Поиск по творчеству и критике
Cлово "TESTAMENT"
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: ею, чувствую изнутри нее: ее лесов и сердец. Вся Чехия сейчас одно огромное человеческое сердце, бьющееся только одним: тем же, чем и мое. Глубочайшее чувство опозоренности за Францию, но это не Франция: вижу и слышу на улицах и площадях: вся настоящая Франция — и тoлпы и лбы — за Чехию и против себя. Так это дело не кончится. Вчера, когда я на улице прочла про генерала Faucher [Начальник французской военной миссии в Чехословакии, генерал Фошэ подал в отставку и записался на время войны волонтером в чехословацкую армию] — у меня слезы хлынули: наконец-то! До последней минуты и в самую последнюю верю — и буду верить — в Россию: в верность ее руки. Россия Чехию сожрать не даст: попомните мое слово. Да и насчет Франции у меня сегодня великие — и радостные — сомнения: не те времена, чтобы несколько слепцов (один, два — и обчелся) вели целый народ-зрячих. Не говоря уже о позоре, который народ на себя принять не хочет. С каждым часом негодование сильней: вчера наше жалкое Issy [Исси-ле-Мулино] (последнее предместье, в котором мы жили) выслало на улицу четыре тысячи манифестантов. А нынче будет — сорок — и кончится громовым скандалом и полным переворотом. Еще ничто не поздно: ничего не кончилось, — все только начинается. ибо французский народ — часу не теряя — спохватился еще до событий. Почитайте газеты — левые и сейчас единственно-праведные, под каждым словом которых о Чехии подписываюсь обеими руками — ибо я их писала, изнутри лба и совести. А теперь — возьмите следующую страничку и читайте: Nous sommes un peuple qui devant Ie tyran jamais ne s’est courbe Et qui jamais n’a accepte d’etre conduit par un homme injuste. Nous avons conquis la gloire a...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: 12-го декабря) * Гора моей грусти * Гром проливающихся ставень - Какой ужасный звук! * Вспомни, вспомни мои глаза С остановившимися слезами! * Нужно: поэму лестниц. (Улицы - лестницами. Отлогими.) * Без будущего * О перстне Соломона. Об Иове. Проводы: всю дорогу. Кафэ: набережная: мост: предместье: лестница: гора: пустырь. (Подъем.) * Непременно нужно: Поэму расставанья. * Разлука висела в воздухе - Синей/Верней чем Дамоклов меч. * Никелевых ложечек Легкий звон. * - Вы меня не любите... - Лучше - так. * ...Уйдемте Плакать начну. * Не попадаем в шаг. - Как завтра встану? - Ты просишь дома, а я могу тебе дать только душу. ЧЕРНОВАЯ ТЕЗЕЯ запись (5-го Декабря 1923 г., Прага) Личная жизнь, т. е. жизнь моя в жизни (т. е. в днях и местах) не удалась. Это надо понять и принять. Думаю - 30-летний опыт (ибо не удалась сразу) достаточен. Причин несколько. Главная в том, что я - я. Вторая: ранняя встреча с человеком из прекрасных - прекраснейшим, долженствовавшая быть дружбой, а осуществившаяся в браке. (Попросту: слишком ранний брак с слишком молодым. 1933 г.) Психее (в жизни дней) остается одно: хождение по душам (по мукам). Я ничего не искала в жизни (вне-жизни мне всё было дано) кроме Эроса, не человека а бога, и именно бога...
Входимость: 1. Размер: 15кб.
Часть текста: Примем это — и попробуем найти лечение — неизлечимости, выход — из явного тупика. Я всегда работаю на примерах и вне примеров не понимаю ничего. Поэтому — оборотом головы — на Р‹ильке›. Это был отродясь больной: больной уже потому и тем, что мать хотела SOPHIE, а получила — Rene (так его звали в детстве, Rainer’a он открыл et imposa [2]), что его до 5 л‹ет›, а м. б. и позже, водили девочкой, этим подтачивая без того уже половинную мужественность поэта. (А потом сразу отдали в корпус. Сохранился один вопиющий отрывок, страшнее которого я ничего не знаю.) В его письмах жене — женился рано — непрерывные таинственные упоминания о каком-то — недуге, хотя внешне был совершенно здоров. Нечто вроде «mon mal» [3]. (Знаю, знаю: — «Но у меня не mon mal, а вообще — mаl, весьма даже достоверное», — погодите.) Ему всю жизнь не-моглось: ни жить, ни есть, ни спать, ни писать. Писанье было для него — мученье, терзанье. Он — от России до Египта — весь свет исколесил, ища места, где может писать (мне это совершенно чуждо, я бы скорей искала места, где не могу писать, но моя обязанность понять его — и Вас). И не только места искал, — и срока. — Здесь, может быть, и сейчас, может быть, я начну — то… Здоровому человеку — дико. Даже мне — дико. Мне — особенно-дико. Ибо, как я говорю о...