Поиск по творчеству и критике
Cлово "PRESENT"
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 63кб.
Часть текста: Перетерпим!» — «А знаете Вы случай К<ол>-чака с», (не помню с чем) «в сегодняшней „Звезде“»?» — Рассказывает случай. Я, в восторге: «О, Л<идия>А<лександровна>,это же для меня! Я сейчас вырежу!» — «Ну, нет, я сама вырежу!» — «Тогда я перепишу!» Д<окто>р: — «Стало быть К<ол>чак придет нас бить?» Я: — «Лю-бить!» — Казанова отставлен. ___ 2. Какая-то поэтесса ведет меня на гору. Ночь.— «Вы знаете, я имею самые достоверные сведения, что Х (имя какого-то городка, не помню) — занят.» — «Где это?» — «В Крыму.» — «А Вы не знаете что-н<и>б<удь> про Макса?» (Думаю про С<ережу> но не решаюсь прямо спросить.) Разговор о поэтах. Посреди разговора поэтесса целует меня, сначала слегка, а потом настойчиво. Я, смеясь, говорю: — «Довольно» — и с необычным легкомыслием: — «А потом я м<ожет> б<ыть> скажу: Как сегодня одна дура меня целовала!» ___ — Мы с Алей под цветущим кустом, у садового стола. Я читаю ей вслух. Она что-то спрашивает меня — помню слово — «запрет» — кончить ли ей здесь или дальше. Появляется та, поэтесса.— «Нужно быть более скромной», говорит она, («Не то говорит», думаю я) — «ты прекрасно знаешь сама»… Я чувствую, что она хочет разъединить нас с Алей, торжественно и молча, a plein bras, {обеими руками (фр.)}— как. могу — обнимаю — нет,— покрываю Алю собой. Поэтесса уходит.— «Ну, Алечка, что ты у меня хотела спросить?» Аля, рассмеявшись: — «Я уже забыла!» Я, из...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: благодарности и дань восторга — низкий поклон тебе за С<ережу> 1 . 18-го января 1922 г. (через два месяца) будет четыре года, как я его не видела. И ждала его именно таким. Он похож на мою мысль, поэтому — портрет точен. Это моя главная радость, лучшее, что имею, уеду — увезу, умру — возьму. Получив твои письма, подняли с Асей бурю 2 . Ася читала и показывала их всем, в итоге дошло до Л<уначар>ского, пригласил меня в Кремль. С Кремлем я рассталась тогда же, что и с Сережей, часто звали пойти, я надменно отвечала: «Сама поведу». Шла с сердцебиением. Положение было странно, весь случай странен: накануне дочиста потеряла голос, ни звука, — только и ! (вроде верхнего си (si) Патти!). Но не пойти — обидеть, потерять право возмущаться равнодушием, упустить Кремль! — взяла в вожатые В<олькен>штейна («Калики» — услужливая академическая бездарность) 3 . После тысячи недоразумений: его ложноклассического пафоса перед красноармей<цем> в будке (никто не понимал моего шепота: явления его!) и пр<очего> — зеленый с белым Потешный дворец. Ни души. После долгих звонков — мальчишка в куцавейке, докладывает. Ждем. Большая пустая белая дворянская зала: несколько стульев, рояль, велосипед. Наконец, через секретаря: видеться вовсе не нужно, пусть т<овари>щ напишет. Бумаги нет, чернил тоже. Пишу на чем-то оберточном, собственным карандашом. Доклад, ввиду краткости, слегка напоминающий декрет:...
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Часть текста: предустановленность, у живописца, не любящего современной поэзии, - заставленность (головы и всего существа) - своим. Во всех трех случаях страх усилия, вещь простимая - пока не судят. Единственный достойный уважения случай. То есть единственно законное неприятие вещи, - неприятие ее в полном знании. Да, знаю, да, читаю, да, признаю - но предпочитаю (положим) Тютчева, мне, хочу моей крови и мысли, более сродного. Всякий волен выбирать себе любимых, вернее никто своих любимых выбирать не волен: рада бы, предположим, любить свой век больше предыдущего, но не могу. Не могу да и не обязана. Любить никто не обязан, но всякий нелюбящий обязан знать: то, чего не любит, - раз, почему не любит - два. Дойдем до крайнего из крайних случая: неприятия художником собственной вещи. Мне мое время может претить, я сама себе, поскольку я - оно, могу претить, больше скажу (ибо бывает!) мне чужая вещь чужого века может быть желаннее своей - и не по примете силы, а по примете родности - матери чужой ребенок может быть милее своего, пошедшего в...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: для Вас «здесь», но если бы Вы хоть час провели со мной, на воле, наедине, то Вы бы меня сразу поняли, ибо из таких чувствований, страхов, поступков – вся я. К тому же – я в Америке никогда не буду, знаю это, – не говоря уж о визах («визы» – вздор!) – чем устойчивее, благоустроеннее, благонадежнее пароходы – тем они мне страшней. Моя уверенность, т. е. уверенность моего страха (ВОДЫ), вызвала бы крушение – или как это на море называется. Из-за одного неверующего (обратно Содому!) весь корабль погибнет 2 . Континентальнее человека не знаю. Реку люблю: тот же континент. На море – самом простом, почти семейном («plage de famille» , как в путеводителях) – томлюсь, не знаю, что делать. Уже два раза во Франции ездила по летам на море, и каждый раз, к вечеру первого же дня: не то! нет – то, то самое, т. е. первое детское море Генуи после: «Прощай, свободная стихия!» Пушкина 3 : разочарование. После первого раза – привычное. Сколько раз пыталась полюбить! Как любовь. Все мои обожают: Мур за песок, Аля за свободу (от хозяйства и, может быть, – немножко от меня), Сережа (муж, так же странно звучит как звучало бы о Борисе, чужое слово, но называю, чтобы не вышло путаницы) за всю свою раннюю юность: Крым, Кавказ и –...