Часть текста: Андрееву В. Л., 17 мая 1938 г. Цветаева М. И. - Андрееву В. Л., 4 декабря 1937 г. Цветаева М. И. - Андрееву В. Л., 9 марта 1938 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 1 сентября 1928 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 10 мая 1928 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 10 мая 1931 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 10 октября 1927 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 10 сентября 1931 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 11 декабря 1929 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 11 июля 1928 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 11 июня 1929 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 11 июня 1931 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 11 марта 1932 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 11 февраля 1928 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 11 января 1929 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 12 августа 1926 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 12 августа 1932 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 12 мая 1927 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 12 мая 1929 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 12 октября 1933 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 14 марта 1928 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 14 октября 1932 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 15 августа 1930 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 15 июля 1926 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 15 июля 1929 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 15 мая 1933 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 15 сентября 1927 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 16 апреля 1933 г. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 16 мая 1932 г. Цветаева М. И. -...

2. Швейцер Виктория: Марина Цветаева. Пастернак

Входимость: 6. Размер: 85кб.

Часть текста: вперед, безоглядочного одухотворения. Борис Пастернак – Ариадне Эфрон В жизни Цветаевой отношения с Борисом Пастернаком явились уникальными, не похожими ни на какие другие. Если с героями ее увлечений все казалось – и оказывалось – преувеличенным, то теперь, даже поднимаясь на самые гиперболические высоты, чувства оставались вровень им обоим – и Цветаевой, и Пастернаку. Свалившись летом 1922 года, как снег на голову, первым письмом Пастернака и его книгой «Сестра моя – жизнь», отношения видоизменялись: то, как море, завладевали всей жизнью до самого горизонта, то превращались в едва бьющийся, но живой родник, – но никогда не иссякли совсем, протянулись до их последних дней. Можно с уверенностью сказать, что в жизни Цветаевой это были самые значительные человеческие отношения. И с уверенностью – что для нее они были значительнее, чем для Пастернака. Они не укладываются в обычные мерки. Была ли то страсть или дружба, творческая близость или эпистолярный роман? Все вместе, неразрывно, питая и усиливая одно другое. В их отношениях каждый предстает в полном объеме своего человеческого облика и возможностей. Это удивительно, ибо в плане реальном: жизненных встреч, бытовых подробностей – связь Цветаевой с Пастернаком выглядит эфемерной, придуманной – полетом фантазии. Несколько – всегда случайных – встреч в Москве, до отъезда Цветаевой. Внезапное потрясение поэзией: Пастернака – «Верстами», Цветаевой...

3. Кудрова Ирма: Путь комет. После России. Глава 6. Кламар — Ванв

Входимость: 6. Размер: 124кб.

Часть текста: 1 Начало 1934 года во Франции было ознаменовано очередным министерским кризисом. На этот раз толчком для него послужило раскрытие крупной финансовой аферы, в которой были замешаны парламентские депутаты, министры и видные чины французской полиции. На страницах газет замелькали портреты Александра Ставиского, выходца из России, талантливого жулика, ворочавшего миллионами и пользовавшегося доверием высокопоставленных дипломатов. Между тем русские эмигранты едва оправились от судебного процесса над другим своим соотечественником — Горгуловым, застрелившим в 1932 году французского президента Думера. В очередной раз они обостренно ощутили себя гостями, которые незванно явились в чужой дом и досаждают хозяевам скверными выходками. Правда, в отличие от Горгулова, Ставиский не был эмигрантом, но родился он все же в Киеве — и этого было достаточно, чтобы русские втянули голову в плечи, ловя на себе (как им, во всяком случае, казалось) косые взгляды французов. События разворачивались стремительно. Инцидентом воспользовались группировки французских фашистов, ждавших повода для выступления. Еще с конца 1933 года стали появляться на улицах Парижа молодые люди в синих рубашках; они устраивали митинги, выкрикивали лозунги, призывавшие к борьбе «за здоровое государство с сильной властью»,...

4. Анри Труайя. Марина Цветаева. XIV. Немецкие угрозы и советские соблазны

Входимость: 5. Размер: 71кб.

Часть текста: дезорганизовал страну и довел ее до голода перегибами с коллективизацией; второй – после победы на выборах в законодательные органы своих приверженцев – ликвидировал профсоюзы, отдал приказ сжигать на площадях книги, которые считал подстрекательскими, провозгласил «научно подтвержденное» превосходство над прочими арийской расы, дополнив все это бойкотом печатных изданий, выпускаемых иудеями, изгнанием и арестами евреев, ответственных, по его мнению, за все несчастья Германии и мира в целом. Выбирая между ужасами нацизма и ужасами Советов, Марина пришла к тому, что советские ужасы менее страшны. В ответ на письмо из Ревеля (ныне Таллин) молодого русского писателя Юрия Иваска, который спрашивал ее, каковы ее взаимоотношения с журналом «Утверждения», три номера которого вышли в Париже в 1931–1932 годах, Цветаева выдала монолог, из которого становится ясно ее отношение не столько к данному журналу, сколько к нацизму в принципе: «Я – с „Утверждениями“?? Уже звали и уже услышали в ответ: „Там, где говорят: еврей, подразумевают: жид – мне, собрату Генриха Гейне, – не место....

5. Фокин Павел: Цветаева без глянца (Ознакомительный фрагмент). 1922–1935. "Световой ливень" (Борис Пастернак)

Входимость: 5. Размер: 29кб.

Часть текста: равномощных во врожденном и избранном (наперекор внушавшейся им музыке, наперекор изобразительности окружавших их искусств!) поэтическом призвании, равноязыких, живущих бок о бок в одно и то же время, в одном и том же городе и в нем эпизодически встречающихся, обретают друг друга лишь в непоправимой разлуке, лишь в письмах и стихах, как в самом крепком из земных объятий! Это была настоящая дружба, подлинное содружество и истинная любовь, и письма, вместившие их, являют собой не только подробную и настежь распахнутую историю отношений, дел, дней самих писавших, но и автопортреты их, без прикрас и искажений [1; 212]. Роман Борисович Гуль: Одно время Цветаева попросила, чтобы я пересылал ее письма в Москву для Бориса Пастернака (прямо писать не хочет, чтобы письма не попадали «в руки жены»). Борис Пастернак тогда приезжал в Берлин, тоже сидел с Эренбургом в Прагердилле. В Берлине, в издательстве «Геликон», он выпустил «Темы и вариации», «Сестру мою – жизнь». Марина его никогда не...

6. Кудрова Ирма: Путь комет. После России. Глава 9. Последний Париж

Входимость: 5. Размер: 61кб.

Часть текста: о том, что умер ее давний друг князь Волконский. Умер в далекой Америке, в городе Ричмонде, штат Вирджиния, куда судьба занесла его в середине тридцатых годов. Волконский, с которым она подружилась еще в революционной Москве, был для нее образцом «уходящей расы», того высокого благородства, которое с каждым днем и часом исчезало из реальной жизни. Ее восхищало в нем все: от душевных движений — до легкой молодой походки и грации жестов. Но особенно — великолепное ироническое равнодушие этого князя ко всем житейским лишениям и неустройствам. В одном из писем к Марии Цетлиной Цветаева назвала Сергея Михайловича «из близких близким, из любимых любимым». «Человек тончайшего ума и обаятельнейшего обхождения. Неизбывная творческая природа. Пленительный собеседник». И еще — там же: «Человек, которому я обязана, может быть, лучшими часами своей жизни вообще, а уж в Советской России — и говорить нечего!» Во Франции они встречались нечасто, но каждая встреча была настоящим праздником для обоих. Он приезжал навестить ее и в Медон, и в Кламар, и едва он перешагивал порог, все их горести отступали куда-то в разряд несущественных. Сергей Михайлович был редкостным собеседником. Они понимали друг друга с полуслова, и пока он в передней еще только снимал пальто и, разматывая длинный шарф, произносил первую фразу, оба будто попадали в какой-то особый, невидимый другим людям пласт реальности, где не было места пустякам. В «русском Париже» Волконский стал известной фигурой, его театральные обозрения и рецензии регулярно печатали в газетах, две книги его воспоминаний получили в свое ...

7. Швейцер Виктория: Марина Цветаева. Мой Пушкин

Входимость: 4. Размер: 86кб.

Часть текста: и многим современникам показалось вызывающим. «Мой Пушкин» был воспринят как притязание на единоличное владение и претензия на единственно верное толкование. Между тем для Цветаевой «мой» в данном случае – не притяжательное, а указательное местоимение: тот Пушкин, которого я знаю и люблю с еще до-грамотного детства, с памятника на Тверском бульваре, и по сей, 1937 год. Она не отнимала Пушкина у остальных, ей хотелось, чтобы они прочли его ее глазами. В связи с «Поэтом о критике» я говорила, что это была принципиально новая позиция, сугубо личный подход к любому явлению литературы. На постоянный упрек, что у него всюду слышится «я», Маяковский однажды полусерьезно ответил: «если вы хотите объясниться в любви девушке, вы же не скажете: мы вас любим...» Для Цветаевой эта шутка прозвучала бы всерьез: все, что она писала о поэтах и поэзии, продиктовано прежде всего любовью и благодарностью. Мне вспоминаются слова А. С. Эфрон, сказанные...

8. Надгробие

Входимость: 4. Размер: 3кб.

Часть текста: Надгробие НАДГРОБИЕ 1 - "Иду на несколько минут..." В работе (хаосом зовут Бездельники) оставив стол, Отставив стул - куда ушел? Опрашиваю весь Париж. Ведь в сказках лишь да в красках лишь Возносятся на небеса! Твоя душа - куда ушла? В шкафу - двустворчатом, как храм, Гляди: все книги по местам. В строке - все буквы налицо. Твое лицо - куда ушло? Твое лицо, Твое тепло, Твое плечо - Куда ушло? 3 января 1935 2 Напрасно глазом - как гвоздем, Пронизываю чернозем: В сознании - верней гвоздя: Здесь нет тебя - и нет тебя. Напрасно в ока оборот Обшариваю небосвод: - Дождь! дождевой воды бадья. Там нет тебя - и нет тебя. Нет, никоторое из двух: Кость слишком - кость, дух слишком - дух. Где - ты? где - тот? где - сам? где - весь? Там - слишком там, здесь - слишком здесь. Не подменю тебя песком И паром. Взявшего - родством За труп и призрак не отдам. Здесь - слишком здесь, там - слишком там. Не ты - не ты - не ты - не ты. Что бы ни пели нам попы, Что смерть есть жизнь и жизнь есть смерть, Бог - слишком Бог, червь - слишком червь. На труп и призрак - неделим! Не отдадим тебя за дым Кадил, Цветы Могил. И если где-нибудь ты есть - Так - в нас. И лучшая вам честь, Ушедшие - презреть раскол: Совсем ушел. Со всем - ушел. 5-7 января 1935 3 За то, что некогда, юн и смел, Не дал мне заживо сгнить меж тел Бездушных, замертво пасть меж стен Не дам тебе - умереть совсем! За то, что за руку, свеж и чист, На волю вывел, весенний лист - Вязанками приносил мне в дом! - Не дам тебе - порасти быльем! За то, что первых моих седин Сыновней гордостью встретил - чин, Ребячьей радостью встретил - страх, - Не дам тебе - поседеть в сердцах! 7-8 января 1935 4 Удар, заглушенный годами забвенья, Годами незнанья. Удар, доходящий - как женское пенье, Как конское ржанье, Как страстное пенье сквозь косное зданье Удар - доходящий. Удар, заглушенный забвенья, незнанья Беззвучною чащей. Грех памяти нашей - безгласой, безгубой, Безмясой, безносой! Всех дней друг без друга, ночей друг без друга Землею наносной Удар - заглушенный, замшенный - как тиной. Так плющ сердцевину Съедает и жизнь обращает в руину... - Как нож сквозь перину! ...Оконною ватой, набившейся в уши, И той, заоконной: Снегами - годами - пудами бездушья Удар - заглушенный... А что если вдруг А что если вдруг А что если - вспомню? Начало января 1935 5 Оползающая глыба - Из последних сил спасибо - Рвущееся - умолчу - Дуба юному плечу. Издыхающая рыба, Из последних сил спасибо Близящемуся - прости! - Силящемуся спасти Валу первому прилива. Иссыхающая нива - Божескому, нелюдску. Бури чудному персту. Как добры - в час без спасенья Силы первые - к последним! Пока рот не пересох - Спаси - боги! Спаси - Бог! Лето 1928

9. Саакянц А.: Марина Цветаева. Жизнь и творчество. "Роднее бывшее — всего…" (1930–1936). 1935-й

Входимость: 4. Размер: 56кб.

Часть текста: "Роднее бывшее — всего…" (1930–1936). 1935-й 1935-й Реквием Гронскому. Уход Али из дома. Повесть "Черт". Конгресс в защиту культуры и "невстреча" с Пастернаком. Жизнь в Фавьере. Приезд туда Али. Недописанная поэма. Стихи осени 35-го. Письмо Сергея Эфрона. Год начался реквиемом — которым по счету? "Уж сколько их упало в эту бездну", — тех, кого Марина Ивановна "отпела". Стахович, Брюсов, Есенин, Рильке, Маяковский, Волошин, Белый… Что остается от человека на земле? возможно ли предугадать роковой финал? — где теперь то, что именуется душой, духом? Тройский вовсе не думал умирать; по рассказам родных, прервав работу за письменным столом, он вышел из дома, направляясь, видимо, к товарищу… "Иду на несколько минут" — были его последние слова, и Цветаева взяла их, как первую строку своего стихотворения. Какую тайну молодой поэт навсегда унес с собой? Цветаева ищет слова для выражения безнадежного вопроса: Живешь — не переубедишь! Ведь в книгах лишь, ведь в сказках лишь Проваливаются сквозь пол… Отставив стул — куда ушел? В рабочем хаосе — с пером Наперекос — оставив стол, Отставив стул — куда ушел? Смерть настигла поэта посреди работы, посреди жизни, и ничто в этом повседневном бытии не подало никаких знаков, примет трагедии, стоящей за порогом: Крыльцо не скрипнуло: Назад! В порядке — хаосом клеймят Бездельники — Крыльцо — ...

10. Цветаева М. И. - Тесковой А. А., 23 апреля 1935 г.

Входимость: 4. Размер: 5кб.

Часть текста: А., 23 апреля 1935 г. Ванв, 23-го апреля 1935 г. <…> …Должно быть Вы, как я, любите только свое детство: то, что было тогда. Ничего, пришедшего после, я не полюбила. Так, моя “техника” кончается часами и поездами. (NB! Со светящимся циферблатом, очень удобных, но еще более —страшных, не выношу. На автомобили, самые “аэродинамичные”, смотрю с отвращением и т. д.). Даже — такая деталь: почему-то у меня никогда, ни на одной квартире, в коридоре нет света. И вдруг, недавно, поняла: — Господи, да у нас в Трехпрудном [В родительском доме в Москве] был темный коридор, и я еще всегда глаза зажимала, чтобы еще темней… Ведь это я — восстанавливаю. И жажда деревьев в окне — оттуда, где в каждое окно входил весь зеленый двор, — огромный как луг, настоящий Hof — феодальный: с сараями, флигелями, голубятней, и, еще, постепенностью каких-то деревьев сзади, не наших, чьих-то, ничьих, кончавшихся зеленоватым рассветным небом, и о которых я никогда не узнала — где. Как бы я написала свое детство (до-семилетие) если бы мне — дали. Был мой вечер Гронского [Свой доклад “Поэт-альпинист” о поэзии Н. П....

Поиск по творчеству и критикеCлово "1935"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1935"