Поиск по творчеству и критике
Cлово "VICTOR"
Входимость: 3. Размер: 3кб.
Входимость: 3. Размер: 65кб.
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 3кб.
Часть текста: М. И. - Брюсову В. Я., 15 марта 1910 г. Брюсову В. Я. Москва, 15-го марта 1910 г. Многоуважаемый Валерий Яковлевич, Сейчас у Вольфа 1 Вы сказали: «…хотя я не поклонник Rostand»… Мне тут же захотелось спросить Вас, почему? Но я подумала, что Вы примете мой вопрос за праздное любопытство или за честолюбивое желание «поговорить с Брюсовым». Когда за Вами закрылась дверь, мне стало грустно, я начала жалеть о своем молчании, но в конце концов утешилась мыслью, что могу поставить Вам этот же вопрос письменно. Почему Вы не любите Rostand? Неужели и Вы видите в нем только «блестящего фразера», неужели и от Вас ускользает его бесконечное благородство, его любовь к подвигу и чистоте? Это не праздный вопрос. Для меня Rostand — часть души, очень большая часть. Он меня утешает, дает мне силу жить одиноко. Я думаю — никто, никто не знает, не любит, не ценит его, как я. Ваша мимолетная фраза меня очень опечалила. Я стала думать: всем моим любимым поэтам должен быть близок Rostand. Heine, Victor Hugo, Lamartine, Лермонтов — все бы они любили его. С Heine у него общая любовь к Римскому королю 2 , к Melessinde 3 , триполийской принцессе; Lamartine не мог бы не любить этого...
Входимость: 3. Размер: 65кб.
Часть текста: Цветаева. Жизнь и творчество Юность поэта (1910–1911) Часть первая. Россия Юность поэта (1910–1915) О семье. Письмо Марины 1905 года. Валерий Брюсов. Нилендер. Мария Башкирцева. Германия. Книга "Вечерний альбом" и отзывы на нее. Дружба с Волошиным. Беттина Брентано и Каролина Гюндероде. Встреча с Сергеем Эфроном. Его книга "Детство". "Волшебный фонарь" М. Цветаевой. Замужество и свадебное путешествие. Открытие музея. Поиски "волшебного дома". Отклики на "Волшебный фонарь". Сборник "Из двух книг"; соперничество с литературным Петербургом. Рождение Ариадны. Стихи начала 1913 года. Смерть И. В. Цветаева. Крым. Мария Кювилье. Стихи к Байрону и к Пушкину. 1914 год в Феодосии. В. Ходасевич о "Волшебном фонаре". Письма к В. В. Розанову. "Чародей". Петр Эфрон. Приезд в Москву. Дом в Борисоглебском. Встреча с Софьей Парнок и стихи. Душевная смута 1915 года. Ахматова. Отъезд в Петроград. Юность поэта (1910–1911) Когда Марина Цветаева отдала в печать свою первую книгу "Вечерний альбом", ей только что — 26 сентября (по старому стилю) — исполнилось восемнадцать лет… Четыре года назад она потеряла мать. Сгоревшая тридцати восьми лет от чахотки, Мария Александровна Мейн, высокоодаренная, грустная и романтическая, с "измученной душой", навсегда осталась болью в сердцах ее двух дочерей — Марины и Анастасии. Матери своей, М. Л. Бернацкой, она не знала: та умерла, когда ребенку не исполнилось и трех недель. Подчиняясь горячо любимому и деспотически любящему ее отцу, Александру Даниловичу Мейну, Мария Александровна отказалась в юности от встреч с дорогим ей человеком (он был женат), а потом вышла замуж за Ивана Владимировича Цветаева, сорокачетырехлетнего профессора Московского университета,...
Входимость: 1. Размер: 50кб.
Часть текста: мальчик!) итак читает М<ертвые> Души: спящему Сереже, рисующей Але, шьющей мне, а больше всего; себе: (меню Чичикова) — «<пропуск слова> с горшком, сосиски с киской… кислой капустой…» ___ — Мур, повторяю тебе: из тебя-выйдет либо писатель, либо… — Вратель! — Неужели цифры никогда не кончаются? — Как звезды. ___ Вчера в первый раз в жизни — с упоением! — играл в настоящей мужской компании (двор дома А. И. Андр<еевой>, пока смотр<ели> кварт<иру>.) — Там был маленький мальч<ик> один — 10 л<ет>, или 12, но такой дохлый! чахлый! —он мне давал такие пощечины, такие пощечины! —А ты? — Я тоже. Митя его держал, а я его бил: избивал. ___ Обычная утренняя ссора с С<ережей>. За кофе (20 м<инут>спустя) Мур, глядя на С<ережу>: — Мама, Вы замеч<аете>? Папа сейчас будет мириться: Просветлели небеса… — Это из моего «Паровоза». ___ Высшая похвала (не без желания задеть): — Это сейчас очень современно. ___ — Мама, смотрите, рисунок: это (какой-то квадрат) Danger de Моrt {смертельная опасность (фр.)} , а это он и она стоят, в спортивном. ___ Вот уже год ка<к> различ<ает> издали, в пол<ной> темноте марки всех автомобилей: Форд, Хочкис, Рено, <не дописано.> Постоянно просит переходить, чтобы дотронуться (до какого-н<и>б<удь> стоящего красавца). Проходя всегда заглядывает <не дописано, оставлено пустое место.> ___ 14-го ноября 1932 — Когда ж она кончится — Union? — Ее разобьет, ее убьет Rue de St. Cloud. ___ Как не стыдно сдел<ать> таких ангелов — с козлом! Икона — и...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 16 мая 1932 г. Clamart (Seine) 101, Rue Condorcet Дорогая Саломея! Сердечная просьба: 26-го мой доклад – Искусство при свете Совести 1 (помните разговор осенью? то самое). Посылаю Вам 10 билетов с просьбой по возможности распространить – чем дороже, тем лучше, но не меньше 10 фр<анков> билет. Мы в самой черной нищете, живем вчетвером на Алины еженедельные 40 фр<анков> (figurines), то есть – гибнем. В Париж ходим пешком и т. д. Оттого не писала и не бывала. Обнимаю Вас и люблю МЦ. 16-го мая 1932 г. Примечания 1 Доклад Цветаевой «Искусство при свете совести» состоялся 26 мая 1932 г. в Доме Мютюалите (24, rue Saint-Victor). Содержание доклада: «Искусство есть та же природа. – Бесцельность, вненравственность и безответственность искусства. – Пушкинский гимн Чуме. – Поход Толстого на искусство. – Гоголь, жгущий Мертвые Души. – Поэт – орудие стихий. – Какова правда поэтов. – Состояние творчества есть состояние наваждения. – Кого, за что и кому судить. – Заключение». (См. «Искусство при свете совести», т. 5.) В качестве оппонентов были приглашены: Г. Адамович, Вадим Андреев, К. Бальмонт, кн. С. Волконский, Е. Зноско-Боровский, Н. Оцуп, М. Слоним, В. Сосинский, Г. Федотов, А. Эйснер. (Последние новости. 1932. 22 мая.)
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., декабрь 1932 г. <Декабрь 1932> 1 Дорогая Саломея! Как грустно, что мы только билетно общаемся! Все ждала Вашего обещанного зова, сколько раз выходила из Вашего метро – и все не в ту сторону. Зайти на авось – не решалась, но каждый раз думала – не без горечи. А теперь опять это билетное дело. Нужда зверская (собранное берегу для будущего терма и переезда) – а тут еще праздники, и все идут за чаями. Вечер, пока, наш единственный ресурс. Милая Саломея, сделайте что можете. Буду читать стихи 20 лет назад 2 . Придете? Обнимаю Вас. МЦ. Примечания 1 Датируется по содержанию. 2 Вечер Цветаевой «Детские и юношеские стихи» состоялся 29 декабря 1932 г. в Доме Мютюалите (24, rue Saint-Victor). Его краткое содержание: Мои детские стихи о детях. – Мои детские революционные стихи. – Гимназические стихи. – Юношеские стихи. (Последние новости. 1932. 29 декабря.)
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: знаю. Поэту всегда пора и всегда рано умирать, и с возрастными годами жизни он связан меньше, чем с временами года и часами дня. Но, во всяком случае, в свой час суток и природы. В полдень, когда солнце в самом зените, то есть на самом темени, в час, когда тень побеждена телом, а тело растворено в теле мира - в свой час, в волошинский час. И достоверно - в свой любимый час природы, ибо 11 августа (по-новому, то есть по-старому конец июля), - явно полдень года, самое сердце лета. И достоверно - в самый свой час Коктебеля, из всех своих бессчетных обликов запечатлевающегося в нас в облике того солнца, которое как Бог глядит на тебя неустанно и на которое глядеть нельзя. Эта печать коктебельского полдневного солнца - на лбу каждого, кто когда-нибудь подставил ему лоб. Солнца такого сильного, что загар от него не смывался никакими московскими зимами и земляничными мылами, и такого доброго, что, невзирая на все свои пятьдесят градусов - от первого дня до последнего дня - десятилетиями позволяло поэту сей двойной символ: высшей свободы от всего и высшего уважения: непокрытую голову. Как в храме. Пишу и вижу: голова Зевеса на могучих плечах, а на дремучих, невероятного завива кудрях, узенький полынный веночек, насущная необходимость, принимаемая дураками за стилизацию, равно как его белый парусиновый балахон, о котором так долго и жарко спорили (особенно дамы), есть ли или нет под ним...