• Приглашаем посетить наш сайт
    Куприн (kuprin-lit.ru)
  • Поиск по творчеству и критике
    Cлово "DIVE"


    А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
    0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
    Поиск  
    1. Цветаева М. И. - Берг А. Э., 18 августа 1938 г.
    Входимость: 2. Размер: 3кб.
    2. Цветаева М. И. - Эфрону С. Я., 20 сентября 1938 г.
    Входимость: 2. Размер: 3кб.
    3. Перекоп
    Входимость: 1. Размер: 56кб.
    4. Анри Труайя. Марина Цветаева. VII. Без вестей от Сережи!
    Входимость: 1. Размер: 52кб.
    5. Швейцер Виктория: Марина Цветаева. "Повесть о Сонечке" и два письма о гомоэротической любви
    Входимость: 1. Размер: 88кб.
    6. Цветаева М. И. - Тукалевской Н. Н., 11/22 июня 1939 г.
    Входимость: 1. Размер: 3кб.
    7. Цветаева М. И. - Берг А. Э., 3 сентября 1938 г.
    Входимость: 1. Размер: 4кб.
    8. Бояджиева Л.: Марина Цветаева. Неправильная любовь. "Можно ли вернуться, в дом, который срыт?"
    Входимость: 1. Размер: 24кб.

    Примерный текст на первых найденных страницах

    1. Цветаева М. И. - Берг А. Э., 18 августа 1938 г.
    Входимость: 2. Размер: 3кб.
    Часть текста: Цветаева М. И. - Берг А. Э., 18 августа 1938 г. 18-ГО АВГУСТА 1938 Г., ЧЕТВЕРГ DIVES-SUR-MER (CALVADOS) 8, RUE DU NORD Дорогая Ариадна! Правда — дивное имя? Был у меня когда-то — ровно 20 лет назад! — такой стих (кончавший стихотворение): …Над разбитым Игорем плачет Див (Див — неведомое существо из Песни о Полку Игореве, думаю — полу-птица, полу-душа…) Наш Dives — полу-Guillaume-le-Conquerant [1], полу-рабочий поселок, с одним домом во всю улицу и под разными нумерами (казенные квартиры для заводских рабочих). У нас с Муром большая светлая комната — в ней и готовлю — но мыться в ней нельзя: ничего нет: нужно — в кухне, а в кухне — всё семейство: отец, мать и четверо детей. Я нынче попросила хозяина выйти, он вышел — и тотчас же вошел, а я мыла ноги, более или менее в рубашке, он — ничего, ну и я — ничего. Мне показалось: он — не того, а он оказался: Ni-ki-ta: тaк его позвала хозяйка — и оказался — русским, русским отцом четырех нормандских детей, ни звука не знающих по-русски: за глаза старшего мальчика: непомерные, карие, жаровые (зачем ему такие?!) — душу бы отдала. Море — верста ходу. Пляж — как все: слишком много народу и веселья: море на свой берег — непохоже. Мур с упоением играет с рабочим народом (малолетним, мужского пола) — и немножко отошел от своих газет. — Ехали через Lisieux, видели уж-жасный!! мавританский собор, думающий почтить память Св. Терезы, но и другое видели — монастырь, в глубине города, тот о котором она — сорок лет назад: — C’est le froid qui m’a tuee [2]. Городок гористый, прелестный. ________ Думаю пробыть здесь три недели, так что — надеюсь! — еще увидимся. Но этот раз будет — последний раз (О Боже, Боже, Боже! чтo я делаю?!) Пишите. Это последний срок для родных голосов. Потом (как в моей Повести о Сонечке) началось молчание. _______ Получили ли мое предотъездное письмо, где я писала Вам о наших общих знакомых? Как Вам нравится (или не нравится) — девочка? Между прочим, механическая страсть к стихам — как у матери. — Ах, Люсьен, Люсьен! Всё понимающий и ничего не могущий. А не сделать ли ему переливание крови (Вашей)? Обнимаю и жду весточки. МЦ. Примечания 1. Вильгельм Завоеватель (фр.). 2. Меня убило равнодушие (фр.).
    2. Цветаева М. И. - Эфрону С. Я., 20 сентября 1938 г.
    Входимость: 2. Размер: 3кб.
    Часть текста: Цветаева М. И. - Эфрону С. Я., 20 сентября 1938 г. 20 сентября 1938 г., вторник [Написано на видовой открытке: “Dives (Calvados). — L’Eglise”] Дорогой Л. — К. Наконец-то два письма (последнее от 28-го). Но надеюсь, что А<ля> мои пересылала. Вернулись мы 10-го, в той гостинице места не было, нашли в городе гораздо лучшую комнату: большую, с бютагазом, пятый этаж, вид на башню с часами. По близости от Алиного городского жилища, — на бульваре [комната в гостинице “Иннова” на бульваре Пастёр]. Сняли на месяц, т. е. до 15-го Октября. (Пишу на основном фоне тревоги за Чехию [<Над строкой: > не только], в полном сознании и твердой памяти. Засим продолжаю: ) Милый Л., бытие (в смысле быта, как оно и сказано) не определяет сознания, а сознание — бытие. Льву Толстому, senior’y [Старцу (фр.)] — нужен только голый стол — для локтей, Льву Толстому junior’y [Юноше (фр.)] — накрытый стол (бронзой или хрусталем — и полотном — и плюшем) — а бытие (быт) было одно: в чем же дело? в сознании: осознании этого быта. — Это я в ответ на одну Вашу — пoходя — фразу. И — скромный пример — мой быт всегда диктовался моим сознанием (на моем языке — душою), поэтому он всюду был и будет — один: т. е. всё на полу, под ногами — кроме книг и тетрадей, которые — в высокой чести. (Оглянулась и ужаснулась — сколько этого быта под ногами, но здесь ни одной полки и ни одного гвоздя, поэтому всё хозяйство — на полу, но мне уже давно всё равно.) Живем — висим в воздухе. Во сне я — до сих пор — летаю, но это — другое. Материально всё хорошо и даже очень, но: сознание определяет бытие! И сознание, что всё это на час — который может быть затянется — как целый год затягивался — но от этого не переставал и не перестанет быть часом — мешает чему бы то ни было по-настоящему радоваться, что бы то ни было по-настоящему ценить. Так было и в нашем морском Диве (Dives-sur-Mer).
    3. Перекоп
    Входимость: 1. Размер: 56кб.
    Часть текста: Die Welt ist gar zu lustig. Es wird doch alles vergessen. [Темные кипарисы! Мир чересчур весел. И всё будет забыто (нем.).] — Через десять лет забудут! — Через двести — вспомнят! (Живой разговор летом 1928 г. Второй — я.) ВАЛ — Каб не чех! — Каб не тиф! Кто-то: — эх! Кто-то: — жив бы Колчак… Солнцепёк. Солончак. Перекоп — Наш. Семивёрстная мозоль На вражеских глазах. Земля была суха, как соль, Была суха, как прах. (1) Не то копыт, не то лопат Стук: о костяк — костыль. Земля была суха — как склад, Почуявший фитиль! — Ой, долго ли? Ой, скоро ли? Нуд?, нуд?, нуд? (2) Все вялено, все солоно: Земля, вода, еда. Позевывай… постреливай… К концу — к концу — к концу… Чт? пили вы? чт? ели вы? Камсу! камсу! камсу! Бросит сын мой — дряхлой Европе (Богатырь — здесь не у дел): — Как мой папа — на Перекопе Шесть недель — ежиков ел! Скажет мать: — Евшему —...
    4. Анри Труайя. Марина Цветаева. VII. Без вестей от Сережи!
    Входимость: 1. Размер: 52кб.
    Часть текста: день новый декрет правительства обрушивался на головы ошеломленных и растерянных граждан… Конечно, ноябрьские 1917 года выборы в Учредительное собрание принесли социалистам-революционерам (эсерам) победу над большевиками, которым удалось получить лишь 24 процента голосов, но Ленину было наплевать на эти устаревшие, по его мнению, и пустые соображения. В декабре того же года он объявил в очередном манифесте, что интересы Революции законны даже тогда, когда они противоречат решениям Учредительного собрания. После бурного обмена мнениями он приказал запретить несогласным с ним депутатам вход в зал собраний, хотя все они были избраны на совершенно законных основаниях и составляли большинство этого парламента. Таким образом, добрая воля народа оказалась воплощенной в одном-единственном человеке, которого даже не избирали вождем его сограждане, и эта «добрая воля» заменила собою добрую волю монарха, законность владычества которого покоилась на династическом наследственном праве. Подобная чистка отражала поистине диктаторскую жестокость. И никто не осмелился высказаться против доводов более сильного, чем он сам. Многочисленные интеллектуалы, поспешившие перебежать на сторону новой власти, верили...
    5. Швейцер Виктория: Марина Цветаева. "Повесть о Сонечке" и два письма о гомоэротической любви
    Входимость: 1. Размер: 88кб.
    Часть текста: Lacanau-Océan оказалось не лучшим местом для отдыха: течение было так сильно, что трудно плавать и однажды Ируся и Мур едва не утонули. К тому же именно в это лето вокруг – в лесах, поселках и даже на пляжах – случился невиданный пожар: люди задыхались от гари и ничего не видели от дыма, выли сирены, было страшно; Цветаева на всякий случай собрала в кошелку самое ценное: «тетради, иконы, янтари, identité [вид на жительство. – В. Ш. ], деньги (NB! напомнил – Мур!)»... Пожары продолжались четыре дня, их погасил вовремя подоспевший ливень. В остальном Ирине было скучно, Мура заставляли заниматься математикой с Маргаритой Николаевной («бедный Мур!» – писала Ирина отцу до отъезда; «бедная мама!» – ему же из Лакано). Повседневность не могла не заботить Цветаеву, но ей хорошо писалось – и это искупало все; Але она описывает пожар с большим юмором. Аля в одном из писем сообщила о смерти Софьи Евгеньевны Голлидэй, которую по просьбе матери пыталась разыскать. Это известие: ее Сонечки больше нет на свете! – бросило Цветаеву к тетради. За лето в Лакано она написала «Повесть о Сонечке». Эта работа возвращала ее на родину, во времена «театрального романа», когда «все они» были еще живы, когда сама она была молодой, а Аля и Ирина маленькими, когда между ними не было еще ни смерти, ни непонимания, ни взаимных обид. Негодование и боль того времени смягчились и отошли, впервые...
    6. Цветаева М. И. - Тукалевской Н. Н., 11/22 июня 1939 г.
    Входимость: 1. Размер: 3кб.
    Часть текста: Цветаева М. И. - Тукалевской Н. Н., 11/22 июня 1939 г. 11-ГО/12-ГО ИЮНЯ 1939 Г., 12 Ч. НОЧИ — ВОСКРЕСЕНЬЕ Дорогая Надежда Николаевна, Когда мы с Муром в 11 ч. вернулись — ничего под дверью не было: мы оба — привычным жестом — посмотрели, а когда мы оба — минуту спустя — оглянулись — письмо лежало, и его за минуту — не было. И шага за дверью — не было. Сердечное спасибо — и за то, что заметили — последний взгляд: на авось, без всякой надежды (моя слепость). Вам пишу-последней. Мур спит, дом спит… …Только одна баба не спит, На моей коже сидит (и т. д. — Медведь) а баба-то — я. А медведи-то — там. И мно-ого! Но что я буду одна такая баба среди тех медведей — ручаюсь. _______ Кончаю. Надо спать, а то просплю все способы передвижения. Будильник — уложен (от страха забыть!). Я — сама себе будильник. ________ Спасибо, что так трогательно выручили. За все спасибо: за чудный Dives — за ту церковь, к которой мы так вторично и не пришли, за наши кладбищенские прогулки — помните? — за самое чудное платье моей жизни — синее — за все Мурины штаны (а их было мно-ого: как тех будущих медведей) — за дом, который мне был — родной, за уверенность, что когда и с чем ни приду — обрадую: хотя бы доверием, за неустанность Вашей дружбы, за действенность ее (дружбы — нет: есть — любовь, или любви нет — есть дружба, во всяком случае есть одно, а не два, и это одно — было). — Всего не перечислишь — за все. ________ Ну, вот. Обнимаю от всего сердца, желаю здоровья, досуга, покоя, хорошего лета, хороших лет, — свободы!!! Спасибо за кофе. Спасибо за рубашки. Спасибо за книжку — я Вами кругом одарена. С Вами — уезжаю. Все сделаю, чтобы Вы обо мне — знали. Авось! — Даст Бог! М. И последняя просьба («Сколько просьб у любимой всегда…») — КРЫСОЛОВ. Я его писала все раннее Мурино младенчество, в чешской избе, — какие мы тогда с Чехией были счастливые!! Собирали грибы… Если удастся — окликну еще из Гавра… _________
    7. Цветаева М. И. - Берг А. Э., 3 сентября 1938 г.
    Входимость: 1. Размер: 4кб.
    Часть текста: ближайшем будущем, знаю только, что такая жизнь-страшно не по мне и — думаю — ни по кому. Остающуюся неделю употреблю на окончание разных работ, забранных. Боюсь, что в Париже у меня уже досуга не будет. Сделаю — чтo смогу. Вторая часть Сонечки (моей последней большой работы здесь) — и еще ряд вещей будут для Вас оставлены у Маргариты Николаевны Лебедевой — 18 bis, Rue Denfert-Rochereau-на случай, если бы нам больше не пришлось увидеться. Постараюсь успеть переписать для Вас ту вещь, которую мы вместе с вами правили (мои «варианты») — в Булонском лесу — помните? Другая такая же вещь для Вас уже переписана. Вы сами поймете, что надо будет беречь их от всех глаз. Я давно уже не живу — потому что такая жизнь — не жизнь, а бесконечная оттяжка. Приходится жить только нынешним днем — без права на завтра: без права на мечту о нем! А я всегда, с 7-ми лет, жила — «перспективой» (мое детское слово, к‹отор›ое мне представлялось в виде панорамы — тоже вещи из моего детства). А «панорамы» — никакой. И — ненавижу гостиницу, в такой жизни для меня что-то — позорное, — точно я другого не заслужила! Пусть изба (как годы было в Чехии!) — но не «chambres meublees»! [1] — Ну — вот. В море купались — раз: было грязно, мягко и холодно. Но ...
    8. Бояджиева Л.: Марина Цветаева. Неправильная любовь. "Можно ли вернуться, в дом, который срыт?"
    Входимость: 1. Размер: 24кб.
    Часть текста: и, в частности, к Эфрону. В процессе расследования открылось также, что Союз — и он лично — вербовал среди эмигрантов добровольцев для отправки в Испанию в Интербригаду, что было запрещено французским правительством, и служил прикрытием целой сети агентов НКВД. Зловещая тень московских спецслужб накрыла Париж. Еще не прошло потрясение от исчезновения председателя Русского общевоинского союза (РОВС) генерала Е. К. Миллера и его предшественника генерала А. П. Кутепова, случившегося несколькими месяцами раньше. И вдруг — Рейсс! Очевидно, что существовала связь между убийством Рейсса и этими похищениями. Вызванный на допрос в парижскую полицию Эфрон категорически отрицал свою причастность к убийству и от знакомства с Гертрудой Штильбах наотрез отказывался. Свидетелей причастности Эфрона к делам НКВД не было, но самого факта сотрудничества «Союза возвращения», руководимого Эфроном, с советской разведкой было достаточно для ареста. Беседа с Куратором испугала Эфрона. Не за себя испугался он, за семью. — Вы понимаете сами, Сергей Яковлевич, что в сложившейся ситуации вам необходимо скрыться. Уехать куда-то подальше. Как можно скорее покинуть страну, пока они не нашли свидетелей. — А семья? — Сергей обмер, он так надеялся, что наградой за причастность к уничтожению злейшего врага будет возвращение в Москву. — Это вопрос не первостепенной важности. Насколько нам известно, члены вашей семьи не в курсе вашей деятельности. И ни к чему не причастны. Опасности для Марины Ивановны нет. — Клянусь! — с горячностью заверил Эфрон. — Но что будет с ними и куда я должен ехать? Куратор затянул паузу, наблюдая за мукой Эфрона. Нарочито ...