Марина Цветаева: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "1945". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 5. Размер: 71кб.

Часть текста: не выйдет, я обойдусь пока что твоим письмом от 7-го августа. Можешь знать, родненькая, что по собственной инициативе я отправлял заявления не раз. О результатах можно будет судить, когда снова будем рядышком… Аленька, я очень верю в тебя. Я даже немного боюсь твоего ума — необъятности твоей души. Перед этим мне чуть обидно за мою любовь, которая — вот так я чувствую — меньше, чем ты, моя жизнь…» А годы идут… «Сегодня ровно три года с того дня, как ты согласилась стать моей женой…» «…Сегодня пятая годовщина с того дня, когда ты и я и провидение решили: будь что будет…» Он помнит все даты, помнит, во что и когда она была одета, какое было у нее настроение, что она говорила. Помнит, как 12 февраля 1938 года впервые увидел ее в Охотном ряду: она шла вместе с Ниной в кино, а он не мог пойти с ними. А потом он пил чай у Нины и приглядывался к Але, и она ему нравилась, и он был смущен, что небрит и одет по-домашнему, он забежал к Нине по-соседски. А 1-го мая он уже знал, что она — это она !.. Он посылает Але посылки, лекарства, бандероли, деньги, пишет ей, пишет… Он очень любит Алю, он всегда помнит об Але, он говорит о ней — об этом мне рассказывали многие, кто дружил с ним в те годы, но это не мешает ему жить полной жизнью и не отказывать себе ни в чем… В его комнате над диваном висит большая фотография Али, и все, кто приходят к нему, а у него всегда полно народу, обращают внимание на красивую девушку с распущенными светлыми волосами, схваченными не то обручем, не то лентой [153] . Об этой фотографии он пишет Але еще 22 ноября 1942 года: «Сейчас я повесил на стенку несколько рисунков Мурзилы… Нашел наконец твой...

Входимость: 2. Размер: 8кб.

Часть текста: или моцартовской (Zauberflote) . Самые вопиющие долговые глотки – заткнуты. Чем – когда – Вам воздам?? – Так странно все сошлось: перед письмом Г<оспо>жи Крыловой 1 , просившей заехать – письмо от Бориса, первое после нескольких месяцев молчания. О моем французском Молодце (Gars), выписки из к<оторо>го я в конце лета посылала ему в письме. Вещью восхищен и – Боже, какая тоска по отъезду в каждой строке, из каждой строки. …«Как еще сказать тебе о действии твоих столбцов и всей этой новости? Прими во внимание, что тут у нас свирепейшая проза, и я стараюсь, и мне не до преувеличений. Так вот, утрачивая чувство концов и начал в этом бесплотно-капканном времени…» и дальше: «Пишу и чувствую, что издалека ты, в особенности же мужчины (инициалы мужа и Св<ятополка>-Мирск<ого> должны меня за этот замогильный тон презирать. Что же делать? Сейчас из-под Москвы от Б<ориса> Н<иколаевича> Б<утаева> (Андр<ея> Белого 2 ) получено письмо как из Сахары в Сахару». И еще: – О себе не пишу не случайно. (NB! все письмо, кроме приведенных строк, о моем Молодце.) Это – не тема, пока лучше не надо. Борис, Борис. За что ему, западнику всем строем (– лиры!) так расплачиваться за Россию: приемную страну. Моя сестра ...

Входимость: 2. Размер: 3кб.

Часть текста: полуотроческий мир, который она переносит в книгу со всеми его индивидуальными черточками, даже с собственными именами. Может быть, заговорить об этом для начинающего поэта труднее, требует более напряженного творческого усилия, чем воспевать какие-то нереальные “космические” весны и зимы. Но творческим усилием найдя в первом сборнике свою тему, г-жа Цветаева пока на ней и остановилась. Снова во второй книге читать о маме, о знакомых девочках и т. п. уже немного скучно. <…> Примечания Заветы (Петербург). 1912. № 1. С. 94, 96–97. Цетлин Михаил Осипович (1882–1945) — писатель, поэт, критик. Как литературный критик выступал в российской периодике — «Заветы», «Черниговский край», «Вольный Урал», а уехав за границу — в «Голосе России» и «Последних новостях». С 1920 г. по 1939 г. он стал постоянным рецензентом ж. «Современные записки» и заведовал отделом стихов. В 1923 г. предпринял издание ж. «Окно» (трехмесячник литературы), который вышел тремя выпусками и был закрыт, чтобы не создавать конкуренции «Современным запискам». В 1942 г. вместе с М. Алдановым он основал в Нью-Йорке литературно-художественный «Новый журнал», фактическим редактором которого являлся до 1945 г. С М. О. Цетлиным и его женой Марией Самойловной Цветаева лично познакомилась в годы революции в Москве, когда бывала на устраиваемых ими литературных вечерах. В 1918 г. Цетлин включил пять ее стихотворений в альманах «Весенний салон поэтов», выпущенный его издательством «Зерна». Их дружба прервалась в...

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: Г.: 1923 год. Литературные итоги. Бесплодная смоковница (Отрывки) 1923 год. Литературные итоги Бесплодная смоковница <Отрывки> Буржуазно-дворянская литература не создала ни одной вещи, которая заслуживала бы серьезного внимания. Ахматова хранила гробовое молчание. <…> Более или менее любопытна, может быть, книга стихов Марины Цветаевой «Ремесло», вышедшая в Берлине. Цветаева печатает свои стихи и в нашем добросердечном Госиздате, и в эсеровских «Современных записках», но душа ее вряд ли испытывает подобное раздвоение. Идеологически и психологически Цветаева — целиком эмигрантка. И «Ремесло» — зловещая эмигрантская книга. Наиболее искренни и до жути сильны те строки ее книги, в которых она оплакивает старую Россию: И марш вперед уже, Трубят в поход. О, как встает она, О, как встает… Уронив лобяной облом В руку, судорогой сведенную, — — Громче, громче! — Под плеск знамен Не взойдет уже в залу тронную!.. Что выйдет из Цветаевой в будущем, — не берусь гадать; но сейчас эта талантливая поэтесса безнадежно запуталась в эмигрантских силках и тенетах, и ее стихи не принадлежат к тем, которые могут заставить ответно забиться сердца читателей-трудящихся. <…> Примечания На посту (Москва). 1924. № 1 (5). С. 79; см. также в его кн.: На литературном посту. Тверь, 1924. С. 37–38. Статья опубликована под псевдонимом. Настоящая фамилия Кальмансон Л. Г. Кальмансон Лаборий Гелевич (1901–1945) — критик, поэт. В 20-е гг. был редактором ж. «На посту» (1923–1925), руководителем ВАПП, печатал критические статьи в ж....

Входимость: 1. Размер: 44кб.

Часть текста: Madchen" (Tchernoswitowa heisst: Tcherno - schwarz und switowa kommt von Hemd (kleinrussisch: Switka), eigentlich - die mit dem schwarzen Hemde) prahlte mit R und sprach uber ihn wie uber die selbstaufgenommennen Platten zu seinen Bildern: mein. Ich traf sie nur ein einziges Mal und liess sie weiterleben - ohne Sehnsucht. Heute, am 17-ten erhielt ich Ihren Brief und die sein (Briefbuch). Ihr Brief raucht - und rauscht - und glanzt - Bodensee - ein Wort aus meiner Kinderheit, ich war damals im Breisgauer Freiburg und hatte eine Freundin - Brunhild - von dorten, das Kind sah wie ein Seefraulein aus. Ich liebte sie so sehr (fur ihre Schonheit: Seefrauleinheit!) dass man uns schnell jeden Verkehr verbot - als ob ich der See ware, der sie heimwollte - von der Schul-Sandbank! Brunhild vom Bodensee. * ...Seit R habe ich Niemanden geliebt, in Niemanden gelebt, er war meine letzte Seele, meine letzte ander-Seele. * Als Sie so lange nicht schrieben, dachte ich: jetzt hat die Frau Angst, sie will kein grosses Gefuhl, sie ist erfullt - und liess Sie schweigen und hatte selbst nie geschrieben (geschrien). * ...Als mein Kind in Russland vo Hunger starb und ich es - so auf der Strasse von einen fremden Menschen erfuhr ( - Ist die kleine Irina Ihr Kind? - Ja. - Sie ist tod. Gestern tod. Morgen begraben wir sie.) schwieg ich drei Monat lang - kein Sterbenswort - zu niemandem - damit es nicht weitersturbe, noch (in mir) - lebe. Darum nannte Ihnen R nicht meinen Namen. Nennen - trennen: sich vom Dinge trennen. Ich nenne niemand - nie. * Es wird ein harter Winter sein - ist schon hart, obwohl noch nicht Winter - mein Mann hat keine Arbeit und kann, als Kranker, auch keine haben. Wutende und wurgende Armut, geschenkte (schone Sachen - was brauch ich sie?) verschleudere ich fur 20-30 frs - die gleich weg sind. Meine Tochter strickt, aber fur einen Sweater - 2 Wochen Arbeit - zahlt man nur 50 frs. Ich kann nur schreiben, nur gut...

Входимость: 1. Размер: 10кб.

Часть текста: тема, как мы видим, настойчиво повторяется в произведениях самых одаренных советских поэтов, что уже само по себе знаменательно. Видимо, сложившийся за десятилетие советский быт обнаруживает тенденцию к сползанию в определенном направлении. Советское коммунистическое искусство сигнализирует опасность. В книге несколько рисунков М. Ларионова и Н. Гончаровой [500] к произведениям Маяковского. Манера этих художников — на любителей или на знатоков. Рассматривая эти рисунки, вспомнил Омск, выставку картин Бурлюка. [501] Синеглазая гимназистка, краснея от застенчивости, спрашивает художника: — Почему, скажите пожалуйста, у этой лошади так много ног? И Бурлюк ей: — Так я решаю проблему передачи живописью движения. Ведь когда вы смотрите на движущееся колесо, вы видите не шесть и не восемь его спиц, — а сто, двести. Понимаете? Гимназисточка поняла, но я не понимаю. Все-таки видим мы не сотни спиц, а движение тех же шести или восьми. Движение, а не размноженные спицы. Рисунки Ларионова и Гончаровой ничего не поясняют в Маяковском. Некоторая необязательная ни для кого условность. Ничего категорического в восприятии. Особенно ясно ощущается это рядом с изумительными стихами Марины Цветаевой, посвященными Маяковскому же. Семь стихотворений — семь взрывов вдохновения, и мы уже не можем видеть Маяковского иначе, чем этого хочет поэт. Здесь категорическое воздействие — закон. Вот строки, адресованные, верите, им, эмигрантскому Западу. У нас почти никто не шипел над гробом поэта: …Спит передовой Боец. Каких, столица, Еще тебе вестей, какой Еще — передовицы? Ведь это, милые, у нас, Черновец — милюковцу:...

Входимость: 1. Размер: 100кб.

Часть текста: на пустое место от иконы (сдана в хорошие руки, жила и ездила со мной с 1918 г. — ну, когда-нибудь со всем расстаешься: совсем ! А это — урок, чтобы потом — не страшно — и даже не странно — было!..) Кончается жизнь 17 лет…» Кончается эмиграция, Марина Ивановна возвращается в Россию. «Сейчас уже — судьба». Судьбу не выбирают, судьбу принимают… Хотела ли она возвращаться или не хотела?! Мне думается об этом можно написать два совершенно противоположных трактата. Можно доказывать — хотела, мечтала, тосковала, и все будет точно! А можно доказывать — не хотела, не рвалась, сопротивлялась, и опять все будет точно!.. Ведь почти все последние годы эмиграции Марину Ивановну мучил все тот же вопрос — ехать, не ехать?! Она жила в постоянном противоборстве — «с самим собой, с самим собой»!.. Россию она любила, Россия всегда была в ней. «Родина не есть условность территории, а непреложность памяти и крови. Не быть в России, забыть Россию — может бояться лишь тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри, — тот потеряет ее лишь вместе с жизнью». Но… С фонарем обшарьте Весь подлунный свет. Той страны на карте Нет, в пространстве — нет. Выпита как с блюдца, Донышко блестит! Можно ли вернуться В дом, который — срыт?.. А во Франции, в Париже, Марина Ивановна не прижилась. «Не люблю залюбленное!» Не любит Париж, не любит Францию. «Мы с ней разные!..» Но России, той ее России, старой России — нет. «Как и той меня…»! Ей чудится Чехия, те деревеньки под Прагой, ее гора, там бы ей...

Входимость: 1. Размер: 4кб.

Часть текста: Итак: ищу работу, нигде не могу ее найти и – тут начинается история. Распахивается дверь, и моя приятельница (и покровительница) с сияющим лицом: – Есть работа и радость! – В ее протянутой руке книга: Карл Зибер – «Рене Рильке (Юность Райнера Мария Рильке)» 2 . Открываю: детские фотографии: очень мило! Первая – на втором году жизни – вылитая моя дочь, я знала это и раньше, однажды я написала Р<ильке>: «У нее твои глаза» 3 , – а здесь, в двухлетнем возрасте, – то же лицо. Потом – читаю. И уже с самого начала: предисловие, нет, до того еще раньше, едва я вникла в это «Рене» – он ведь никогда не был «Рене», хотя и был так назван, он всегда был Райнер – словом, мое первое чувство: ложь! <…> Дорогая госпожа Нанни, это ответ на Ваше милое письмо, которое мне переслали, – я давно уже (к сожалению!) покинула Медон-Валь-Флери 4 . (Его Медон, теперь там как раз реставрируют до Родена.) Напишите мне скоро еще раз, мне так хотелось бы знать, что я не одинока в моем возмущении. Завтра я должна буду отказаться от перевода – моя покровительница огорчится – да и другую работу (достаточно трудную) я...

Входимость: 1. Размер: 50кб.

Часть текста: - привет переданный мне от Вас Г-жой Волковой. * (Письмо оставшееся без ответа.) * (Стихи к Кузмину в Ремесле: Два зарева - нет, зеркала! - 19-го р<усского> июня 1921 г.) * Глаза умирающих - * В прекрасную даль. Мы им не товарищи, Нас им не жаль. * Встреча с поэтом (книгой) для меня благодать ниспосылаемая свыше. Иначе не читаю. * Стихи о России (Китеж-град или Версты) Перечень (в порядке написания) * (NB! Как хорошо, что не Китеж-град! Есть кажется в Париже такая книжная, а м. б. и гастрономическая русская лавка. - 1932 г.) * Любить только женщин (женщине) или только мужчин (мужчине), заведомо исключая обычное обратное - какая жуть! А только женщин (мужчине) или только мужчин (женщине) заведомо исключая необычное родное - какая скука! И всё вместе - какая скудость. Здесь действительно уместен возглас: будьте как боги! Всякое заведомое исключение - жуть. * Трагедия голландского полотна платка, попавшего в круг сморкающихся в руку равна только трагедии сморкающейся руки, попавшей в круг голландского полотна платков. * Мое непревозмогаемое отвращение к некоторым своим стихам - прекрасным, знаю, но из мутных источников. Будущим до этого не будет дела, а мне дело - только до будущих. * Мужское во мне: Боязнь обидеть поцелуем. Чувство: ты мне доверился, а я -. Так было с Володей Алексеевым [Алексеев Владимир Васильевич (1892 - 1920) - актер, ученик Мансуровской студии Е. Б. Вахтангова (1914 - 1919); герой второй части "Повести о Сонечке" (1937).], с которым ни разу - потому что действительно доверился. Чувство - после поцелуя - позорной победы, постыдного торжества. Скука победы. Неумение, чтобы меня любили: нечего делать. * Я,...

Входимость: 1. Размер: 63кб.

Часть текста: vous de celuy a qui comme on demandoit a quoi faire il se peinoit si fort en un art qui ne pouvait venir a la cognoissance de guere des gens, - "J'en ay assez de peu", repondit-il. "J'en au assez d'un. J'en ay assez de pas un" Montaigne * "Вспомните того человека, которого спросили, зачем он так усердствует в своем искусстве, которое никто не может понять. "С меня довольно немногих, - ответил он - С меня довольно одного. С меня довольно и ни одного" Монтень (фр). Критика абсолютный слух на будущее. М Ц. I НЕ МОЖЕТ БЫТЬ КРИТИКОМ... Первая обязанность стихотворного критика - не писать самому плохих стихов. По крайней мере - не печатать. Как я могу верить голосу, предположим N, не видящего посредственности собственных стихов? Первая добродетель критика- зрячесть. Этот, не только раз - пишет, а раз печатает - слеп! Но можно быть слепым на свое и зрячим на чужое. Бывали примеры. Хотя бы посредственная лирика громадного критика Сент-Бева. Но, во-первых, Сент-Бев писать перестал, то есть поступил по отношению к себе, поэту, именно как большой критик: оценив, осудил. Во-вторых, даже - пиши он дальше, Сент-Бева, слабого поэта, покрывает Сент-Бев, большой критик, вождь и пророк целого поколения. Стихи - слабость большого человека, не больше. В порядке слабости и в порядке исключения. Большому - чего не простишь! Но вернемся к достоверностям....

Поиск по творчеству и критикеCлово "1945"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1945"