуще чем лисицу — виноград. Ногой подать! Мур, конечно, не купается — полощется руками и ногами и ухитряется ходить на четвереньках, не моча бандажа. Он очень сознателен. Спасибо Вам и Вашим дочкам за память. Мур с удовольствием писал им ответ. Это — первые девочки, к которым он хорошо относится. — Жаль Вас на морковь и горошек! Как себя. Такая работа — сон, дурман, как всё, что не тетрадь, либо: не в тетрадь. Целую Вас и сердечно рада буду, если еще напишете. От Г‹артман›ов перед отъездом...

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: М. И. - Тесковой А. А., 1 августа 1928 г. Тесковой А. А. 1-ое августа 1928 г. Pontaillac, près Royan Charente Inferieure Villa Jacqueline 1-го августа 1928 г. Моя дорогая Анна Антоновна! Получила Вашего рыцаря на берегу Океана, — висит над моим изголовьем, слушая то, чего наверное никогда не слыхал — прилив. Мы здесь две недели, всей семьей плюс дама, полу-чужая, полу-своя, живущая у нас с весны и помогающая мне по хозяйству и с Муром. С<ергей> Я<ковлевич> скоро уезжает обратно, — евразийские дела, мы все остаемся до конца сентября… (пр. 13 с.) …Уехали мы на деньги с моего вечера — был в июне и скорее неудачный: перебила III Моск<овская> Студия, приехавшая на несколько дней и как раз в тот же день — в единств<енный> раз дававшая «Антония» (Чудо Св<ятого> Антония, Метерлинка). Но все-таки уехали. Здесь из русских: профессора Карсавин и Лосский с семьями, проф<ессор> Алексеев, П. П. Сувчинский с женой, жена проф<ессора> Завадского с дочерью и внуком, эсеровская многочисленная семья Мягких и племянник проф<ессора> Завадского, Владик Иванов. Кроме Лосских и Мягких — всё евразийцы. Но, евразийцы или нет — всех вместе...

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: Цветаева М. И. - Сосинскому В. Б., 15 сентября 1928 г. 15-го сент<ября> 1928 г, Дорогой Володя, обращаюсь к Вашей протекции: сделайте все возможное и невозможное: чтобы вытянуть у «Воли России» в лице – да в любом! – гонорар за моего Красного бычка, 96 строк – 100 франков (для круглости цифры) 1 . Сделать это нужно срочно, ибо 25-го мы должны уехать, а нынче 15-ое. Если Сухомлин 2 в городе, лучше обращайтесь к нему, мы с ним расстались друзьдрузьями, – новыми друзьями, я ему Бычка читала, бычок вроде как его крестник, так и скажите. КРЕСТНИКУ (РОГАТОМУ!) НА ЗУБОК. А 100 фр<анков> деньги маленькие, не для нас, а для редакции, ерунда – 100 фр<анков>. Красного бычка выслала давно, месяц или полтора назад. Отъезд предстоит мрачный. Мы ведь жили с А<ндрее>выми, дикими существами, очень трудно, спустя, установить количество лома. Уехали они, ничего не возместив, а писать А<нне> И<лышичне> сейчас, до проверки с хозяйкой вещей, – невозможно. <Зачеркнуто> (На обороте оказалось начало какого-то письма, простите.) Поэтому со всех сторон тяну – пытаюсь – авансы и остатки. С<ув>чинский, напр<имер>, сломал стул, нужно покупать новый, а это, здесь, – 100 фр<анков>. Вот тебе и Красный бычок! Ни о чем не пишу, потому что скоро увидимся. Очень радуюсь встрече со всеми вами. Грустную новость об уходе Н<атальи> М<атвеевны> 3 Вы наверное уже знаете. Жальче всех – ее. Милый Володя, умоляю Вас – добудьте мне эти 100 фр<анков>, даже если Бычок пойдет не скоро. Пусть они Вам их дадут, а Вы отправьте, а то наобещают и забудут. Скажите, что крайне и срочно нужно. Сердечный привет Вам и всем. МЦ. Pontaillac (Charente Infer<,ienre> ) Villa Jacqueline Примечания 1 С 1926 г. В. Б. Сосинский работал секретарем редакции и корректором журнала «Воля России». Поэма «Красный бычок» была напечатана в № 12 журнала за декабрь 1928 г. 2 Сухомлин Василий Васильевич (1885 – 1963) – журналист, переводчик, соредактор «Воли России». С 1907 по 1954 г. жил за границей. 3 Н. М. Андреева, вдова брата Л. Н. Андреева, Всеволода. В связи с изменившимся денежным положением А. И. Андреевой вынуждена была покинуть семью, в которой жила после смерти мужа, воспитывая детей Леонида Николаевича и занимаясь хозяйством.

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: (на этот раз и смысловая — рифма!) — напр‹имер› ныне сосна в окне —явно северная, п. ч. сквозь нее — не синь, а серебро: прохладного равнодушного неба. Купаться уже не хочется: либо жарко на воле — холодно внутри, либо обратно, но всегда — предвкушение, верней — угроза — озноба. Да я вообще землю (сухую, горную) несравненно предпочитаю морю: хождение (восхождение) — своему плохому плаванью, ибо я глубины — боюсь: трус, самый простой — физический. Прогулки здесь чудные, но — скучно о чужих чудных прогулках? Нам и открытки чужие — скучны, если не особенно уж красноречивы. Но спутника — верного у меня за лето не нашлось: такого, с которым бы одинаково хорошо — идти, говорить, молчать. Были либо ходящие и неговорящие (говорящие — не то и не о том), либо говорящие — и неходящие — одна замечательная русская швейцарка, написавшая огромную книгу-труд — о русском причете (плачу по мертвым) — умница, красавица, но с больной ногой. И побыла недолго. Остальное — сменялось. Был у меня и молодой собеседник — моложе меня на...

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: Цветаева М. И. - Тихонову Н. С., 6 июля 1935 г. Тихонову Н. С. 6-ГО ИЮЛЯ 1935 Г., СУББОТА LA FAVIERE, PAR BONNES (VAR) VILLA WRANGEL Милый Тихонов, Мне страшно жаль, что не удалось с Вами проститься. У меня от нашей короткой встречи осталось чудное чувство. Я уже писала Борису: Вы мне предстали идущим навстречу — как мост, и — как мост заставляющим идти в своем направлении. (Ибо другого — нет. На то и мост.) Что Вам этот край — по сердцу и по силам — я верю и вижу. Вы сам — этот край. Факт своего края, а не свидетельство о нем. Вы сам — тот мост — из тех; что сейчас так много строят. Видите — начав с иносказательного моста, кончила — достоверным, и рада, как всему, — что — само. С Вами — свидимся. От Б‹ориса› у меня смутное чувство. Он для меня труден тем, что все, что для меня — право, для него — его, Борисин, порок, болезнь. Как мне — тогда (Вас, впрочем, не было, — тогда и слез не было бы) — на слезы: — Почему ты плачешь? — Я не плачу, это глаза плачут. — Если я сейчас не плачу, то потому, что решил всячески удерживаться от истерии и неврастении. (Я так удивилась — что тут же перестала плакать.) — Ты — полюбишь Колхозы! …В ответ на слезы мне — «Колхозы», В ответ на чувства мне — «Челюскин»! Словом, Борис в мужественной роли Базарова, а я — тех старичков — кладбищенских. А плакала я потому, что Борис, лучший лирический поэт нашего времени, на моих глазах предавал Лирику, называя всего себя и все в себе — болезнью. (Пусть — «высокой». Но он и этого не сказал. Не сказал также, что эта болезнь ему дороже здоровья и, вообще — дороже, — реже и дороже радия. Это, ведь, мое единственное убеждение: убежденность.) Ну — вот. Рада буду, если напишете, но если не захочется или не сможется — тоже пойму. МЦ. А орфография — в порядке приверженности к своему до-семилетию: после 7 л‹ет› ничего не полюбила. Большинство эмиграции давно перешло на е. Это ей не помогло.

Поиск по творчеству и критикеCлово "VILLA"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "VILLA"