Поиск по творчеству и критике
Cлово "CHATEAUBRIAND"
Входимость: 3. Размер: 55кб.
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 55кб.
Часть текста: сонет, раззудись, мой сонет, Зазвени, мой сонет» — и т. д. Его отец — нижегородский купец «милльонщик», в Нижнем у него дворец. Сам он живет в д<оме> Соллогуба, ест на графининой гербовой посуде, жена его меняет по три платья в вечер (я очевидец),— башмаки до колен, шелковые платья, меховые пелерины и т. д. — И поддельные — как виноград — локоны. Это тоже стоит! ___ Ах, еще про коммуниста! (Милого Я?ча!) Кто-то в комнате: — «В Эрмитаже —- невероятная программа!» К<оммуни>ст, певуче: — «А что такое — Эрмита-аж?» ___ Изречение одного — об одном: — «Х ist leer und wenn er voll ist, isl es nur dreckvoll.» {«Х — пуст, а если бывает заполнен, то такой дрянью» (нем.)} ___ Ах, сила крови! Вспоминаю, что мама до конца жизни писала Thor, Rath, Theodor,{Врата, совет, Теодор (нем.) — в современном правописании «th» заменено на «t».}— из немецкого патриотизма старины, хотя была русская, и совсем не от старости, п<отому> ч<то> умерла 36?ти лет. — Я с моим— ?! Францию я люблю больше, чем француз, Германию больше, чем немец, Испанию больше, чем испанец и т. д. Мой Интернационал — патриотизм всех стран, не Третий, а Вечный! ___ Аля, заглянув в какое-то окно на Поварской — «Марина! Я сейчас видела счастливого мальчика, который не служит, а ест ягоды и всё время читает сказки!» ___ О мальчиках. — Помню, в Германии —мне было 17 лет, в маленьком местечке Weisser Hirsch, под Дрезденом, куда папа нас с Асей послал учиться хозяйству у пастора, один 15 летний — неприятно-дерзкий и неприятно-робкий розовый белокурый мальчик как-то глядел мои книги. Видит «Zwischen den Rassen» H. Mann’a (замечательная книга, напоминает Башкирцеву) с моей рукой написанным эпиграфом: «Blonde enfant qui deviendra femme, Pauvre...
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Часть текста: я бы не поверила, меньшим бы он меня не оттолкнул! ___ 10-го ст. июня 1920 г. — «Мужские обеты и женские слезы»… ___ «Я буду любить тебя всё лето»,— это звучит куда убедительней, чем «всю жизнь» и —главное — куда дольше! ___ Что я умела в жизни? — давать! давать! давать! чего не умела в жизни? — продавать! продавать! продавать! ___ Смерть страшно близко,— как-то всё время в нее попадаешь. (Как раньше — в Любовь!) ___ Разговор с Алей: Аля: — М<арина>! Хорошо, что Вы не судья! Целая толпа преступников и Вы всё время: «Вы украли? — идите», «Вы убили,— идите»… и они бы всё уходили, уходили. Вы бы наконец подняли глаза: от целой огромной толпы — ни человека, только Вы и портрет какого-н<и>б<удь> главного на стене!» — «Аля, что бы ты сделала с человеком, к<отор>ый зарезал: бабушку, дедушку, мать, отца, няньку и всех маленьких детей?» Она, ни секунды не задумываясь: — «Посадила бы в сумасшедший дом!» — <А если бы он тебе ясно объяснил, что детей он убил, чтобы лотом на суде не проговорились,— ведь дети непременно проговорятся, они же не умеют держать слова! — Ну, словом, он бы тебе доказал, что убивал он в полном рассудке и твердой памяти. Зарезал, п<отому> ч<то> хотел взять деньги. Грабеж — как цель, а как средство — убийство…» — «Я бы всё-таки посадила его в сумасшедший дом. Только для...