• Приглашаем посетить наш сайт
    Куприн (kuprin-lit.ru)
  • Поиск по творчеству и критике
    Cлово "1000"


    А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
    0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
    Поиск  
    1. Записная книжка № 5, 1918—1919 гг.
    Входимость: 4. Размер: 134кб.
    2. Записная книжка № 6, 1919 г. Страница 3
    Входимость: 3. Размер: 63кб.
    3. Записная книжка № 1, 1913—1914 гг. Страница 3
    Входимость: 2. Размер: 60кб.
    4. Цветаева М. И. - Булгакову В. Ф., 20 июля 1926 г.
    Входимость: 1. Размер: 7кб.
    5. Цветаева М. И. - Тесковой А. А., 4 октября 1927 г.
    Входимость: 1. Размер: 4кб.
    6. Кудрова Ирма: Путь комет. Разоблаченная морока. Глава 5. Елабуга
    Входимость: 1. Размер: 138кб.
    7. Белкина Мария: Скрещение судеб. Мур
    Входимость: 1. Размер: 151кб.
    8. Швейцер Виктория: Марина Цветаева. После России
    Входимость: 1. Размер: 111кб.
    9. «Слово о Бальмонте»
    Входимость: 1. Размер: 23кб.
    10. Эфрон Ариадна: Моя мать Марина Цветаева. Лавка писателей
    Входимость: 1. Размер: 13кб.
    11. Швейцер Виктория: Марина Цветаева. Сергей Яковлевич
    Входимость: 1. Размер: 156кб.
    12. Саакянц А.: Марина Цветаева. Жизнь и творчество. "Роднее бывшее — всего…" (1930–1936). 1930-й
    Входимость: 1. Размер: 40кб.
    13. Цветаева М. И. - Андрониковой-Гальперн С. Н., 2 марта 1927 г.
    Входимость: 1. Размер: 3кб.
    14. Цветаева М. И. - Булгакову В. Ф., 12 декабря1927 г.
    Входимость: 1. Размер: 4кб.
    15. Грабеж (из дневников)
    Входимость: 1. Размер: 6кб.
    16. Записная книжка № 8, 1920-1921 гг. Страница 4
    Входимость: 1. Размер: 54кб.
    17. Записная книжка № 8, 1920-1921 гг.
    Входимость: 1. Размер: 66кб.
    18. Цветаева М. И. - Ланну Е. Л., 29 декабря 1920 г.
    Входимость: 1. Размер: 15кб.
    19. Цветаева М. И. - Буниной В. Н., 23 мая 1928 г.
    Входимость: 1. Размер: 8кб.
    20. Рядчикова Е. Н., Ахмадеева С. А.: Аппликативная метафора как особенность идиостиля Марины Цветаевой
    Входимость: 1. Размер: 113кб.
    21. Фрагмент записной книжки № 9, 1922 г.
    Входимость: 1. Размер: 3кб.
    22. Записная книжка № 14, 1932-1933 гг. Страница 4
    Входимость: 1. Размер: 43кб.
    23. Цветаева М. И. - Тесковой А. А., 20 июля 1926 г.
    Входимость: 1. Размер: 5кб.
    24. Саакянц А.: Марина Цветаева. Жизнь и творчество. "Оползающая глыба" (1928–1929)
    Входимость: 1. Размер: 102кб.
    25. Вольный проезд
    Входимость: 1. Размер: 53кб.
    26. Записная книжка № 3, 1916—1918 гг.
    Входимость: 1. Размер: 82кб.
    27. Цветаева М. И. - Буниной В. Н., 24 августа 1933 г.
    Входимость: 1. Размер: 13кб.
    28. Швейцер Виктория: Марина Цветаева. Пастернак
    Входимость: 1. Размер: 85кб.
    29. Белкина Мария: Скрещение судеб. По докладной секретаря
    Входимость: 1. Размер: 77кб.
    30. Скатова Людмила: "Терновый венец"
    Входимость: 1. Размер: 66кб.
    31. Эйснер Алексей: Она многое понимала лучше нас…
    Входимость: 1. Размер: 25кб.
    32. Записная книжка № 8, 1920-1921 гг. Страница 6
    Входимость: 1. Размер: 57кб.
    33. Горбов Д.: Десять лет русской литературы за рубежом (Отрывки)
    Входимость: 1. Размер: 20кб.
    34. Цветаева М. И. - Гронскому Н. П., январь-февраль 1931 г.
    Входимость: 1. Размер: 3кб.
    35. Бояджиева Л.: Марина Цветаева. Неправильная любовь. "Осколки воровской радости"
    Входимость: 1. Размер: 29кб.

    Примерный текст на первых найденных страницах

    1. Записная книжка № 5, 1918—1919 гг.
    Входимость: 4. Размер: 134кб.
    Часть текста: {Факсимиле страницы записной книжки 5} Выписки из прежней записной книжки, верой и правдой служившей мне с 1-го июня 1918г. по 14?е февраля 1919 г. 1-го июня 1918 г. Аля: «В твоей душе тишина, грустность, строгость, смелость. Ты уме-ешь лазить по таким вершинам, по которым не может пройти ни один человек. В твоей душе — еще ты. Ты иногда в душе наклоняешь голову». — Ты сожженная какая-то. — Я никак не могу выдумать тебе подходящего ласкательного слова. Ты на небе была и в другое тело перешла. ___ Солдатик на Казанском вокзале. ___ 8-го июня 1918 г. — «вВы придете?» — «Да!» ___ (Адмирал Щастный) ___ Аля: «У меня тоже есть книга — Толстого Льва: как лев от любви задохся». ___ В деревне я — город, в городе — деревня. В городе — летом — хожу без шляпы, в деревне — не хожу босиком (распущенность). Вернее всего — оттуда: с окраин, с застав. ___ — Вы любите детей? — Нет.— Могла бы прибавить: «не всех, так же, как людей, таких, которые» и т. д. Могла бы — думая об 11-летнем мальчике Османе в Гурзуфе, о «Сердце Аnnе» Бромлей и о себе в детстве — сказать «да». Но зная, как другие говорят это «да» — определенно говорю: «нет». ___ Не люблю (не моя стихия) детей, простонародья (солдатик на Казанском вокзале!), пластических искусств, деревенской жизни, семьи. ___ Моя стихия — всё, встающее от музыки. А от музыки не встают ни дети, ни простонародье, ни пласт<ические> искусства, ни деревенская жизнь, ни семья. ___ Тем, кто танцует Шопена — или это оправдывает: Господи,...
    2. Записная книжка № 6, 1919 г. Страница 3
    Входимость: 3. Размер: 63кб.
    Часть текста: лакеи, там есть Светлость!) — всем — как бы сказать? — товарищам! ___ Герцог Лозэн, отдалив, уяснил мне З<авад>ского, Ю. 3<авад>ский, приблизив, уяснил мне Лозэна. Взаимные услуги живых и мертвых! ___ Не называя Вашего имени (дабы не ставить точку над i Вашего тщеславия!) скажу Вам, что Вы единственный из поступили со мною правильно, ибо поступили чудовищно. Ebaubie {Ошеломленная (фр.)}таким поведением, я буду Вас помнить вечно, лучшее доказательство тому, что я не дальше, как сегодня утром,— совсем не думая о Вас несколько месяцев! — видела Вас во сне: Вы у меня под большой пестрой подушкой забыли цепочку с сердечком, к<отор>ые я Вам — когда-то — в каком-то предыдущем сновидении — подарила. — Милый друг! Вы — не в сновидении! — сделали лучше: Вы невинно забыли у меня книжечку стихов, Вам мною посвященных. Таких вещей с людьми даже я не делала. Vous avez ete plus royaliste que Ie Roi. {Вы оказались большим роялистом, чем сам король (фр.)} — Жалко только, что я больше ценю этот роялизм, чем Вы сами,—ибо Вы о нем давно уже забыли! ___ Запах — из распахнутой двери кафэ — кофе — ванили — сигары — каких-то печений кажется. Вы думаете мне захотелось зайти в кафэ, пить и есть? — Нет — слезы на глазах! — целовать. ___ Я доблестно выдержала 2летний abrutissant {огрубляющий (фр.)} режим картошки. Но кто знает, если бы я ела мясо, не была ли бы я еще веселее и «гениальнее». (Ставлю кавычки для тогб, чтобы не поставили их — вы!) ___ Я так чувствую — в что — кому (физически на этот раз) — нужно! Але и Сереже напр<имер> жиры (у обоих дарование — таять, как свечи!), мне мясо (концентрированная энергия!) и яблоки (еще немножко веселья!) ___ Человек, меня не любящий, для меня — загадка. Вместо того, чтобы ненавидеть, задумываюсь (разглядываю.) ___...
    3. Записная книжка № 1, 1913—1914 гг. Страница 3
    Входимость: 2. Размер: 60кб.
    Часть текста: (картины Коровина, Богаевского, Врубеля, Сапунова; фарфор, миниатюры). Между ними сгорел и большой портрет Сережи во весь рост, написанный прошлым летом М. Нахман. «И пальцы, в движущемся ряде На золотистом переплете»… (Из стихов Ю. Оболенской об этом портрете) Эти стихи — вот всё, что осталось от Лёвского портрета. В горле стоит и не расходится какой-то ком.—А у Канлаурова ничего не осталось из коллекции всей жизни — ни картин, ни книг, ни писем,— ничего, чем он жил. Последние 600 р. были украдены. У Коровина погибли 15 лет жизни,— его декорации за 15 лет. <Под записью — рисунок С. Я. Эфрона, воспроизводящий утраченный портрет> (Это рисунок С<ережи> — не всерьез!) Феодосия 7-го мая 1914 г., среда. 12-го — первый Сережин экзамен. Сейчас темно-синее небо, слегка светлеющее к краю. Черные ветви на этом небе,— вот всё, что видно в окно. Около 8 1/2 ч. вечера. Бренчат балалайки (это няня учится играть у какого-то парня на горке), лают собаки, кричат играющие дети,— и все-таки очень тихо, к<а>к всегда поздним вечером. Я недавно остриглась. Волосы спереди остались, обрезаны лишь по бокам и сзади. Очень хорошо, лицо сделалось каким-то строгим и значительным. Пра утверждает, что я сделалась похожей на мальчика. Макс, наоборот сказал: «Ты была мальчиком, а стала женщиной.» В общем похоже на прическу M me de Noailles. У меня масса летних платьев — около 10-ти одних пестрых. Одно совсем золотое— турецкое, с черным по желтому,— прямо горит. Юбка в три волана, пышная. Талья у меня — 63 сент<иметра> без корсета ( в корсете 64). Интересно будет когда-н<и>б<удь> сравнить с Алиной. Об Але: во-первых она говорит почти всё и почти всё правильно. Память блестящая. Вот некоторые ее фразы: «Мама моет гооу», «Мама села а скамейку», «Тють-тють упала», «Асадка ...
    4. Цветаева М. И. - Булгакову В. Ф., 20 июля 1926 г.
    Входимость: 1. Размер: 7кб.
    Часть текста: почтительно и корректно Сергею Владиславовичу 3 . От его ответа зависит мое решение. Английская стипендия? Смеюсь 4 . И не знала, что есть таковая. Студентам, кажется – какая-то малость. А вот что «Благонамеренный» задолжал нам с С<ергеем> Я<ковлевичем> (его рассказ, моя статья) тысячу франков – знаю твердо. «Руководитель» (т. е. меценат) Соколов даже не отвечает, а чудесный невинный 22-летний редактор Шаховской на днях принимает послух на Афон 5 . Прислал нам собственных, кровных, от полной нищеты – полтораста франков, пятьдесят из которых истратили, а сто возвращаем. Ничего не знаю трогательнее этой присылки, – последний жест редактора и первый – монаха. Уже написала Тесковой с просьбой попытаться устроить нас в Праге. Помните мою жизнь во Вшенорах? Заранее устала. Не хочу. Хочу – хоть изредка – музыки, прогулки по новым местам, чуть-чуть красоты и беззаботности. Загородом я душа и рабочий скот, хочу немножко побыть человеком. Моя Вандея кончилась вчера, в день получения...
    5. Цветаева М. И. - Тесковой А. А., 4 октября 1927 г.
    Входимость: 1. Размер: 4кб.
    Часть текста: 19-го слегла Аля, дом превратился в лазарет. Лежу уже 17 дней, нужно еще 10. Жар прошел, сыпь тоже, но нужно лежать, п. ч. после скарлатины часто бывают всякие гадости, если рано встать, напр<имер> — порок сердца. Сильнее всех болела я, у Али даже не было сыпи, — только несколько дней поболело горло. Я же целую неделю не могла спать из-за безумной боли рук, ног и шеи, — отравление токсинами. Теперь всё хорошо, нужно надеяться, — хотя бывают всякие сюрпризы — что пройдет бесследно. В общем, во Франции скарлатина легкая, не то, что в России, где от нее сплошь да рядом умирали, особенно взрослые. Так напр<имер>, умерла первая жена Вячеслава Иванова, писательница Зиновьева-Ганнибал, заразившаяся от детей. Но увы! Конверт с дорожными деньгами, тщательно заклеенный, чтобы не истратить «на жизнь» — пуст. Все ушло на врачей и на лечение. Но главного я Вам не сообщила: я побрилась . Брилась уже два раза, после третьего начну обрастать. После скарлатины сильно лезут волосы, не выношу этого ощущения: лучше ничего, чем мало! Пишу Вам лежа, в детском голубом колпаке. Великодушные знакомые сравнивают меня кто с римлянином, кто с египтянином… (пр. 15 с.) …А вот моя большая мечта. Нельзя ли было бы устроить в Праге мой вечер,...
    6. Кудрова Ирма: Путь комет. Разоблаченная морока. Глава 5. Елабуга
    Входимость: 1. Размер: 138кб.
    Часть текста: на непереносимой боли. И редки случаи — если они вообще существуют, — когда предсмертные записки или письма объясняют подлинные причины, толкнувшие на непоправимый шаг. В лучшем случае известен конкретный внешний толчок, сыгравший роль спускового механизма. Но ключ к тайне мы не найдем в одних только внешних событиях. Он всегда на дне сердца, остановленного усилием собственной воли. Внешнему давлению можно сопротивляться — и поддаться ему, на всякое событие можно отреагировать так — или иначе; запасы сопротивляющегося духа могут быть истощены, а могут еще и собраться в решающем усилии. Душевное состояние самоубийцы в роковой момент — вот главное. Но увидеть изнутри человека в этой предельной ситуации — задача почти невозможная. Тем более когда это касается личности столь незаурядной, как личность Марины Цветаевой. Все это так. Оговорки необходимы. А все же наш долг перед памятью великого поэта — собрать воедино все подробности и обстоятельства, дабы полнее представить картину трагедии, последний акт которой разыгрался 31 августа 1941 года в маленьком городе Елабуге. Ибо есть в этой картине совсем непрописанные места. Оттого и распространилось так много версий гибели Цветаевой: каждая есть, по существу, попытка утолить беспокойство, которое возникает вокруг всякой тайны. Что бы ни утверждали иные знатоки, пытающиеся поставить тут точку, всякий раз получается лишь запятая — или многоточие. Загадка Елабуги остается; быть может, она останется...
    7. Белкина Мария: Скрещение судеб. Мур
    Входимость: 1. Размер: 151кб.
    Часть текста: сын, домой — вперед — В свой край, в свой век, в свой час, — от нас… 1932 …Глаза блистают сталью. Не улыбается твой рот… [114] 1920 Похоронив мать… Но тут опять пошли слухи и толки — не хоронил! Откуда знают, что не хоронил? Со слов елабужской хозяйки кто-то разнес, а та и сама-то не ходила на похороны: «Если бы знать, что она такая знаменитая…» А кто по письму Мура толкует — он писал с фронта: «Мертвых я видел в первый раз в жизни: до сих пор я отказывался смотреть на покойников, включая М. И.», а значит, и не хоронил, делают вывод! А если все же хоронил, но не смотрел?! Гроб могли вынести из усыпальницы закрытым, закрытым везли, закрытым опустили в могилу. Не было церковного отпевания, не было гражданской панихиды, просто закопали… А даже если и подняли крышку, он мог отойти, и его вполне можно понять… По сведениям Али, которые ей удалось собрать в «вольный» ее год — 1948-й, проведенный в Рязани, Марину Ивановну хоронили те немногие, кто приехал с нею из Москвы; были и мальчишки — и Мур, и Соколовский, и Сикорский, только, к сожалению, они ничего уже не помнили. А в дневнике Мура никаких подробностей нет, записано только, что похоронили Марину Ивановну 2 сентября. 3 сентября вечером, с трудом добыв билет, на битком набитом пароходишке Мур отбыл из Елабуги. Его попутчиком оказался Юрий Оснос, доцент ИФЛИ, который возвращался в Чистополь, где была его жена Жанна Гаузнер. 4-го [115] ранним утром был Чистополь. Выгрузили вещи. Оснос повел Мура к себе домой, где его накормили завтраком, и уже от Осносов он отправился к Асееву. По словам Мура, записанным в дневнике: «Асеев был совершенно потрясен известием о смерти М. И., сейчас же пошел вместе со мной в райком партии, где получил разрешение прописать меня на его...
    8. Швейцер Виктория: Марина Цветаева. После России
    Входимость: 1. Размер: 111кб.
    Часть текста: по приезде в Берлин Вера Зайцева (у нее в деревне жила Аля летом 1921 года). – Пока нравится все: воздух, люди, цветы, чистота, а главное – нет кровавого тумана»[120] . Можно предположить, что с таким же вздохом облегчения являлись в Берлин и другие эмигранты, в их числе и Цветаева – у нас нет ее прямых высказываний о первых «заграничных» впечатлениях. Но стихотворение «Берлину» дает представление о ее душевном состоянии: Над сказочнейшим из сиротств Вы смилостивились, казармы!  Боль отступает, жизнь кажется более милостивой – на какое-то мгновение ощущение покоя должно было появиться и у Цветаевой. Берлин оказался для них с Алей «перевалочным пунктом»: они провели здесь два с половиной месяца. Но по интенсивности дел, встреч, дружб, увлечений эти недели равнялись иным годам. Достаточно сказать, что на четвертый день по приезде Цветаева читала стихи – свои и Маяковского – в русском Доме искусств, а еще через две недели ввязалась в полемику по поводу письма Корнея Чуковского, напечатанного Алексеем Толстым в Литературном приложении к просоветской газете «Накануне». Первыми берлинскими друзьями Цветаевой были Эренбурги. К ним они с Алей приехали с вокзала, и Эренбург уступил им свою комнату. Он был «крестным отцом» вышедших в начале года в Берлине «Стихов к Блоку» и «Разлуки» и продолжал опекать Цветаеву в литературных делах. Любовь Михайловна, его жена, помогала в делах житейских: знакомила с бытом, водила по магазинам – и Цветаевой, и Але необходимо было как-то одеться. Впрочем, Эренбурги ...
    9. «Слово о Бальмонте»
    Входимость: 1. Размер: 23кб.
    Часть текста: смешного или высокопарного, ибо именно поэт спит, и сны, которые он видит - сны поэта, и именно поэт пошел за папиросами - в чем, видя и слыша его у прилавка, никогда не усумнился ни один лавочник. На Бальмонте - в каждом его жесте, шаге, слове - клеймо - печать - звезда - поэта. Пока не требует поэта К священной жертве Аполлон, В заботы суетного света Он малодушно погружен. Молчит его святая лира, Душа вкушает хладный сон, И меж детей ничтожных мира - Быть может, всех ничтожней он. Это сказано не о Бальмонте. Бальмонта Аполлон всегда требовал, и Бальмонт в заботы суетного света никогда не погружался, и святая лира в его руках никогда не молчала, и душа хладного сна никогда не вкушала, и меж детей ничтожных мира Бальмонт не только не был всех ничтожней, но вообще между ними никогда не был и таковых не знал, самогó понятия ничтожества не знал: Я не знаю, что такое - презренье, - Презирать никого не могу! У самого слабого были минуты горенья, И с тайным восторгом смотрю я в лицо ВРАГУ. Возьмем быт. Бальмонт от него абсолютно свободен, ни малейшей - даже словесной - сделки. «Марина, я принес тебе монеты...» Для него деньги - именно монеты , даже бумажные жалкие ассигнации для него - червонцы. До франков и рублей, частности, он не снижается никогда. Больше скажу: он с бытом незнаком. Кламар под Парижем, два года назад. Встречаю его, после довольно большого перерыва на неминуемой в каждом предместье главной улице с базарным названием «Rue de Paris» (Вариант: «Rue de la République»). Радость, рукопожатия, угрызения, что так долго не виделись, изумление, что так долго могли друг без друга...- «Ну, как ты жил все это время? Плохо?» - «Марина! Я был совершенно счастлив: я два месяца пребывал в древней Индии». Именно - пребывал. Весь. С Бальмонтом - всё сказочно. «Дороги жизни богаты» - как когда-то сказал он в своих «Горных Вершинах». - Когда идешь с Бальмонтом ...
    10. Эфрон Ариадна: Моя мать Марина Цветаева. Лавка писателей
    Входимость: 1. Размер: 13кб.
    Часть текста: писателей ЛАВКА ПИСАТЕЛЕЙ «Аля! Торопись, одевайся! Мы пойдем к Писателям, продавать книги». Я быстро надеваю розовое бархатное платье, самое лучшее, что у нас есть, и свою детскую «тигровую» шубу: «Марина! Я готова! Даже синий платок приготовила!» Марина выходит из большой холодной комнаты, неся в корзиночке книги. Самые легкие она отложила мне в платок, и мы идем. Смотрим по дороге на Никитские часы. «Алечка! Сейчас половина первого, и мы как раз вовремя придем!» Подходим к Лавке писателей. Марина крестится, хотя церкви никакой нет. «Что Вы, Марина…» — «Аля, как ты думаешь, не слишком ли много я писателям книг тащу?» — «Нет, что Вы! Чем больше, тем лучше». — «Ты думаешь?» — «Не думаю, а уверена!» — «Аля, я боюсь, что у меня из милости берут!» — «Марина! Они люди честные и всегда правду скажут. А если берут пока, то это от самого сердца». Марина воодушевляется, но не без некоторого страха входит. Она здоровается с галантностью и равнодушием. Кто-то гладит меня по голове. Испуганно поднимаю глаза: передо мною стоит молодой человек с веселым лицом, это Осоргин, [13] «итальянец» — он переводит с итальянского языка книги и работает в Лавке. «Ну,...