Поиск по творчеству и критике
Cлово "VAR"

1. Цветаева М. И. - Тихонову Н. С., 6 июля 1935 г.

Входимость: 1. Размер: 3кб.

2. Цветаева М. И. - Берг А. Э., 2 сентября 1935 г.

Входимость: 1. Размер: 7кб.

3. Цветаева М. И. - Тесковой А. А., 2 июля 1935 г.

Входимость: 1. Размер: 5кб.

4. Цветаева М. И. - Буниной В. Н., 8 июля 1935 г.

Входимость: 1. Размер: 2кб.

5. Цветаева М. И. - Буниной В. Н., 28 августа 1935 г.

Входимость: 1. Размер: 9кб.

6. Записная книжка № 14, 1932-1933 гг.

Входимость: 1. Размер: 50кб.

7. Цветаева М. И. - Берг А. Э., 4 июля 1935 г.

Входимость: 1. Размер: 3кб.

1. Цветаева М. И. - Тихонову Н. С., 6 июля 1935 г.

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: Цветаева М. И. - Тихонову Н. С., 6 июля 1935 г. Тихонову Н. С. 6-ГО ИЮЛЯ 1935 Г., СУББОТА LA FAVIERE, PAR BONNES (VAR) VILLA WRANGEL Милый Тихонов, Мне страшно жаль, что не удалось с Вами проститься. У меня от нашей короткой встречи осталось чудное чувство. Я уже писала Борису: Вы мне предстали идущим навстречу — как мост, и — как мост заставляющим идти в своем направлении. (Ибо другого — нет. На то и мост.) Что Вам этот край — по сердцу и по силам — я верю и вижу. Вы сам — этот край. Факт своего края, а не свидетельство о нем. Вы сам — тот мост — из тех; что сейчас так много строят. Видите — начав с иносказательного моста, кончила — достоверным, и рада, как всему, — что — само. С Вами — свидимся. От Б‹ориса› у меня смутное чувство. Он для меня труден тем, что все, что для меня — право, для него — его, Борисин, порок, болезнь. Как мне — тогда (Вас, впрочем, не было, — тогда и слез не было бы) — на слезы: — Почему ты плачешь? — Я не плачу, это глаза плачут. — Если я сейчас не плачу, то потому, что решил всячески удерживаться от истерии и неврастении. (Я так удивилась — что тут же перестала плакать.) — Ты — полюбишь Колхозы! …В ответ на слезы мне — «Колхозы», В ответ на чувства мне — «Челюскин»! Словом, Борис в мужественной роли Базарова, а я — тех старичков — кладбищенских. А плакала я потому, что Борис, лучший лирический поэт нашего времени, на моих глазах предавал Лирику, называя всего себя и все в себе — болезнью. (Пусть — «высокой». Но он и этого не сказал. Не сказал также, что эта болезнь ему дороже здоровья и, вообще — дороже, — реже и дороже радия. Это, ведь, мое единственное убеждение: убежденность.) Ну — вот. Рада буду, если напишете, но если не захочется или не сможется — тоже пойму. МЦ. А орфография — в порядке приверженности к своему до-семилетию: после 7 л‹ет› ничего не полюбила. Большинство эмиграции давно перешло на е. Это ей не помогло.

2. Цветаева М. И. - Берг А. Э., 2 сентября 1935 г.

Входимость: 1. Размер: 7кб.

Часть текста: до 25-го, на Юге, который постепенно перестает быть югом (так же неуловимо и неуклонно, как друг — другом (на этот раз и смысловая — рифма!) — напр‹имер› ныне сосна в окне —явно северная, п. ч. сквозь нее — не синь, а серебро: прохладного равнодушного неба. Купаться уже не хочется: либо жарко на воле — холодно внутри, либо обратно, но всегда — предвкушение, верней — угроза — озноба. Да я вообще землю (сухую, горную) несравненно предпочитаю морю: хождение (восхождение) — своему плохому плаванью, ибо я глубины — боюсь: трус, самый простой — физический. Прогулки здесь чудные, но — скучно о чужих чудных прогулках? Нам и открытки чужие — скучны, если не особенно уж красноречивы. Но спутника — верного у меня за лето не нашлось: такого, с которым бы одинаково хорошо — идти, говорить, молчать. Были либо ходящие и неговорящие (говорящие — не то и не о том), либо говорящие — и неходящие — одна замечательная русская швейцарка, написавшая огромную книгу-труд — о русском причете (плачу по мертвым) — умница, красавица, но с больной ногой. И побыла недолго. Остальное — сменялось. Был у меня и молодой собеседник — моложе меня на десять лет — который приходил ко мне по вечерам на мою скворешенную лестницу — вечером гулять нельзя, п. ч. совершенно черно и все время оступаешься, а в комнате спит Мур — вот и сидели на лестнице, я повыше, он — пониже, беседовали — он очень любил стихи — но не тaк уж очень, ибо с приездом моей дочери (я не хотела, чтобы она летом сидела в Париже, да и случай был хороший — даром, на ...

3. Цветаева М. И. - Тесковой А. А., 2 июля 1935 г.

Входимость: 1. Размер: 5кб.

Часть текста: сестрой: ее отец, писатель-народник (и врач) — поколения Чирикова. — С. Я. Елпатьевский — был двоюродный брат моего отца. Но я — больше взволновалась этим открытием, чем она. (Баронесса она по мужу: не Главнокомандующему, а земскому деятелю [Врангель Н. А.], но — очевидно — одна семья)… <…> …Море — блаженное, но после Океана — по чести сказать — скучное. Чуть плещется, — никакого морского зрелища. Голубая неподвижность — без событий. Пляж — чудесный: песчаный и дно очень долго — мелкое. Вода — изумительного цвета. Но (Вам — скажу) — скучно. Я плохой пловец, — не моя стихия, а лежать для меня — самый тяжелый труд. С Муром же ходить — нельзя, и долго нельзя будет. А какие вокруг горы! Сосна, лаванда, мирт, белый мрамор. И какие — доступные. Я нынче писала С<ергею> Я<ковлевичу>: здешние горы — Чехия, выигравшая 5 милл<ионов> в Нац<иональную> Лотер<ею>, но — Чехия: то же обожаемое мною соединение сосны, камня и суши. (Чехия осталась у меня в памяти как один синий день. И одна — туманная ночь.) Наш сад переходит в горку, немножко нынче с Муром побродили, я сразу влюбилась в какой-то куст, оказался — мирт, — посылаю веточку. О встрече с Пастернаком ( — была — и какая невстреча!) напишу, когда отзоветесь. Сейчас тяжело — и неуверенно, м. б. Вы уже переехали на дачу и письмо не дойдет? Но все же — надеюсь. — О многом напишу, о чем не могу писать никому. О том, что я — aus dem Spiel, совсем, aus jedem [Вышла из игры, … из всякой (нем.).]. Смотрю на нынешних двадцатилетних: себя (и все же — не себя!) 20 лет назад, а они на меня — не смотрят, для них я скучная (а м. б. “странная”) еще молодая, но уже седая, — значит: немолодая...

4. Цветаева М. И. - Буниной В. Н., 8 июля 1935 г.

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: Цветаева М. И. - Буниной В. Н., 8 июля 1935 г. Дорогая Вера! Вы уже видите: Фавьер 1 . Живем 9-тый день, – Мур и я, я и Мур, Мур, море и я, Мур, примус и я, Мур, муравьи и я (здесь – засилье!). Дом – дико беспорядочный, сад в ужасном виде – настоящее «Дворянское гнездо» (хотя здесь – баронское 2 . А вдруг – я напишу повесть – Баронское гнездо??). Писать, еще, невозможно, почему – в письме. Вообще, ждите письма (целой жалобной книги на фавьерскую эмиграцию). С<ергей> Я<ковлевич> переслал мне Цейтл<инские> 50 фр<анков> (собств<енно> – Ваши!). <Приписка на полях: > Огромное спасибо – Вам, не ей! МЦ. Faviere, par Bormes (Var) Villa Wrangel 8-го июля 1935 г. Примечания 1 Письмо написано на открытке с видом пляжа около Фавьера. 2 Подробно о Фавьере и его русских обитателях см. главу «Ла-Фавьер» в кн.: Врангель Л. Воспоминания и стародавние времена. Вашингтон, 1964.

5. Цветаева М. И. - Буниной В. Н., 28 августа 1935 г.

Входимость: 1. Размер: 9кб.

Часть текста: мое поведение совершенно дико, но знаю также, что я совершенно взята в оборот фавъерского дня. Во-первых – у меня нет твердого места для писания, во-вторых – при нетвердости места – отсутствие твердого стола: их – два: один – кухонный, загроможденный и весь разъезжающийся от малейшего соприкосновения, к тому же – в безоконной комнате, живущей соседним окном, другой – на к<отор>ом сейчас пишу – плетеный, соломенный, стоящий только когда изо всех сил снизу подпираешь коленом, т. е. – весь какой-то судорожный. С этим столом я в начале лета таскалась в сад – пока Мур днем спал – от 2 ч. до 4 ч. – но это была такая канитель: то блокнот забудешь, то папиросы, то марки у Мура остались, кроме того – в двух шагах кверху – тропинка, по к<оторо>му <которой> весь Фавьер на пляж или с пляжа – и всё слышно, все отрывки, и я сама – видна, а я никогда не умела писать на людях, – словом, я совершенно прекратила писать письма, – только Сереже – коротенькие листочки. Конечно, будь я в быту нрава боевого – я бы добилась стола, и мне даже предлагали ходить на соседнюю дачу, – но это – душевно-сложно: похоже на службу – и все те же сборы: не забыть: блокнота, марок, портсигара, зажигалки (не забыть налить бензин), – тетради на всякий случай (вдруг захочется перечесть написанное утром) – и т. д. Нет, стол должен быть – место незыблемое, чтобы со всем и от всего – к столу, вечно и верно – ждущему. (Так Макс возвращался в Коктебель.) Мой день: утром – примус и писанье своего – до 11 ч., с 11 ч. – 1 ч. купанье, т. е. пляж, около 2 ч. обед, от 2 ч. – до 4 ч. – Мурин сон в комнате с окном и моя беспризорность...

6. Записная книжка № 14, 1932-1933 гг.

Входимость: 1. Размер: 50кб.

Часть текста: На каком я свете? ___ Мещанство: сплошные частности (местности) ___ Ммур, вчера: Аля, неужели ты этими своими глазами видела Россию: Москву: ну — всё — то — такое… чего я никогда не видал… ___ Ривьера <не дописано, оставлено пустое место.> ___ Читает Мертв<ые> Души (выразительно — увлекательно — вспоминаю О. Л. Канцель о Муре (С<ен> Лоран, лето — формулу Мура: Какой увлекательный мальчик!) итак читает М<ертвые> Души: спящему Сереже, рисующей Але, шьющей мне, а больше всего; себе: (меню Чичикова) — «<пропуск слова> с горшком, сосиски с киской… кислой капустой…» ___ — Мур, повторяю тебе: из тебя-выйдет либо писатель, либо… — Вратель! — Неужели цифры никогда не кончаются? — Как звезды. ___ Вчера в первый раз в жизни — с упоением! — играл в настоящей мужской компании (двор дома А. И. Андр<еевой>, пока смотр<ели> кварт<иру>.) — Там был маленький мальч<ик> один — 10 л<ет>, или 12, но такой дохлый! чахлый! —он мне давал такие пощечины, такие пощечины! —А ты? — Я тоже. Митя его держал, а я его бил: избивал. ___ Обычная утренняя ссора с С<ережей>. За кофе (20 м<инут>спустя) Мур, глядя на С<ережу>: — Мама, Вы замеч<аете>? Папа...

7. Цветаева М. И. - Берг А. Э., 4 июля 1935 г.

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: рода деревца и кусты, среди которых — мирт. На миртовом дереве повесилась Федра, у меня говорящая: На хорошем деревце Повеситься не жаль! Нет, не так, — тaк: Федра: — Ввериться? Довериться? Кормилица: — Лавр — орех — миндаль! На хорошем деревце Повеситься не жаль! _______ Жизнь здесь трудная, густо-хозяйственная, все нужно добывать — и весьма в поте лица. Самое, для меня, тяжелое: нельзя ходить. Муру нельзя ходить, — значит и мне нельзя. А — какие горы!! И горный городок — Bormes — феодальный: мой — и всего только в 6 кил‹ометрах› всходу! Дразнит — пуще чем лисицу — виноград. Ногой подать! Мур, конечно, не купается — полощется руками и ногами и ухитряется ходить на четвереньках, не моча бандажа. Он очень сознателен. Спасибо Вам и Вашим дочкам за память. Мур с удовольствием писал им ответ. Это — первые девочки, к которым он хорошо относится. — Жаль Вас на морковь и горошек! Как себя. Такая работа — сон,...