Поиск по творчеству и критике
Cлово "TON"
Входимость: 2. Размер: 55кб.
Входимость: 2. Размер: 43кб.
Входимость: 2. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 134кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 66кб.
Входимость: 1. Размер: 69кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 55кб.
Часть текста: Страница 2 Рукавишников — сам поэт, напр<имер> под заглавием «Сонет» написал такие строчки: — «Раскатись, мой сонет, раззудись, мой сонет, Зазвени, мой сонет» — и т. д. Его отец — нижегородский купец «милльонщик», в Нижнем у него дворец. Сам он живет в д<оме> Соллогуба, ест на графининой гербовой посуде, жена его меняет по три платья в вечер (я очевидец),— башмаки до колен, шелковые платья, меховые пелерины и т. д. — И поддельные — как виноград — локоны. Это тоже стоит! ___ Ах, еще про коммуниста! (Милого Я?ча!) Кто-то в комнате: — «В Эрмитаже —- невероятная программа!» К<оммуни>ст, певуче: — «А что такое — Эрмита-аж?» ___ Изречение одного — об одном: — «Х ist leer und wenn er voll ist, isl es nur dreckvoll.» {«Х — пуст, а если бывает заполнен, то такой дрянью» (нем.)} ___ Ах, сила крови! Вспоминаю, что мама до конца жизни писала Thor, Rath, Theodor,{Врата, совет, Теодор (нем.) — в современном правописании «th» заменено на «t».}— из немецкого патриотизма старины, хотя была русская, и совсем не от старости, п<отому> ч<то> умерла 36?ти лет. — Я с моим— ?! Францию я люблю больше, чем француз, Германию больше, чем немец, Испанию больше, чем испанец и т. д. Мой Интернационал — патриотизм всех стран, не Третий, а Вечный! ___ Аля, заглянув в какое-то окно на Поварской — «Марина! Я сейчас видела счастливого мальчика, который не служит, а ест ягоды и всё время читает сказки!» ___ О мальчиках. — Помню, в Германии —мне было 17 лет, в маленьком местечке Weisser Hirsch, под Дрезденом, куда папа нас с Асей послал учиться хозяйству у пастора, один 15 летний — неприятно-дерзкий и неприятно-робкий розовый белокурый мальчик как-то глядел мои книги. ...
Входимость: 2. Размер: 43кб.
Часть текста: симфониям — это всегда вздымает!). Точно на них пудами навязла скука всех их читателей, чтителей, попечителей, толкователей… И таинственное притяжение мировых имен: Елена, Роланд, Цезарь (включая сюда и творцов вышеназванных творений, если имена их пребыли). Сказанное относится к звуку имен их, к моему слуховому восприятию. Касательно же сущности — следующее: Творению я несомненно предпочитаю Творца. Возьмем Джоконду и Леонардо. Джоконда — абсолют, Леонардо, нам Джоконду давший — великий вопросительный знак. Но может быть, Джоконда и есть ответ Леонардо? Да, но не исчерпывающий. За пределами творения (явленного!) еще целая бездна — Творец: весь творческий Хаос, все небо, все недра, все завтра, все звезды, — все, обрываемое здесь земною смертью. Так абсолют (творение) превращается для меня в относительность: вехи к Творцу. — Но это уничтожение искусства! — Да. Искусство не самоцель: мост, а не цель. Произведение искусства отвечает, живая судьба спрашивает (тоска рожденного по воплощению в искусстве!). Произведение искусства, как совершенное, приказует, живая судьба, как несовершенное, просит. Если ты хочешь абсолюта, иди к Венере — Милосской, Мадонне — Сикстинской, Улыбке — Леонардовской, если ты хочешь дать абсолют (ответить!), иди к Афродите — просто, Марии — просто, Улыбке — просто: минуя толкование — к первоисточнику, т. е. делай то же, что делали творцы этих творений, безымянных или именных. Этим ты не умаляешь ни Гёте, ни...
Входимость: 2. Размер: 8кб.
Часть текста: чтобы не быть французом, русским и т. д., чтобы быть – всем. Иными словами: ты – поэт, ибо не француз. Национальность – это от- и заключенность. Орфей взрывает национальность или настолько широко раздвигает ее пределы, что все (и бывшие, и сущие) заключаются в нее. И хороший немец – там! И – хороший русский! Но в каждом языке есть нечто лишь ему свойственное, что и есть сам язык. Поэтому по-французски ты звучишь иначе, чем по-немецки, – оттого и стал писать по-французски! Немецкий глубже французского, полнее, растяжимее, темнее. Французский: часы без отзвука, немецкий – более отзвук, чем часы (бой). Немецкий продолжает создаваться читателем – вновь и вновь, бесконечно. Французский – уже создан. Немецкий – возникает, французский – существует. Язык неблагодарный для поэтов – потому ты и стал писать на нем. Почти невозможный язык. Немецкий – бесконечное обещание (тоже – дар!), но французский – дар окончательный. Платен 1 пишет по-французски. Ты («Verger») пишешь по-немецки, то есть – себя, поэта. Ибо немецкий ближе всех к родному. Ближе русского, по-моему. Еще ближе. Райнер, узнаю тебя в каждой строчке, но звучишь ты короче, каждая строка – усеченный Рильке, почти как конспект. Каждое слово. Каждый слог. Grand-Maitre des absences 2 это ты прекрасно сделал. Grossmeister звучало бы не так! И – partance (entre ton trop d?arrivee et ton trop de partance 3 – это идет издалека – потому и заходит так далеко!) из стихов Марии Стюарт: Combien j?ai douce souvenance De ce beau pays de France… 4 Знаешь ли ты эти ее строки: Car mon pis et mon...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: от этого теряли. Вот один пример, среди многих, написанные стихи: …Pour ton pays aux belles fables Pour les lauriers de ta patrie Tu delaissais ce sol fatal Tu t’en allais m’otant la vie [1], 4-я строфа: Tu me disais: — Domain, mon ange, La-bas, au bout de l’horizon, Sous l’oranger charge d’oranges Nos coeurs et levres se joindront [2]. Дословный перевод: Tu me disais: A l’heure de notre rencontre — Sous un del etenellement bleu — A l’ombre des olives — les baisers de l’amour — Nous reunirons, mon amie, a nouveau [3]. Итак, во французской прозе: А l’ombre des olives nous unirons, mon amie, nos baisers a nouveau [4]. Во-первых, по-русски, как и по-французски, соединяют уста в лобзанье, а не лобзанье, которое есть соединение уст. Значит Пушкин, стесненный стихосложением, позволяет себе здесь «поэтическую вольность», которую я, переводчик, имею полное право не позволять себе, и даже не имею никакого права себе позволить. Во-вторых, Пушкин...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: с добротой и даже терпением - точно в ответ на его подробные расспросы (о колбасе). Словом с колбасы не съехали. Говорили, впрочем, кажется еще о Борисе З<айцеве>. * Год - не знаю, знаю - весна, положим - 1928-ая. Пишу, очевидно после перерытия дебрей, т. е. напав на какое-нб. его, Б<ахраха>, письмо, что очень хочу повидаться по-человечески, не на людях, не за едой, (NB! про колбасу - умолчала) и предлагаю встретиться на Ch de Mars - тогда-то - таким-то поездом (день, число, час). Если не может - пусть предупредит. Данный час, день, поезд. Схожу на Champ de Mars, отдаю билет, подымаюсь по лестнице, вхожу в здание вокзала - никого. Жду возле вокзала 10 минут, спускаюсь с лестницы, сажусь в обр<атный> поезд. Дома - пишу: На вокзале была, но никого не было. Если шутка - глупая, месть - недостойная, ибо недостаточно крупная: что мне в том, что я проехала на Ch de Mars: очень люблю ездить на Champ de Mars! Самолюбия ("стояла и ждала") у меня отродясь нет. Ведь я стояла и жда-ла. Недоразумение? Слишком поздно ответил, что не может?.. - ??? - Ответ: никакого письма не получал. Я, вслед: - Что-то роковое, ибо адрес был верный и я сама опу<стила?>. Что ж - попытаемся еще раз, но пусть назначает - он, м. б. у него более легкая рука. Ответа - никакого. Дивлюсь - и перестаю думать. Через два дня - письмо: - Стоял и ждал - прождал 3 поезда подряд - Вас не было. Я, в ответ: - Т. е. стоял и ждал - в Neuilly, почем же я знала, что будет стоять и ждать! В ответ: - телеграмма его - мне: - "Жду Вас в Neuilly - тогда-то - таким-то поездом (подробности). ...
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: в двенадцать часов пополудни - скончался поэт Максимилиан Волошин. Первое, что я почувствовала, прочтя эти строки, было, после естественного удара смерти - удовлетворенность: в полдень: в свой час. Жизни ли? Не знаю. Поэту всегда пора и всегда рано умирать, и с возрастными годами жизни он связан меньше, чем с временами года и часами дня. Но, во всяком случае, в свой час суток и природы. В полдень, когда солнце в самом зените, то есть на самом темени, в час, когда тень побеждена телом, а тело растворено в теле мира - в свой час, в волошинский час. И достоверно - в свой любимый час природы, ибо 11 августа (по-новому, то есть по-старому конец июля), - явно полдень года, самое сердце лета. И достоверно - в самый свой час Коктебеля, из всех своих бессчетных обликов запечатлевающегося в нас в облике того солнца, которое как Бог глядит на тебя неустанно и на которое глядеть нельзя. Эта печать коктебельского полдневного солнца - на лбу каждого, кто когда-нибудь подставил ему лоб. Солнца такого сильного, что загар от него не смывался никакими московскими зимами и земляничными мылами, и такого доброго, что, невзирая на все свои пятьдесят градусов - от первого дня до последнего дня - десятилетиями позволяло поэту сей двойной символ: высшей свободы от всего и высшего уважения: непокрытую голову. Как в храме. Пишу и вижу: голова Зевеса на могучих плечах, а на дремучих, невероятного завива кудрях, узенький полынный веночек, насущная необходимость, принимаемая дураками за стилизацию, равно как его белый парусиновый балахон, о котором так долго и жарко спорили (особенно дамы), есть ли или нет под ним штаны. Парусина, полынь, сандалии -...
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: Ваши восхитительные руки. Москва, март 1919 (NB! Даже труд может быть - отвратителен: даже - чужой! если он навязан и в славословие - вменен. МЦ - тогда и всегда.) 1 NB! Если бы дровосеку! (примеч. М. Цветаевой) 2 Правила хорошего тона, осанка (фр.). 2 Высокой горести моей - Смиренные следы: На синей варежке моей - Две восковых слезы. В продрогшей церковке - мороз, Пар от дыханья - густ. И с синим ладаном слилось Дыханье наших уст. Отметили ли Вы, дружок, - Смиреннее всего - Среди других дымков - дымок Дыханья моего? Безукоризненностью рук Во всем родном краю Прославленный - простите, друг, Что в варежках стою! Март 1919 3 Пустыней Девичьего Поля Бреду за ныряющим гробом. Сугробы - ухабы - сугробы. Москва, - Девятнадцатый год. - В гробу - несравненные руки, Скрестившиеся самовольно, И сердце - высокою жизнью Купившее право - не жить. Какая печальная свита! Распутицу - холод - и голод Последним почетным эскортом Тебе отрядила Москва. Кто помер? - С дороги, товарищ! Не вашего разума дело: - Исконный - высокого рода - Высокой души - дворянин. Пустыней Девичьего Поля . . . . . . Молюсь за блаженную встречу В тепле Елисейских Полей! Март 1919 4 Елисейские Поля: ты да я. И под нами - огневая земля. .......и лужи морские - И родная, роковая Россия, Где покоится наш нищенский прах На кладбищенских Девичьих Полях. Вот и свиделись! - А воздух каков! - Есть же страны без мешков и штыков! В мир, где "Равенство!" вопят даже дети, Опоздавшие на дважды столетье, - Там маячили - дворянская спесь! - Мы такими же тенями, как здесь. Что Россия нам? - черны купола! Так, заложниками бросив тела, Ненасытному червю - черни черной, Нежно встретились: Поэт и Придворный. Два посмешища в державе снегов, Боги -...
Входимость: 1. Размер: 134кб.
Часть текста: г. — «вВы придете?» — «Да!» ___ (Адмирал Щастный) ___ Аля: «У меня тоже есть книга — Толстого Льва: как лев от любви задохся». ___ В деревне я — город, в городе — деревня. В городе — летом — хожу без шляпы, в деревне — не хожу босиком (распущенность). Вернее всего — оттуда: с окраин, с застав. ___ — Вы любите детей? — Нет.— Могла бы прибавить: «не всех, так же, как людей, таких, которые» и т. д. Могла бы — думая об 11-летнем мальчике Османе в Гурзуфе, о «Сердце Аnnе» Бромлей и о себе в детстве — сказать «да». Но зная, как другие говорят это «да» — определенно говорю: «нет». ___ Не люблю (не моя стихия) детей, простонародья (солдатик на Казанском вокзале!), пластических искусств, деревенской жизни, семьи. ___ Моя стихия — всё, встающее от музыки. А от музыки не встают ни дети, ни простонародье, ни пласт<ические> искусства, ни деревенская жизнь, ни семья. ___ Тем, кто танцует Шопена...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: как уже расстались - в самом жесте и дара и принятия, жесте разъединяющем, а не сводящем: рук пустых - одних и полных других - рук. Неминуемо расстанутся, и в щель, образуемую самим жестом дара и взятия, взойдет все пространство. Из руки в руку - разлуку передаете, льете такими кораллами! Ведь мы такие «кораллы» дарим - вместо себя, от невозможности подарить - себя, в возмещение за себя, которых мы этими кораллами у другого - отбираем. В таком подарке есть предательство, и недаром вещие сердцем их - боятся: - «Что ты у меня возьмешь - что мне такое даришь?» Такие кораллы - откуп: так умирающему приносят ананас, чтобы не идти с ним в черную яму. Так каторжанину приносят розы, чтобы не идти с ним в Сибирь. - Марина! Я еду со Студией. - Да? На сколько дней? Куда-нибудь играть? - Далёко, Марина, на все лето. «Все лето», когда любишь - вся жизнь. Оттого, что такие подарки всегда дарились на прощание: в отъезд, на свадьбу, на день рождения (то есть на то же прощание: с данным годом любимого, с данным годом любви) - они, нагруженные им, стали собой разлуку - вызывать: из сопровождения его постепенно стали его символом, потом сигналом, а потом и вызовом его к жизни: им самим. Может быть - не подари я Сонечке кораллов... ========= Пятнадцать лет спустя, идя в Париже по Rue du Вас, где-то в угловой, нишей, витрине антиквара - я их увидела. Это был удар прямо в сердце: ибо из них, с бархатного нагрудника, на котором они были расположены - внезапный стебелек шеи и маленькое темно-розовое темноглазое лицо, с губами - в цвет: темно-вишнево-винными, с теми же полосами света, что на камнях. Это было - секундное видение. Гляжу - опять темно-зеленый бархат нагрудника с подвешенным ярлыком: цифрой в четыре знака. ========= Вслед за...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: привыкшим к таким уж туфелькам... ножкам... О ножки, ножки, где вы ныне, Где мнете вешние цветы? Но выхожу, Марина, потому что другому - некому, потому что другие - еще хуже, не хуже одеты, а... ну, еще меньше умеют... дать руку, отпустить гостя. О, как я бы все это умела, Марина, - если бы не башмаки! Как я все это глубоко, глубоко, отродясь все умею, знаю! Как все - сразу - узнаю! И он всегда меня хвалил, - может быть, чтобы утешить меня в этих ужасных башмаках? - «Так, так, именно - так...» и никогда на них не смотрел, точно и не видел, как они меня - жгут. И я не глядела, я ведь только до боялась, до того, как он скажет: - Ну, вы - Голлидэй, Соня! - А когда уже сказал - кончено, я свободно шла, я о них и не думала, - о, Марина! я до них не снисходила. Но он их - отлично замечал, потому что, когда однажды одна наша ученица пожаловалась, что не умеет, «потому что башмаки тяжелые» - «Какова бы ни была обувь - остается поступь. Посмотрите на Софью Евгеньевну: кто скажет, что у нее на каждой ножке - по пуду железа, как у узника Бонивара?» - Сонечка, а...