Сводные тетради. Тетрадь первая
(Страница 10)

Расставание или разминовение - не знаю. М. б. расставание - на день, м. б. разминовение - на жизнь. Я сыта ожиданием и тоской и сознанием несправедливости и праздным биением в стену, всё это не для меня, я в такие времена не живу. Мне нужно быть и расти, так я по рукам скована.

*

Милый друг, сейчас мы друг от друга дальше, чем были вначале - между нами живой человек [Речь идет о К. Б. Родзевиче.]. Если это у Вас не считается - не будет считаться и у меня. Дороги души напрямик и свыше жизни, - но - я Вас не знаю. Между нами ничего и никого, но рядом со мной живой, чужой. Если это Вам мешает - простимся. Не скрою что ничего от меня к Вам не изменилось [кроме напряжения, т. е. - всего. 1932 г.] - я м. б. столь же чудовище как чудо - но не зная Вас, или: зная Вас - не могу скрыть и достоверности. Ваше изменение, если последует, принимаю: Вы молоды и чувствуете свою боль.

Друг, если бы Вы тогда, после выяснения, рванулись ко мне, нашли бы простые слова, ничего бы не было, но - Вы велико- и равнодушно поручили меня Богу - я без иронии - т. е. большой дороге: вернули меня домой, отказались от меня. (Я слов не боюсь.)

*

Презренную и прекрасную бренность.

*

До свиданья

То есть:

До страданья

*

Океаний

сады.

До свиданья:

То есть

До страды

Новой...

*

Расставаний

Розные

До свиданья

То есть:

До страды!

В пламенем

Игравший хворост,

До свиданья:

До ножа - еще раз

В грудь -

До свиданья:

То есть:

До суда

Дня -

Где растаптывавших сердце - судят.

- поправший всё! -

Где за сирое мое словцо

Там станций

Где за сирое мое словцо: останься...

*

Тише всего

Веко - к оку.

*

Шаг судьбы

*

(Дно оврага - 10-го сент<ября> 1923 г., Никогда не узнаешь, что жгу [Цикл "Овраг".]: варианты:)

Недоверчивым внукам своим поведай:

- Просто - с ангелом лечь!

Прав, что слепо берешь. От такой победы

Руки могут - от плеч!

*

О, не вглядывайся! Под луной бродячей

С кем - и мало ли спал?

Прав, что слепо берешь. От такой удачи -

Слезы могут - из скал!

*

листвой |

Под луной | падyчей - во мне, бродячей -

Кто судьбы не искал?

*

О, не вглядывайся! Под листвой падучей -

С кем и мало ли спим?

, сухие сучья...

С летом кончено сим.

*

Проходные руки, стихи на случай -

*

Ночь. Листвы падучей

Дождь. Сухие сучья

Рощ. Из синей тучи

Столп: стальная кось

*

Ночь. Листвы падучей

Дождь. Сухие сучья

Рощ. Меж лбом и тучей -

Мост: стальная кось.

*

... и руки -

Врозь.

*

(Запись невероятно-сокращенная и мелкая, догадываюсь с трудом:)

Если Вы внимательно вчитаетесь в первое после разминовения, очень внимательно, сверх, Вы поймете что в жизни моей не всё как месяц назад. Разбег был взят слишком большой, я уже неслась по пути живого (допелась!) если это был бы столб я бы разбилась. Не хочу договаривать словами, хочу чтобы Вы поняли так, и так поняли (правильно). Я могла бы Вас вовсе не мутить, но - здесь всё начистоту, иначе вся встреча не будет стоить ни копейки. (NB! в конце фразы сомневаюсь, прочесть невозможно, восстанавливаю изнутри и более подходящего (и по виду) не нахожу.) Человек со мной рядом. Ваше дело поставить его - между нами. Счастлива ли я с ним? Да. Пос. ум. (?) <сверху: Посколько умею (?)> Не скрою, напиши Вы мне это, я бы сказала: как я - (?) Посему, если будет - не пишите. Ничего не знаю о будущем, - м. б. и мост! (т .е. с моста, 1932 г.) Мне нужны руки люб. др. (любого другого?), хотя бы, чтобы в последнюю минуту - столкнул. Этот человек - хороший повод для смерти, всё налицо. Чары чуждости.

*

Запись - другому [К. Б. Родзевичу.]:

Веянье севастопольского утра: молодость, свежесть, соль, отъезд. Так складывались у меня чувства к человеку. - Господи, научи глядеть вглубь! - А сейчас вспоминаю как и я всегда сердечно удерживала Вас.

(NB! Севастополь: его рассказ. Чувства - м. б. о моих к нему в связи с его рассказом. (NB! Я и по сей день способна любить человека "за Севастополь".) Господи, научи - его, конечно (меня, пожалуй - разучи!). Посл<едняя> фр<аза>, очевидно, обо мне: как я его, и не любя, сердечно удерживала (NB! любила бы - не удерживала бы!). И уже явно к нему:)

Ваше прошлое, к<оторо>го я не знаю, для меня - клад. Вы пришли ко мне богатым - хотя бы страданиями, к<отор>

*

Дно Оврага: варианты:

С койки затхлой

Ночь по каплям

Пить - другую поищи!

Тьма - без пятен,

Дождь - бесплатен,

Смерть беспошлинна в ночи.

*

Я вечность знала в чаду часов,

В распутице чувств и стрелок.

: песок

В песочнице - слишком мелок!

*

Когда ж поедем?

*

В Бессмертье что час - то поезд!

*

К тому же:

Для меня одиночество - временами - единственная возможность познать другого, прямая необходимость. Помните, что я Вам говорила: окунать внутрь и так глядеть. Так Вас сейчас окунаю. И гляжу. И вижу. Моя задача (о, у Вас тоже есть своя!) доказать Вам нищету мира вещественного: наглядных доказательств. Знаете, иногда я думаю: ведь я о Вас почти дословно могу сказать то, что говорила о Казанове: - "Блестящий ум, воображение, горячая жизнь сердца - и полное отсутствие души". (Раз душа не непрерывное присутствие, она - отсутствие.) Душа это не страсть, это непрерывность боли.

*

(Так Поликсена, узрев Ахейца [Ст-ние "Ахилл на валу".] - 12 bis сент<ября> [т. е. 13 сентября] 1923 г.)

*

Женщины Трои:

Елена - пустое место красоты

Поликсена - страсть к врагу

Андромаха - вдова Гектора, мать

Пенфезилея - любовь-ненависть

Ифигения - смерть за Грецию

Энона - жена Париса, ненависть до гроба

- и все, кроме первой и последней - я.

*

Вотще ожидают на том краю

Подруги, в лепете трав забвенных...

Вверяюсь, теряюсь - и вновь пою

Презренную - и прекрасную бренность!

*

Подруги! Милые! Раньше тьмы

Ушедшие!

за те холмы

Зашедшие - раньше солнца!

*

Пограничный холм.

*

Граница - или страница?

*

И вот, опустив ресницы,

Гадаю: бешеных дней моих

Граница - или страница?

*

*

Аллеи последняя алость.

*

(Как та чахоточная что в ночь [Ст-ние "Последний моряк".] - 15-го сент<ября> 1923 г.)

*

Стою, гадаю: канун? конец?

*

Нищий и вечный жест

*

Не крепость: брать не надо штурмом!

БЮЛЛЕТЕНЬ БОЛЕЗНИ

(с трудом обнаруженный в тощей синей тетрадочке в несколько листков - так легко могшей пропасть!)

*

Пока я буду говорить - о Ваших стихах или о Вас самом: - "Нет, не так, так не надо" - всё хорошо: под всеми этими нет - одно сплошное да. Когда же начнется: "Да, да, правильно, очень-хорошо, совершенно-верно" - всё поздно, ибо под всеми этими да - одно сплошное-безнадежное! - НЕТ.

*

(В первом - сосредоточенное внимание, страстная жажда правды - своей и чужой - исхищренное и напряженное проникновение в другого - проникновение слухом - неустанная проверка высокой меры - ничего не спустить как поэме! вся надежда, вся вера, вся ставка на подлинник, вся непомерность требования от другого как от себя.

Во втором: снисхождение, высокомерие, усталость, равнодушие, двое-душие, без-душие.

В первом: tout a gagner [все сбудется (фр.)].

Во втором: rien a perdre [нечего терять (фр.)].

- по-русски: всё равно провалилось! -)

*

Присылайте мне все вырезки Ваших статей, - я газет не читаю: одним видом брезгую! - Вас я читаю и чту. Вы для меня не газета, а книга, - почти что белая (м. б. очень черная: горе: NB! мое от Вас - в будущем). Мне это важно как встреча с Вами вне Вас и меня, как Вы - и мир. Много ли Вы в газетах лжете? (Иного они и не заслуживают.) Прочувствую Вас и сквозь ложь.

*

Стихи сбываются. Поэтому их не все пишу.

*

Перечтите, если не лень, в Ремесле "Сугробы".

...И не оглянется

Жизнь крутобровая!

Здесь только проводы...

[Из ст-ния "Не здесь, где связано...".]

Писано было в полном разгаре дружбы, на прямой дороге схождения, по которой шли (шлось) гигантскими шагами - целыми телеграфными столбами, положенными вдоль! - ...а ведь вышло, сбылось. В час разминовения я бы иначе не написала.

Я знаю это помимовольное наколдовыванье - почти всегда бед! Но, слава Богу, - себе! Я не себя боюсь, я своих стихов боюсь.

*

Книги и люди ничего не открыли мне кроме моей безмерной возможности любить: Готовности служить.

*

Так, начав с: "Я привыкла к Вашим письмам", я пожалуй кончу это письмо (когда??) - "Я отвыкла без Ваших писем".

*

Как странно, что пространство (т. е. вся свобода между двумя) - стена, в которую ломишься.

*

2-го

Когда люди, сталкиваясь со мной на час, ужасаются тем размером чувств, которые во мне вызывают, они делают тройную ошибку: не они - не во мне - не размеры. Просто: безмерность, встающая на пути. И они может быть правы в одном только: в чувстве ужаса.

*

4-го

Я вольна была бы скрыть от Вас эту скуку - раз письмо есть и она прошла (NB! не послать Вам письма!). Но - не хочу. Сумейте вместить. - Или Вы из тех, кто "привыкает", "избаловывается"?.. (Хорошую собаку - не забалуешь.)

*

Просьба: не относитесь ко мне как к человеку. Как к дереву, к<отор>ое шумит Вам навстречу. Клянусь, что это не фраза - и правда более полная, чем Вы думаете, ибо дерево шумит Вам навстречу только если Вы это так чувствуете, а так: - просто шумит, только Вам, если Вам так нужно, если никому не нужно - никому. Вы просто попадаете под шум (как под дождь, как под Рок) - Ваше дело присвоить - или отдать далям (отослать - дальше!) или вовсе не услышать.

Итак: как к дереву которое шумит Вам навстречу. Вы же дерево не будете упрекать в "избытке чувств". Вы только услышите как "уста глаголют". Если Вы меня заставите быть с Вами человеком, т. е. считать, я замучусь - и замкнусь, п. ч. считать я не умею.

*

Ваше молчание - что? Занятость? небрежность? расчет? "Привычка" или преувеличенно-исполненная просьба ("пишите только когда и если до зарезу нужно и только то что невозможно - никому другому"). До злости - исполненная! Теряюсь. Через несколько дней (10, примерно) привыкнув и отказавшись - успокоюсь. Но пока мне эти дни тяжелы.

*

Чувствуете ли Вы то, что я. В письме узнаю. Если нет - Schwamm druber [Оставим это; довольно (нем.).], как мне, 16летней, дрезденская гадалка сказала о моей первой любви.

*

Мокропсы, 30-го июля 1923 г. (NB! письмо в Бюллетене долженствовавшее стоять первым, но эти записи рассеяны и не разобралась в числах)

Дружочек!

Как это глупо вышло - с оказией! У меня не было ни минуты сроку, если бы раньше знала, я бы переслала Вам что-нб. свое, живое, "земную примету", <фраза не окончена>

Мой друг, скучаю без Вас. Скука во мне - не сознание отсутствия, а усиленное присутствие, так что, если быть честным (точным!): не без Вас, а от (!) Вас.

В каком-то из Ваших писем Вы, на не-совсем еще умелом и мне уже очень милом языке своем пишете: "Мне не хватало теплоты". [Ненавистное мне слово - и вещь. Теплоту признаю только одну: причастную, ибо здесь она достоверность: знаешь о чем говорят. Печной и весенней теплоты нет, ибо она - тепло. А теплота людская - спасибо!

NB! Я всю жизнь страдала от людской "теплоты"! 1932 г.

Теплых сужу - как в Евангелии. В моей оценке "теплоты" собеседника - уже бесконечное <пропуск одного слова>, снисхождение: снижение.] Прочтя, задумалась, п. ч. во мне ее нет (так что, если Вам именно ее не хватает - со мной больше чем с кем бы то ни было и - вечно будет не хватать!). И тут же, мысленно перечеркнув, заменила: нежность. И тоже задумалась, п. ч. она во мне есть.

Дитя, никогда не берите (а м. б. - не ждите!) - никогда не применяйте ко мне того, что заведомо не может жечь: ведь даже лед жжет! И бесстрастие жжет. Всякий абсолют жжет. А вот теплота - нет, п. ч. она тогда уже жар, т. е. ее уже нет. (Степень (ступень) ведущая к собственному уничтожению.) Обратное жару не холод, а теплота.

А нежность - от ледяной до смоляной! И всё-таки - нежность.

Так вот, об этой нежности моей, сосущей и растущей, так неожиданно вставшей и так певуче во мне жалующейся. Я очень счастлива. Это совсем как смычок.

*

Теперь, начистоту: есть ли у Вас мир, кроме моего: Души? - Значат ли что-нибудь в Вашей жизни: дела, деньги, друзья, идеи, войны, новости, открытия, смена правительств, спорт, моды, - всё чем заполнен день (- проще бы "Дни"). Вне их отражения в мире Души, конечно (которое есть преображение!), ибо тогда: и вода - не вода и земля - не земля. Существует ли для Вас всё это как таковое?

"Деловая жизнь", "мужская жизнь", "общественная жизнь", и, приостановившись - семейная жизнь. (Единственная без кавычек.) Развлечения? Зрелища? Хождение в гости? Споры на тему? Литературные течения? Футбол? Техника? Вопросы дошкольного образования? Конгрессы? Судьбы Европы? Лекции Бердяева?

Друг, если Вы ко всему этому равнодушны, Вы пусты как я. Вы пусты, как Музыка. Вы без событий. Вы без стен. Вы - вне, Вы - <пропуск одного слова>. Вам легко будет умирать.

Но ЖИТЬ - Вам будет трудно!

Мне всё скучно. Заранее и заведомо. Когда я с людьми, я несчастна: пуста, т. е. полна ими. Я - выпита. Я не хочу новостей, я не хочу гостей, я не хочу вестей. У меня голова болит от получасовой "беседы". (Клянусь, что аспирин.) Я становлюсь жалкой и лицемерной, говорю как заведенная и слушаю как мертвец. Я зеленею. Чувство, что люди крадут мое время, высасывают мой мозг (который я в такие минуты ощущаю как шкаф с драгоценностями!) наводняют мою блаженную небесную пустоту (ибо небо - тоже сосуд, т. е. безмерное место для) - всеми отбросами дней, дел, дрязг. Я переполняюсь людьми!

Пишу Вам по горячему следу вчерашнего посещения из Праги: 5 ч. подряд, 4 человека, да нас трое, итого семь. И самым жалким среди этих семи, бесспорно, была я.

*

Друг, если Вы не таковы, Вам будет трудно со мной. Если таковы - мне будет трудно с Вами. (Лучше и дважды лучше - так.)

*

У меня трудно рифмует только с чудно.

*

Будьте правдивы, не считайтесь с тем, что я от того или иного ответа буду любить Вас больше - или меньше. Что Вам из того, что я буду любить Вас - не знаю как! - если это не Вы?!

*

Недавно напала случайно на Ваш отзыв в Днях о Степуне [Речь идет о рецензии Бахраха на книгу Степуна "Основные вопросы театра".]. Хотите мой взгляд? Трагедия Степуна в невытравимости благополучия, <фраза не окончена> жуков - на память. (Умерли-то они, я-то - живу!) И даже жути нет: не: до жути доведенное благополучие, не герой Гофмана - читатель Гофмана, в шерстяных носках, с очками на носу и кисточкой над носом читающий ужасы собственной жизни, понятые только Гофманом.

Никогда не забуду. Кажется 1920 г. Москва. Лето. Скамейка Тверского бульвара. Я на скамейке. Возле, в песке - т. е. в пыли - Аля. Кто-то с тростью или с зонтиком, вразвалку, мягкая шляпа: Степун. Присаживается. Только что приехал из деревни - по театральным делам (ТЕО - звалoсь) и скоро опять едет. Живет? Великолепно. Мало есть - отлично, а то вместо лица - что-то свиное. И т. д.

- А что Вы там делаете - в своей деревне?

- Я пишшу, а они - паашшут...

Они - мать и жена, друг друга ненавидящие и соревнующиеся в любви к нему. - Вот.

*

С страстным увлечением и со всеми подробностями рассказывает мне свой роман (тот который пишшет, пока те паашшут) - теперешний Николай Переслегин. - "Природу и обстановку я нарочно даю пошлыми: скамейки, клумбы с астрами, пруд..." - "Природу - пошлой?.. И: ne peut pas qui veut [захочешь - не сможешь (фр.).]: как это Вам удается: природу - пошлой? И это где-нибудь у Вас оговорено? А то еще подумают..."

- Ничего не подумают (самодовольно). Даже не заметят.

- Я тоже думаю.

*

Ваша отповедь ему [Отзыв Бахраха о книге Степуна носит вполне положительный характер.], с цитатами из моего врага Ходасевича наверное? (Брента) [Рецензия Бахраха завершается строками "И с тех пор люблю я, Брента, / Прозу в жизни и в стихах" из стихотворения Ходасевича "Брента".] мне близка только как отповедь-вообще <пропуск двух-трех слов>. "Проза", что думает Х<одасеви>ч, и что думаете Вы и что думает Степун, когда вы все это пишете. Девушка выходит замуж за старика - "проза"? Противоестественность, чудовищность, тайна такая, что куда там Тристанам и Изольдам! Куры под столом и самовар на столе, все герои Чехова - "проза"?! Какая проза, когда от этого слезы <пропуск одного слова> от умиления (NB! не у меня) или волосы дыбом становятся от ужаса: живые, раз живут, есть Этна и Эмпедокл, а они хотят в "Москву". (NB! только слухом (зато с самого раннего детства) слыхала, никогда, по сей 1932 г. августа 31-ое не читала ни Дяди Вани, ни Трех сестер, ни Чайки (к<отор>ую по детским запечатлениям всегда путаю с Дикой уткой [Драма Г. ибсена.], - мне даже тогда казалось, что в театре всегда играют про птиц) - и нечаянно не читала, просто: не пришлось, - в полном собрании сочинений, к<отор>ое в доме было, нужно думать - всегда пропускала - от заведомости чуждости, в к<отор>ой не ошиблась: не читав знаю как если бы: не сама писала, а - жила: ведь вся моя жизнь, внешне 1922 г. - 1932 г. жизнь трех сестер, только не трех, а одной, без двух других, без эхо, без всего что у тех, счастливых, было и главное с достоверной невозможностью Москвы, достоверно без Москвы - и не только Москвы достоверной, но всех Москв! Жизнь трехсестринской кухарки, т. е. еще бедней и серей: без кума пожарного, а главное без достоверной трехрублевки - пусть даже рублевки - на рынок. Вот.)

Да ведь это же - куры и самовар, пар самовара и пар московского поезда - ТРАГЕДИЯ [Не самовар и куры, а они сами, которые в этом видят трагедию. Вспомните трех сестер Бронтё [Английские писательницы сестры Шарлотта (1816 -1855), Эмили (1818 - 1848) и Энн (1820 - 1849) Бронтё всю жизнь прожили в пасторском доме своего отца в местечке Хауорт (графство Йоркшир).], которые так же жили.]. Проза, это то, что примелькалось. Мне ничто не примелькалось: Этна - п. ч. сродни, куры - п. ч. ненавижу, даже кастрюльки не примелькались, п. ч. их: либо ненавижу, либо: не вижу, я никогда не поверю в "прозу", ее нет, я ее ни разу в жизни не встречала, ни кончика хвоста ее. Когда подо всем, за всем и надо всем: боги, беды, духи, судьбы, крылья, хвосты - какая тут может быть "проза". Когда всё на вертящемся шаре?! Внутри которого - ОГОНЬ.

*

Степун - бюргер с порываниями в Трагедию (das Tragische [трагическое (нем.)]). Байрон в Трагедию не рвется, он в ней живет, вне ее - не живет. Она за ним по пятам гонится и загоняет его в Албанию.

*

Дитя, я глубоко-необразована, за всю жизнь не прочла ни единой философской строки, но я знаю душу, я каждый день вижу небо и каждую ночь вижу сны. Вы - критик и Вам необходимо писать о книге, и нельзя со всеми ссориться, всё учитываю, только всегда хочу и, пока с Вами, всегда буду хотеть знать: Вы ли это, или "pour la galerie" ["для галёрки", "для публики" (фр.).].

*

Думаю о Вас и боюсь, что в жизни я Вам буду вредна: мое дело - срывать все маски и все брони: иногда при этом задеваю кожу, а иногда и мясо. Людей Вы через меня любить не научитесь, - всё кроме людей. Но живут "с людьми"...

*

1-го

Когда я долго Вас не слышу, Вы перестаете быть.

*

Мне некому о Вас сказать. Аля, с двух лет до девяти бывшая моим "в горах - отзывом", сейчас, десяти лет, играет в кукол и глубоко-равнодушна ко мне. Вы моя тайна, сначала радостная, потом болевая. О, Бог действительно хочет сделать меня большим поэтом, иначе он бы так не отнимал у меня всё!

*

Наблюдаю боль (в который раз). Те же физические законы болезни: дни до, начало, постепенность, кризис. До смерти у меня никогда не доходило. Боль для меня сейчас уже колея, горечь уже - вода, узнаю, узнаю, узнаю. NB! Это не значит, что горечь - сладка, это вода - горька!

О, мои юные учителя, не ставшие моими учениками! О, мои юные ученики, ставшие моими учителями! - Спасибо. -

*

Я поняла: Вы не мой родной сын, а приемыш, о к<отор>ом иногда тоскуешь: почему не мой?

*

Русский народ царственен: это постоянное: мы, наше. (Написала и поняла: как хорошо перекликнулось с Моисеем! Как неслучайно царская дочь над корзиной!)

*

(Мы, наше можно также понять как ничье, безымянно-божье. Вне гордыни <сверху: сиротства>: я. Но тогда и царское: Мы, Наше - ничье, безымянно-божье, вне уродства: гордыни: я. Мужик как царь: один за всех. 1932 г.)

*

И еще: мужика "мы, наше" делает царственным, царя - народом. - И обоих - божьим.

*

Ломит голову. Ломаю голову.

Болезнь? Любовь? Обида? Сознание вины? Страх? Разочарование?

Оставляю болезнь: любовь, но чем любовь к кому-нб. может помешать Вашей ко мне дружбе? Обида - да, поводов много: просьба не писать (детское самолюбие), отзыв о Х<одасеви>че (дружеское самолюбие), отзыв о его жене (рыцарство?), упрек в эстетстве (человеческое достоинство). Сознание вины (т. е. содеянное предательство)? - но разве у меня есть виноватые? Разочарование: слишком сразу отозвалась: друг, я не обещала Вам быть глухой! Страх - вовлечься. Я не вовлекаю и не завлекаю, я извлекаю: из жизни. Потом: из меня <сверху: себя> - в Жизнь.

*

И последнее: просто-небрежность. Не верю в такую простоту. Небрежность - следствие.

*

Мне уже не так больно (7-ое, десятый день), еще десять дней - и пройдет, перегорит, переболит. У меня уже любопытство, горечь, враждебность скорее себе, чем Вам, но во всяком случае <фраза не окончена>

Горечь - это скорее холод чем жар. Вроде ожога льда.

*

8-го на горе

Мой (перечеркнуто). Нет, мне еще очень больно. Но я безмерно-терпелива. Сегодня утром - письмо, смотрю - не Ваш почерк, всё равно чей, раз не Ваш.

*

Дальше вырван листок, так что Бюллетень болезни действительно обрывается. На последующем последнем листке - книжка была очевидно для подсчета белья -

*

4 простыни - 4

наволочка - 1

муж<ских> руб<ашек> - 2 и 5 (одна верхняя)

воротн<ичков> -

нос<овых> платков - 7

полотенец - 1

Дамск<их> руб<ашек> - 3

Дамск<их> штанов -

[из чего не следует что я ходила без, очевидно были одни, к<отор>ые непрерывно стирались.]

Фарт<уков> - 2

лифчиков - 3

ночн<ых> руб<ашек> - 1

М<ужских?> штанов - 1

*

В пояснение самой себе, а отчасти и себя - тогда и впредь:

*

Ceux qui vivent dans la retraite, dont les existences se deroulent dans la reclusion des ecoles ou de tout autre lieu clos par des murs et garde, sont exposes a etre bientot et pour longtemps negliges dans la memoire de leurs amis, habitants d'un mond plus libre (clos non seulement par des murs, я, 1932 г.). Inexplicablement, peut-etre, et juste a la suite d'une period de relations d'une rare frequence, d'une succession de petits evenement dont la suite naturelle semblerait plutot encourager que suspendre la communication, survient un arretsoudain, un silence muet, un long espace d'oubli. Cet espace la est toujours ininterrompu; il est aussi entier et inexplique. La lettre ou le message jadis frequents sont suspendus, la visite, aitrefois periodique, cesse; le livre, le journal, ou tout autre signe qui temoignait de souvenir, ne prviennent plus.

Il y a toujours d'excellentes raisons pour justifier ces intervalles, mais l'ermite ne peut les connaitre. Bien qu'il soit inactif dans sa cellule, au dehors ses amis tournoient dans le tourbillon de la vie. Cet intervalle vide qui passe pour lui si lentement au point que les pendules memes paraissent arretees et que les heures sans ailes marchent peniblement a la maniere des vagabonds fatigues et prets a s'arreter pres des bornes, ce meme intervalle, sans doute, se trouve fecond en evenements et haletant de precipitation pour ces amis.

L'ermite - s'il s'agit d'un ermite raisonnable - avalera ses propre pensees et enfermera ses propre emotions durant ces semaines d'hiver interieur. Il saura que le Destin avait l'intention qu'il imitat le loir en cette occasion; alors il se soumettra, se mettra lui-meme en boule, se glissera dans un trou de la vie et se resignera doucement a se laisser emprisonner par le mouceau qu'y transportera le vent et qui, bientot, le bloquera et le gardera dans la glace pour la saison nouvelle.

l'atteindront les haies en bourgeons, les chants des oiseaux et des rivieres liberees l'inciteront a une resurrection chaleureuse.

Peut-etre sera-ce le cas; peut-etre en ira-t-il autrement; il se peut que la gelee penetre dans son coeur et ne fonde plus; il se peut qu'au retour du printemps un corbeau ou une pie becquetent du mur ses os de loir.

Eh bien, meme dans ce cas, tout sera bien; on suppose que des son commencement il se savait mortel et qu'il devrait un jour suivre le chemin destine a toute chair: "Aussi bien tot que tard".

*

L'espace blanc est toujours un point nuageux pour le solitaire.

...Vers la derniere de ces sept et longues semaines j'admis ce que pendant les six autres j'avais jalousement exclu, la conviction que ces blancs etaient inevitables: le resultat des circonstances, le decret du Destin, une part du sort de ma vie et surtout un sujet sur l'origine duquel aucune question ne devait jamais etre posee et sur la consequence douloureuse duquel aucune plainte ne devait jamais etre proferee.

...J'essayai divers expedients pour soutenir et remplir mon existence: je commencai un grand ouvrage de dentelle, j'etudiai l'allemand avec quelque assiduite, j'entrepris un cours regulier de lectures dans les volumes les plus austeres et les plus gros de la bibliotheque; en tous mes efforts j'etais aussi orthodoxe que je savais etre. Y avait-il erreur, pourtant, sur quelque point? Fort probablement.

Mais l'heure du supplice etait celle du courrier

Так писем не ждут:

Так ждут - письма.

[Начальные строки ст-ния "Письмо".]

Mais l'heure du supplice etait celle du courrier; par malheur je ne la connaissais que trop bien et j'essayais aussi vainement qu'assidument de me cacher cette connaissance, redoutant la torture de l'attente et l'aballement ecoeure du desappointement qui, quotidiennement, precedait et suivait le coup de sonnette bien connu.

Je suppose que les animaux en cage et nourris chichement au point de rester toujours affames, attendent leur nourriture comme j'attendais une lettre. Oh - pour dire la verite et abandonner ce ton faussement calme qui, si on le soutient longtemps, use l'endurance de la nature - je subis durant ces sept semaines des craintes et des douleurs cruelles, d'etranges epreuves interieures, de miserables defaillances de l'esperance, d'intolerables envahissements du desespoir. Ce dernier La lettre - la lettre bien-aimee - ne voulait ras venir; et elle etait toute la douceur que j'avais a attendre dans la vie.

*

Charlotte Bronte - <1853>

МЦ - 1932

[Текст представляет собой монтаж отрывков из начала главы 24 романа Ш. Бронтё "Вилльет" (в современном переводе - "Городок"), который Ц. читала по-французски. Приводим русский перевод по изданию: Бронтё Ш. Городок. Пер. с англ. Л. Орел и Е. Суриц. М.: Худож. литература, 1983, с. 321 - 323 (пропуски Ц. отмечены знаком купюры):

Того, кто обречен жить в тиши, кому выпала жизнь в стенах школы или другого отгороженного от мира прибежища, порой надолго забывают друзья, обитатели шумного света (отгороженного не только стенами, я, 1932 г.). Вдруг, ни с того ни с сего, после особенно частых встреч, которые сулили оживление, а не прекращение дружбы, - наступает пауза, полное молчание, долгая пустота забвенья. Ничто не нарушает этой пустоты, столь же полной, сколь и необъяснимой. Нет больше писем, прежде приходивших то и дело; нет визитов, ставших уже привычными; почта не приносит ни книг, ни бумаги, никаких вестей.

Всегда сыщутся причины этим перерывам, только они неведомы бедному отшельнику. Покуда он томится в тесной келье, знакомцы его кружатся в вихре света. Пустые дни катятся для него так медленно, что бескрылые часы едва влекутся, словно унылые бродяги, не чающие добраться до межевого столба, в то же самое время, быть может, для друзей его полно событий и летит, не успевая оглядеться.

Отшельнику, ежели он отшельник разумный, - остается забыть обо всем, не предаваться ни чувствам, ни мыслям и пережидать холод. Ему следует понять, что Судьба судила ему уподобиться маленькому зверьку соне и не горевать о себе, свернуться калачиком, забиться в норку, покориться и перезимовать во льду.

Ему остается сказать себе: "Что поделать, чему быть, того не миновать". И быть может, в один прекрасный день отворится ледяной склеп, повеет весною, его согреет луч солнца и теплый ветерок; колыханье трав, птичий щебет и пенье раскованных струй коснется его слуха, призывая к новой жизни. Это может случиться, но может и не случиться. Сердце его может сковать мороз так, что оно уж не оттает. Теплой весной лишь косточки бедного сони могут достаться ворону или сороке. Но даже и тогда - что поделать! С самого начала ему следовало помнить о том, что он смертен и однажды пройдет путь всякой плоти. <...>

Середина пустоты - всегда самое тяжелое для затворника время <...>.

и главное - о причине их нечего и дознаваться, и винить решительно некого. <...>

Чего только я не перепробовала, чтобы скоротать одинокие часы: затеяла плести мудреное кружево, корпела над немецкими глаголами, перечла все самые толстые и скучные книжки, какие отыскались на полках; и всё это с большим прилежаньем. Быть может, я просто выбирала занятия невпопад? Не знаю.

Час мучений наступал, когда ждали почту

Так писем не ждут:

Так ждут - письма.

Час мучений наступал, когда ждали почту. Увы, я хорошо знала, когда ее приносят, и тщетно старалась себя обмануть и отвлечь, страшась пытки ожидания и горечи обманутой надежды, ежедневно предварявших и сопровождавших слишком знакомый звонок.

Думаю, звери, которых держат в клетках и кормят так скудно, что они едва не гибнут с голоду, ждут кормежки с тем же нетерпеньем, с каким я ожидала письма. Ох! Говоря по правде и отступая от притворно спокойного тона, в каком уже нет сил продолжать больше, за семь недель я пережила непереносимую боль и страх, мучилась догадками, не раз теряла всякую веру в жизнь и делалась добычей отчаянья самого горького. <...> Письмо, милое письмо никак не приходило; а мне не было иной отрады (фр.).]

*

- Не знаю, обнаружится ли в дебрях моих записей еще одно мое письмо, последнее, знаю, что в дебрях сундуков существует на него ответ: целый обвинительный акт: за ужасное (у меня - намеренное, чтобы сразу разорвать) слово: связь, за разбитое его доверие, преданность, приверженность. (Было ли всё это - ничего не знаю и никогда не узнаю.) На последнее письмо, уже дико мучась от другого: другим, не ответила.

1926 г. - весна, помнится. (2-го ноября 1925 г. приехала в Париж.) Мы на Villette, y Черновых [С Ольгой Елисеевной Колбасиной-Черновой (1886 - 1964) и ее младшей дочерью Ариадной (1908 - 1974) Цветаева подружилась в Праге и активно переписывалась после их отъезда в Париж в октябре 1924 г. В Париже К.-Ч. поселилась (уже со всеми тремя дочерьми) на rue Rouvet, 8; первые полгода после своего переезда в Париж Цветаева жила на их квартире.]. Новые люди, успех первого вечера, воженье вдоль виллетского канала увесистого чудного Мура, и пр. и пр., сердце - отчасти, время - целиком замещено. И - письмо от А. Б<ахраха>. Просит повидаться. Назначаю. Нееврейски-высокий, но типично-еврейский молодой человек, долговязый, с большими глазами (или очками?) с большими ушами, с большими губами. У Ч<ерно>вых его знают, по крайней мере с виду: как усердного танцора на эмигрантских балах и неудачного претендента на руку дочки Цейтлиных [Правильно: Цетлиных. Речь идет о дочери М. С. Цетлиной от первого брака Александре Николаевне Авксентьевой (1907 - 1984).] (меценатов) - красотки - предпочедшей ему какого-то профессора. Отношение (ч<ер>новское) юмористическое. Подготовленная, нацеливаюсь.

Сидим в кухне - все Черновы, т. е. с нами человек двенадцать - и едим кровавую колбасу (будэн, изделие местных бойнь, какой-то особенный сорт: с кашей).

- А это, что Вы едите, кровавая колбаса. Она очень полезная: сгущенная кровь. В этом кусочке, напр., - правда интересно! - целая бочка крови, конечно не бочка, но вроде. Между прочим, ее покупают на метры - здесь два - но она когда жаришь сильно садится, так что нужно покупать три. Здесь как раз бойни, очень удобно.

А. Б. - Гм...

И т. д. - повышенно-деловито и участливо, точно в ответ на его подробные расспросы, точно весь он, А. Б., от этого будэна зависит (так человеку хором объясняют как лучше проще быстрее пройти туда-то, где он в 3 ч., скажем, непременно должен быть).

Словом, с колбасы не съехали.

Говорили впрочем кажется еще о Борисе Зайцеве.

*

(Сейчас - и только сейчас - вижу, что шутка вышла не совсем уместная: из-за еврейства - и крови, которых тогда не связала и которых, убеждена - ибо знал меня - не связал он. Могли связать - другие, но плохих других - не было. Невинно веселились (все, кроме него). Сейчас чуть-чуть жалко вспоминать: кажется единственный раз в жизни была со всеми - против одного (как год или <около?> <енный> раз - со всеми - за одного: Линдберга: toutes proportions gardees! [с учетом пропорций (фр.)]). Но цель моя была - только мистификация: оказаться после такого, после того лирического потока - дурой, занятой только кровавой колбасой. Словом, если не щадила его, не щадила и себя, ибо никакого разъяснения не последовало. М. б., взволнованный встречей, ничего и не заметил, кроме: много народу, разговоры не о том... [Ср. устные воспоминания Н. В. Резниковой (Черновой): "Например, была большая обида с Бахрахом. Его критика на ее стихи ей очень понравилась. Но позднее, когда он пришел к нам, вместо того чтобы вести с ним интересную беседу, она стала едко над ним издеваться. Помню, она все говорила о каком-то "boudin" (кровяная свиная колбаса). - Вот купим "boudin", будем есть "boudin". A он ожидал от нее умных разговоров о поэзии. Так она дала ему понять, что больше его ни в грош не ставит" (Лосская В. Марина Цветаева в жизни. М., 1.992, с. 152).])

*

Гoда - не знаю, знаю весна, положим - 1927-ая [В действительности речь идет о лете 1928 г.]. Пишу, очевидно после перерытия дебрей, т. е. напав на какое-нб. его, А. Б., письмо (трогательное), т. е. его - того, себя - ту, всё - то - узнав! - что очень хочу повидаться по-человечески, не на людях, не за едой (NB! колбасой) и предлагаю встретиться на Ch de Mars - таким-то поездом (день, число, час). Если не может - пусть предупредит.

Число, день, час, поезд. Champ de Mars. Иду вдоль перрона, подымаюсь по лестнице, вхожу в здание вокзала - никого. Жду возле вокзала 10 мин., спускаюсь по лестнице, сажусь в обратный поезд.

Дома пишу: На вокзале была, но никого не было. Если шутка - неудачная, месть - недостаточная, т. е. недостаточно крупная, т. е. просто мелкая: никакого мелкого самолюбия у меня нет, а крупного не бывает. "J'ai failli attendre" ["Я зря прождала" (фр.)], - да я всю жизнь - жду (тем хуже для тех, кто не приходят!) внутри себя жду и внутри дома, на улице - никогда, а если да - то не дольше десяти минут и не больше пяти раз за жизнь - но всё это - частности. Недоразумение? т.е. очередное разминовение? Но повторяющаяся случайность есть - судьба, здесь: не-судьба.

Ответ: никакого письма не получал. Ждал.

Я, в ответ: - Роковое, ибо адр<ес> был тот и я сама опускала. Что ж, попытаемся еще раз, но пусть теперь назначает - он, м. б. у него более легкая рука.

Ответа - никакого. Дивлюсь и перестаю думать.

Через день - письмо: - Стоял, ждал, прождал три поезда, Вас не было.

Я, в ответ: - Стоял и ждал в Neuilly (или еще как-то), а я сидела и ждала (письма) в Мёдоне - которого так и не дождалась.

В ответ в закрыт<ом> конверте: телеграмма его мне: жду Вас там-то, такого-то, таким-то поездом. Не сможете - предупредите - телегр<амма> возвращенная ему с надписью: Destinataire inconnu [Адресат неизвестен (фр.)].

В Мёдоне я, тогда, жила два года, ни разу не переезжала, и знали нас, из-за огромной переписки, больше чем кого бы то ни было. Смотрю: 2, Av Jeanne d'Arc Meudon M-me Zvetaieff-Efron - совершенно верно и точно.

- ? -

*

Больше не писали и не пытались. Очевидно - устали оба. (NB! Назвать весь этот случай всерьез судьбою мне мешает некрупность человека. С Б. П. это была бы - судьба, и не дай Бог!) Тоже очевидно, что не так уж было нужно: что совсем не было нужно - раз обошлись.

*

Совсем-конец

Или

*

Еще через год - посылка, книжная. Открываю: все мои книги: Царь-Девица, Ремесло, Мoлодец, и еще и еще... Почерк на бандероли - его. В углу отправитель. Понимаю (зачем шлет) и делая вид, что принимаю за подарок, раздариваю тут же (необходимо было, а купить было не на что) всем Черновым: Оле - Стихи к Блоку, Наташе - Ц<арь->Девицу и т. д. и т. д.

Денег - возместить - не было никогда. Тем и кончилось. [Ср. в воспоминаниях Бахраха: "Пропал даже пакет с ее книгами, который я ей выслал по ее просьбе. Что-то ей было нужно, а у нее иссякли авторские экземпляры".]

*

Так или иначе, тогда, летом 1923 г. я этого человека - любила. Этого ли человека - любила?

(1932 г.)

*

А - он??? (Всякий он, <пропуск одного слова> кто не я - для меня вопросительный знак. Отвечали мне, т. е. понимала я - только: Dinge [вещи (нем.)]. И поэтов. И женщин. (То есть опять - себя.))

*

конец флорентийских ночей

Ночь с 1925 г. на 1926 г. Я только что приехала в Париж. Бал Писателей. (NB! Кадриль Литературы. [Выражение из романа Достоевского "Бесы".]) Залы, отдельные комнаты, в одной из них, с притушенным (придушенным) светом - № новогодней программы - гадают. Со мной еще двое-трое. Входит, влетает группа костюмированных, один отделяется, подходит, кланяется. В белом бурнусе и чалме. - "Узнаете?" - Нет. - Ну, вглядитесь, неужели костюм так изменяет? - Вглядываюсь. - Неужели Вы серьезно не узнаете?

Молодое миловидное лицо, темный.

Робко: - Теперь мне действительно как будто кажется, что я Вас где-то когда-то... Как будто - голос...

Вглядевшись еще: - "Нет, я Вас определенно вижу в первый раз".

Вокруг - не то одобрительный, не то удивленный - смех, возгласы, и на фоне общего шума:

- Такой-то.

- Вы?! Господи! Ради Бога, простите, но я так близорука, и так плохо помню лица, и мы с вами так давно не виделись, и Вы тогда были с усами...

- Я - с усами? Но я никогда в жизни не носил усов!!

- Быть не может. Я отлично помню: с черными усиками, щеточкой.

- Но уверяю Вас, что я никогда в жизни...

Тут вступаются окружающие: - М. И., Вы перепутали, Вы его с кем-то другим спутали, он действительно никогда не

Г<елико>н, с отчаянием: - Большие или маленькие, щеточкой или как у Вильгельма - я никогда не носил усов!

- Ну, я Вам верю. Только странно: отлично помню: маленькие черные усики. Или - стойте, стойте! - или это было пэнснэ? Вообще что-то было - чего нет - да, наверное пэнснэ, а те усики щеточкой - это были брови... Должно быть так... Но - как странно.

- Действительно - странно.

Оскорбленный - отходит.

*

Руку на сердце положа: узнала или не узнала? Действительно ли, до такой окончательной степени, не узнала? Думаю: в первую секунду - да (т. е. не), во вторую - забрезжило, в третью - знала (узнала! по голосу, конечно), но воспользовавшись неподдельностью ибо действительностью своего первого возгласа, уже взятым разгоном (голосовым и внутренним) неузнавания - продолжала не узнавать всё дальше и до конца.

Никогда не окликнул. Изредка - раз в три года - слышу о нем - всё то же: из<дательст>во прогорело, занят какими-то делами.

*

Ну, а - усы? В усы - честно - верила, мало: их - видела, как только себя назвал - увидела, и увидела, что - отсутствуют. И щеточками бровей - вовсе не отшутилась. Что-то над чем-то, а усы ли над губами или брови над стеклами - это уже частность, это - ему знать, а не мне. Хватит с него "верху: с меня> и - щеточки!

*

X, Y, Z - дело не в именах - если бы все прошедшие через эту тетрадь, т. е. мою жизнь - неважно с какого по какой год - ибо так было, есть и будет, и тетрадь по существу - одна, если бы любой из них или: хотя бы один из этих всех меня вдруг, неожиданно, как во сне бывает, окликнул, назвал за руку через стол:

- Марина!

Если бы кто-нибудь из этих всех отважился назвать меня по имени - как во сне и тогда - взглянуть - как во сне и тогда - взять за руку - как во сне и тогда, я бы каждого - сразу (даже никогда не виданного и не любимого!) не только узнала, - всё бы забыла - кроме него. (О, как рванулась бы через стол - и все годы!)

<Вдоль правого поля:> Уже слышу свое "дружочек!".

Мое наглухо-забвение и начисто неузнавание ведь только в ответ (я ведь никогда не знаю, было ли) - в отместку себе, а не им, и если оно цельнее и полнее ихнего, то только потому что я сама (<пропуск одного слова> моя любовь тогда) полнее и сильнее их - любви и самих.

Чтобы мне, ничего не знавшей кроме, так не узнать - нужно было именно (когда-то, хотя бы вчера) ничего не знать кроме. Знакомых я помню (приблизительно). Друзей - точно и прочно.

Но - С. М. без меня обошелся, Э<ренбур>г без меня обошелся, Г<елико>н без меня обошелся, тот А. Б. без меня обошелся, как обошелся тот кого в этой тетради пока что только провожала - только что проводила! под луной, как обойдется тот, кого еще и тени нет в тетради (скоро ляжет через лист) как обошелся же Б. П., разойдясь с женой и женившись не на мне: на НЕ-МНЕ: полюбив - другую.

Как один не обошелся: Р<ильке> <ильке>, без всех, но не без всего обходившийся. Я же, чисто, просто, без <пропуск двух-трех слов>. (All.) Оттого и allein. Das All ist allein. [(Вселенная.) Оттого и одинока. Вселенная одинока (нем.).] (П. ч. всё в нем, а не вне.) <Пропуск одного слова> не через <пропуск одного слова>, а через включение.

ЗАПОЗДАЛЫЕ ЗАПИСИ ВЕСНЫ 1923 Г.

(пастернаковской)

АПРЕЛЬ

Когда я уезжаю из города, мне кажется, что он кончается, перестает быть. Так о Фрейбурге, напр., где я была девочкой. Кто-то рассказывает: "В 1912 г. когда я, проездом через Фрейбург..." Первая мысль: - Неужели?.. (Т. е. неужели он, Фрейбург, есть, продолжает быть?) Это не самомнение, я знаю, что я в жизни городов и людей - ничто. Это не: без меня? а: сам по себе?! т. е. он действительно есть (будет, был) вне моих глаз есть, не я его <фраза не окончена>

Когда я ухожу из человека, мне кажется, что он кончается, перестает быть. Так о Z, напр. Кто-то рассказывает. "В 1918 г., когда я встретился с Z..." Первая мысль: - Неужели?.. (Т. е. неужели он, Z, есть, продолжает быть...) - Это не самомнение, я знаю, что я в жизни людей - ничто, это глубокое, невинное изумление, за которым - пусть я в жизни городов и людей - ничто - очевидно нечто - есть.

(Перекличка с С. М. В. об Але - той же весной 1923 г. в Чехии: "Ничего удивительного. Сначала она думала, что всё внутри, а теперь начинает открывать, что есть что-то и <пропуск одного слова>. Просто - открывает внешний мир". Я: - Факт существования чего-то во-вне.)

*

Кончается, перестает быть. Здесь нужно различать два случая. Сильно обжитые (оживленные? выжатые?) мною люди и города пропадают безвозвратно: как проваливаются. Не гулкие Китежи, а глухие Геркуланумы.

Те же, лишь беглым игрищем мне служившие (в которых я, в людях и в городах, только проездом, где <сверху: в которых> не жила, через которые только прошла) - застывают. На том самом месте. На том самом жесте. Как в стереоскопе.

*

Когда я слышу о первых, я удивляюсь: неужели стоит? Когда я слышу о вторых, я удивляюсь: неужели растет? (дальше).

Повторяю, это не самомнение, это глубокое, невинное, подчас радостное изумление.

Слушаю, расспрашиваю, участвую, сочувствую и - втайне: Не Фрейбург. Не тот Фрейбург. Личина Фрейбурга. Обман. Подмена.

*

Если часто уезжать, можно обезлюдить (обезгородить) всю Европу!

*

14-ти лет я была убеждена, что это мои глаза зажигают по Москве фонари.

*

*

Эвридикины асфодели.

*

Веймар и май.

*

Продвигающаяся по пашням.

*

Для тех, откричавших последние крики,

Свидания ножик востер.

Не надо Орфею сходить к Эвридике

И братьям тревожить сестер.

*

Небо - тридевять земель.

*

Аля: Сумасшедший священник (?) оплакивающий каждую секунду. (NB! связь утеряна. 1932 г.)

*

Диалог о домике.

*

За этот - пожизненный ад

*

Как зуб к десне,

Как дуб к сосне...

*

"Не нашел своего лица..." У поэта должно быть не лицо, а голос.

*

май 1923 г.

- Это так преломляется в Ваших глазах! (Люди обо мне и мире.) - Нет, не прелом - ляется: выпрям - ляется!

*

Я (о своих Земных Приметах, к<отор>ые тогда переписывала)

- Будь я критиком, т. е. имей я возможность говорить о своих вещах вслух, я бы о своих Земных Приметах сказала: - Поразительная легкость в мыслях!

*

Штейнера (1861 - 1925) "Развитие и воспитание человека в свете антропософии", состоявшейся 30 апреля 1923 г. в помещении пражской Товарной биржи.]).

Я: - 1) Как в церкви! - 2) Посрамляет естественные науки. - 3) Скоро уйдем. 4) Совсем не постарел с 1909 г.

С.: Лев [Домашнее прозвище С. Я. Эфрона.] распластан ибо полагает, что этот Ersatz [эрзац, суррогат (нем.).] Льва его посрамляет сплошными grossartig'ами [великолепиями (нем.)].

Я: - Терпи. Накормлю яичницей. Бедный Лев! Ты - настоящий.

С.: Бюллетень о состоянии Льва:

Успокоился. Обнаружил трех львов на стене. К псевдо-Льву свое отношение определил: "Злая Сила!"

*

Я: Жалею Льва. Этот похож на Чтеца-Декламатора.

С.: Для меня - на незнакомом языке!

Я: Он обращается исключительно к дамам. 2) Простая элементарная пропаганда антропософии. 3) Будет ли перерыв?

С.: - Сам жду. Вдруг - нет? Вдруг до утра? А?

Лев

Я: Если Шт<ейнер> не чувствует, что я (<пропуск одного слова>) в зале - он не ясновидящий.

*

Запишу, что помню. Во-первых, вовсе не помнила, что Штейнера, раньше, уже видела. (Иначе откуда бы: совсем не постарел с 1909 г. Очевидно в отрочестве, в Москве.) Доклад был скучный. Но сначала о докладчике. За кафедрой - юноша. Движения птицы. Главное действующее лицо: перекатывающееся адамово яблоко, как у мучеников. Молодой протестантский проповедник. Никакого пробела на груди, сплошь черен, застегнут наглухо, только у самого горла узкая кайма воротника. Молодой Бодлэр. "Sehr geehrte Herrn und Damen... Herrn und Damen... Herrn und Damen... Zahnwechsel... Herrn und... Zahnwechsel... Damen... Damen... Zahnwechsel..." ["Глубокоуважаемые господа и дамы... Господа и дамы... Господа и дамы... Смена зубов... Господа и... Смена зубов... Дамы... Дамы... Смена зубов..." (нем.)] crescendo и из presto - prestissimo [крещендо, быстро, очень быстро (итал.)] - как обратный (снизу вверх) водопад, вот-вот сейчас имеющий оторвать ему голову.

- "Bis 7 Jahre ist ein Kind nur ein grosses Auge" ["До семи лет ребенок это только огромный глаз" (нем.)].

Больше ничего не помню.

Чувство явного несоответствия голоса и говоримого, голосового (и душевного) размаха - и смысловой <пропуск одного слова>. Не сказал ничего нового, ничего примечательного, ничего своего, но сказал - голосом, шеей, адамовым яблоком - так, что до сих пор помню, верней - вижу.

Зал ужасен: пражские немцы, т. е. худшие во всем мире, п. ч. мало-мальски приличные из Праги, после революции, ушли. Короче: сплошные приказчики, пришедшие послушать своего (немца). По окончании каждый считает своим долгом подойти к Herr Doktor и оповестить его кто о своем нынешнем сне, кто о первом зубе своего ребенка. Идут как к акушерке или к гадалке. А он - как Блок в 1921 г. под напором ненависти - под напором этой любви - всё глубже и глубже в деревянную стену кафедры, к<отор>ая вот-вот станет нишей, а он - святым. И всё выше и выше умученное адамово яблоко. И с неизбывной кротостью - всем - каждому: улыбку, ответ, кивок. Очередь приказчиков на ясновидящего: я в самом конце. Последняя. (Всем - нужнее!) Стою, борюсь: так устал - и еще я... Но: я, ведь это всё-таки не эти все. И - если он ясновидящий... Пока борюсь - уже предстою. Тому юноше - тысяча лет. Лицо в сети тончайших морщин. Тончайшая работа времени. Шаг назад - и вновь юноша. Но стою - и леонардовой работы старость. Не старость - ветхость. Не ветхость - призра<чность?>

И, набравшись духу и воздуху:

- Herr Doktor, sagen Sie mir ein einziges Wort - furs ganze Leben! ["Господин Доктор, скажите мне одно-единственное слово на всю жизнь!" (нем.)]

Д<олгая?> пауза и, с небесной улыбкой, mit Nachdruck:

- Auf Wiedersehn! [с ударением: "До нового (следующего) свидания!" (нем.)]

*

(Доклад этот был вскоре после пожара Johannisbau [Антропософский храм в Дарнахе] и незадолго до его смерти.)

*

У каждого свое повторяющееся событие в жизни. Это и есть "судьба". (То, что мы помимовольно и непреложно, одним явлением своим на пороге - вызываем. Следствия, вырастающие из ходячей причины - нас.)

*

Не весна в деревне - деревня в Весне. (Ибо Весна стихия и в деревне вместиться не может...)

"Русские березки", "русский можжевельник". Ложь. Самообман. Если не скажут - не отличить. Весна - Стихия и мне от нее ничего, кроме нее, не нужно.

*

Стало быть - безразлично: Чехия или Россия? Да, везде, где дерево и небо - там весна. - Ну, а в Африке? Нет, в Африке будет Африка, а не весна. Там для меня, пришлого, баобаб одолеет дерево. Надо родиться среди баобабов.

*

Для меня опасны слишком выявленные города и страны. Отвлекают. Стихии не <фраза на окончена>

*

Когда я иду в лес, я иду в свое детство: в ведение и в невинность.

*

Если бы я была мужчиной, я непременно бы любила замужнюю женщину: безмужнюю женщину: ненужную женщину.

*

Предрассудки, предшествующие рассудку, с молоком матери всосанные: не преображенные ли инстинкты?

Так, отродясь и особенно в московский голод никогда не заглядывалась на съестные витрины. Еще подумают: хочу! Еще подумают: не могу! Явно хотеть и не мочь - мерзость!

И вот, в 1923 г., в Праге, от одного бывшего гвардейца узнаю: мой всосанный предрассудок (никто не учил!) - параграф гвардейского устава: Никогда не заглядываться на витрины, особенно - гастрономические. Я не воспитывалась в Гвардии, - м. б. мой предок какой-нибудь? А составитель устава - просто нищий гордец.

*

Начитанность <под строкой: Чтение> тоже делает одиноким: "вращение в <пропуск одного слова> кругах".

*

Есть, очевидно, и круговая порука зла: он, не желая, мне, я, не желая, другому, тот, не желая, еще кому... Безымянная. Круговая отместка - кому?

*

*

Эротика, это похоже на рот и на грот.

*

Тело! Вот где я его люблю: в деревьях.

*

Platon и Platen. (Первого - никто не судил.) [Цветаева имеет в виду насмешки и осуждение, которые вызывала у современников гомоэротическая тема в поэзии Августа фон Платена (1796 - 1835).]

*

Интонация: голосовой умысел. Intonation: intention vocale [Французский эквивалент предшествующей фразы.].

*

*

В моих стихах кто угодно спутается. Ничтожные поводы иногда вызывали эпохи. Эпос.

*

Присяжные поверенные и поэты.

*

Единственное чего я никогда не ощущала стихией - любовь. Дружбу (Д) - да!

*

О, мне всего мало, поэтому и не начинаю, не начну. (Я с людьми.)

*

<тейнер>)

*

ранили, -

До великого свидания!

*

Сестра: в этом и простор и страдание. И еще - запрет. Простор, порожденный запретом. ("Отыграюсь".) Победа путем отказа. (С<ергей> В<олконский>) Будь я женой, я бы ревновала к сестре. Беспредельность не может ревновать к пределу. (Думаю о Б. П. 1932 г.)

*

*

Жена - предел. Тупик, разверстый ребенком.

*

(Из мыслей к Б. П.) ...Втроем не выйдет. Я и вдвоем умею плохо. Два уже меньше чем один (в котором другой). Мы уже меньше чем я (в котором ты). Два это рядом. Весу меньше. (Я вешу еще всем тобой, так мы вес - поделили, и земля нас конечно вынесет!) Нет, не обольщаюсь и не обольщаю: втроем не выйдет. (NB! 1932 г. М. б. - тоже гвардейский устав? Ne daigne [Не снисхожу (не снисходи) (фр.)].) Могут выйти два вдвоем (мое с Вами, мое с ней). Зачем втягиваете? Я - размежевываю. Не отводите мне никаких мест.

*

Сонмы голосов дозвучивающих.

*

Vorfuhlen. Nachfuhlen [зд.: Пред-чувствие. После-чувствие (нем.)]. Вы поймете когда пройдет, я - прежде чем стряслось.

*

*

Люди по мне проходят бесследно. Выходит: они - волны, а я - камень. (Без никакого следу кроме соли.)

*

Выпеть и выжечь.

*

Не хочу того слова: оно круг. (Из двух рук!) Гораздо больше, чем всё.

*

Встреча должна быть аркой. Не в упор (кто кого?) не две дороги вдоль (перекресток, чтобы вновь разойтись, да просто: РОССТАНЬ!) а радугой. Арка: увечнённая встреча. Не встретились, а непрерывно встречаются. Вечность в настоящем времени. Настоящее время (Presens) вечности.

*

*

Кусочек из Диккенса. (Шаги перед грозою. История двух Городов.)

*

Мои стихи, равно как мои платья хороши в темной комнате. При белом свете дня - сплошные дыры (ожоги).

*

M-me Roland у подножья эшафота [Манон Ролан (1754 - 1793) - жена одного из лидеров жирондистов, министра внутренних дел Французской Республики Жана-Мари Ролана де Ла Платьера (1734 - 1793), погибшая на гильотине.].

*

Море отражает дно (себя, недра).

Река отражает небо.

У реки не может быть лица, только поступь и голос (бег и звук). Лики ее - те небеса, под коими протекает. В известном смысле я - безлична.

*

Не оскорбила бы меня только страсть ангела: его стыд с семижды седьмого неба превышающий мой (с седьмого).

Еще: его стыд (mesalliance [мезальянс (фр.)]) вместо моего собственного.

*

*

15-го нов<ого> апреля:

Чувство, что дорога за мной пропадает, зарастает по следам.

*

Дети меня жестоко ненавидели в детстве. Я не простила детям.

*

*

Меня нет: обижайте пустое место! Пустующее как раз на том месте, где я стою (где вы думаете, что я стою).

*

Белый и Блок: Внутренняя радость дающая внешнюю.

*

Застава: концы концов: все концы с концами сходятся: начало всяческой беспредельности: дали, горя, песни...

*

Апрель (конец, 29-ое. Говорят, самое любовное время - полночь. Неправда: час призраков. Еще: рассвет. Неправда: слушаешь гудки заводов и вокзалов: тоску просыпающегося дня. Нет любовного часа, а если есть то скорей уж полдень (Bettina: "Meine verschlafendste Zeit" [Беттина: "Мой самый сонный час" (нем.). Беттина фон Арним, урожд. Брентано (1785 - 1859) - немецкая романтическая писательница.]).

*

*

Дорваться друг до друга - да, но не для услады же! Как в прорву. "Зной - в зной, Хлынь - в хлынь, До - мой: - В огнь синь" [Финальные строки поэмы "Мoлодец".].

*

Чтобы потом - ничего не было.

*

Чудо в физическом мире ограниченно, ибо огр<аничен> сам физ<ический> <ичность?>) ограниченным быть не может, следов< ательно>: или чудо происходит не в физ<ическом> мире, или в физ<ическом> мире чудес не происходит.

*

<ительно> в любви (Эросе). Но может ли сущн<ость> вскрыться в частности? И в частности, да. Но почему же исключительно в этой?

*

Может ли сущность (Аполлон, Дионис, Люцифер) вскрываться исключ<ительно> в Эросе? Нет, сущности скрываются, пропад<ают>

*

"Поэт в любви". Нет, ты будь поэтом в помойке, да.