Что в России решительно хорошо - это детские книжки. Именно книжки, ибо говорю о книгах дошкольного возраста, тоненьких тетрадочках в 15 - 30 страниц. Ряд неоспоримых качеств. Прежде всего, почти исключительно, стихи, то есть вещи даны на языке, детьми не только любимом, но творимом, - их родном. (Детей без собственных стихов - нет, как нет без песен - народов.) Второе качество (без которого первое, то есть сами стихи - порок) - качество самих стихов: превосходное. Читаешь, восхищаешься, и: кто это пишет? Никто. Безымянный. Имя, ничего не говорящее. Пишет высокая культура стиха. Так в моем детстве и поэты для детей не писали. Третье: сама тема этих книг: реальная, в противуположность так долго и еще так недавно господствовавшей в русской дошкольной литературе лжефантастике, всем этим феям, гномам, цветочкам и мотылечкам, не соответствующим ни народности (первые), ни природе (вторые). Четвертое: разгрузка от удушливо-слащавого быта детской, с его мамами, нянями, барашками, ангелочками, малютками, опять-таки никакой реальности не соответствующими (сравни довоенный младенческий журнал «Малютка» и раннее детство Багрова-внука, тех «мам» - и ту мать), а если и соответствующими - то к прискорбию. Есть и в новой детской литературе бараны, но - именно бараны, и пасутся они на пастбищах Туркестана, и шерсть у них клочьями, а не завитая у парикмахера. Ребенок игрушечного барашка превращает в барана (жизнь), зачем же детям жизнь (природу) превращать в игрушку? Ведь все дело - в живом баране. А при баране - пастух, а под бараном - трава, а над бараном небо. И пастух так-то одет, и такую-то песнь, на такой-то дудке (и из какого дерева, и сколько дырочек - сказано) играет, и трава именно трава данного географического края, а не барашкина «травка», и небо - а небо - то небо, которого над лужайками моих детских книжек - не было.
Начнем наугад. По сжатости места стихи приходится давать в строку.
«А у вас живут ребята - Городские тесновато. - Ваши важные дома - Как железная тюрьма».
И дальше.
«Не гордитесь, ленинградцы, - Очень глупо зазнаваться. - Все привозят поезда - Из деревни в города. - На полях растет рубаха, - Лен спрядет на прялке пряха, - Мы без фабрик и станков - Понаткем себе холстов!»
И, в ответ на заносчивое утверждение города: - «А у вас в деревне нет - Ни пирожных, ни конфет» -
- «Да, пирожных не найдешь, - Но зато мы сеем рожь. - В землю падает зерно, - Всходит колосом оно. - Зрелый колос ждет серпа, - Сжатый колос ждет цепа, - А закончен умолот - Хлеб на мельницу идет. - Будет рожь у мужика, - Будет в городе мука».
Это - «Город и Деревня», а вот отдельная книжка - «Хлеб» - 15 страниц крупной печати, и на 15-ти страницах всё, вся история хлеба: Пахарь - Борона - Сеятель - Рожь - Молотьба - Веянье - Мельница - В Город - Пекарь - Булочник. Песнь о хлебе в 10 главках. Пекаря привожу целиком:
«Квашня хороша, - Воды три ковша, - Дрожжей на пятак, - Муки - на четвертак. - Вышло тесто на дрожжах, - Не удержишь на вожжах. - Замесил погуще, - Заходило пуще. - Не хватает места, - Вылезает тесто. - А я тесто - шмяк! - Шмяк и этак, шмяк и так! - Катаю по муке - Вдоль по липовой доске, - От края до краю - Каравай катаю. - Раскатаю - стану печь, - На лопате суну в печь».
Что, хорошо? - Хорошо. И не лучше ли таких, например, стихов (книжка передо мною, нашего производства):
«В стране, где жарко греет солнце, - В лесу дремучем жил дикарь. - Однажды около оконца - Нашел он чашку - феи дар. - Дикарь не оценил подарка - Неблагодарен был, жесток - И часто чашке было жарко, - Вливал в нее он кипяток. (Спрашивается - для чего же чашка? Вот они, «подарки фей»!) - И черный мальчик дикаря - Всегда сердит, свиреп и зол. - Он, ложку бедную моря (?!), - Пребольно ею бил об стол». Минуя рифму: кроватки и булавки (почему не слюнявки
«Но феей детке послан дар: - Картонный, толстый, черный шар. - Ее в тот шар тотчас одели. - Она стояла еле-еле - (вследствие чего стала называться Танькой-Встанькой. И, дальше:) - Однажды к Танечке на стол - Вдруг прыгнул черный Васька-кот - И сбросил бедную на пол».
Не спрашивается уже о том, откуда в тропических лесах столы и коты Васьки (после чашки, не выносящей кипятку, нас уже ничем не удивишь!), спросим автора: откуда - из каких мест России - у него это ударение: на пол? Может быть - рифмы ради? Но так ли уж блистателен Танечкин стол в тропиках?
à, ибо с первой страницы до последней - все тот же бездарный, бесстыдный, безграмотный вздор. - Но разве все здешние детские книги таковы? - Не все, но она и не одна (хотя бы наличность еще пяти таких же, того же автора, за качество ручаюсь), да будь она и одна - назовите, покажите мне хотя одну такую в России. Не покажете, ибо ее быть не может. Иная культура стиха. Просто - бумага не стерпит.
Кстати, о бумаге: отличная. Печать крупная, черная, именно - А об иллюстрациях нужно было бы отдельную статью. Имена? Те же безымянные. Высокая культура руки и глаза.
Возьмем копеечное (цена 1 копейка) издание Пушкинских сказок. - О Золотом петушке, о Рыбаке и Рыбке - на 16 стр. текста - 8 страниц картинок, в три цвета. И - какие картинки! Никакой довоенный Кнебель не сравнится. За копейку ребенок может прочесть и глазами увидеть сказку Пушкина. Достоверность (в руках держу). Вывод - ваш. Помню копеечные книжки своего детства. «Нелло и Патраш» Уйда, но без картинок и, кажется - 3 копейки. Может быть и Пушкин был, может быть и за копейку, может быть и с картинками - но во всяком случае не за эту копейку и не с такими картинками - первокачественными.
приводит в движение. «Его Величество Ребенок» - это сказала Европа, а осуществляет Россия.
Темы детских книг, в основе, три. Природа (звери, птицы, земли - преимущественно России), народность (сказки, предания и обычаи всех народов - преимущественно племен России) и современность, если хотите - техника. Не тяготея к последней, нет: ох как ею тяготясь! не могу не признать, что такие книжки, как «Кто быстрее» - все способы передвижения от слона до аэроплана (о тексте и рисунках раз навсегда скажу: превосходны), как «Водолазная база» (все морское дно), как «Часы» - все особи их, кончая деревенскими часами: петухом, - доброе, мудрое и нужное дело. Если даже техника - враг, человек должен знать своих врагов. Но враг она для меня и еще для полутора (заштатных) душ, наши дети в ней и с ней родились, им в ней, с ней жить, больше - ее творить.
И несмотря на всю свою любовь к сказкам Перро (так и вижу бегство Ослиной кожи из родного страшного дома - огромной вязовой аллеей, на баранах, под бараньим рогом месяца... Я только против заимствованной, не привившейся, привиться не могущей, - лже«эльфов» восстаю!) - так, несмотря на всю свою любовь к Ослиной коже - чем водолаз менее волшебен, чем фея?
Спросите детей - ответ их.
Но есть среди всех жизненно-волшебных и чисто-волшебные. Возьмем «Приключения стола и стула» - о том, как вещам надоело стоять на месте. (Самочувствие законное!)
«Зазвенели зеркала, - Волчья шкура уползла, - Стол промолвил на ходу: - До свиданья: я иду».
Не утруждая читателя пересказом всех (очень живых и смешных) злоключений сбежавшей пары - и очень желая, чтобы он, читатель, потрудился сам, обращу его внимание на законность такой фантастики. Стул - четыре ноги - и «до свиданья! я иду!» (всеми четырьмя). Это тебе не дикари с чайными чашками. Фантастика не есть беззаконие, беззаконная фантастика есть - ахинея.
«Зверинцев» не перечесть, но не только в клетках звери - и на воле, каждый у себя дома, на своем фоне, в своей семье или стае, со своей бедой, со своей судьбой. Особенно нежно любимы, следовательно часто живописуемы и воспеваемы. Сова и Еж - и в этом я тоже вижу глубочайшее проникновение в дошкольную, еще неподневольную душу. Кто из нас некогда не имел своего (трагического) ежа? (Ежик ушел!) И кто из всех птиц особенно не тяготел к сове: филину: родному брату родного кота? Нынешние детские книжки мою тогдашнюю детскую страсть - разбередили.
Зверинцы. Из всех имеющихся знаю два, и один лучше другого. Гениальный зверинец Бориса Пастернака, на котором останавливаться здесь не место, ибо говорю о рядовой «Детки в клетке» С. Маршака - из всех детских книг моя любимая. Начнем с названия. Не звери в клетке, а детки в клетке, те самые детки, которые на них смотрят. Дети смотрят на самих себя. Малолетние (дошкольные!) - слон, белый медведь, бурый медведь, жирафа, лев, верблюд, кенгуру, шимпанзе, тигр, собака-волк, просто-волк - кого там нет! Все там будем.
«Вот слоненок молодой - Обливается водой. - Вымыл голову и ухо, - А в лоханке стало сухо. - Для хорошего слона - Речка целая нужна! Уберите-ка лоханку, - Принесите-ка Фонтанку!»
А вот Львенок:
«Нет, постой, постой, постой! - Я разделаюсь с тобой! - Мой отец одним прыжком - Расправляется с быком. - Будет стыдно, если я - Не поймаю воробья. - Эй, вернись, покуда цел! - Мама! Мама! Улетел!»
«Убирайтесь! Я сердит! - Мне не нужен ваш бисквит. - Что хорошего в бисквите? - Вы мне мяса принесите. - Я тигренок, хищный зверь! - Понимаете теперь? - Я с ума сойду от злости! - Каждый день приходят гости, - Беспокоят, пристают, - В клетку зонтики суют. - Эй, не стойте слишком близко! - Я тигренок, а не киска!»
Закончу спокойным и удовлетворенным утверждением, что русская дошкольная книга - лучшая в мире.
Р. S. А с новой орфографией советую примириться, ибо: буква для человека, а не человек для буквы. Особенно если этот человек - ребенок.
<1931>
«Сочинения», в 2 тт., т.2, М., «Худ. лит.» 1988 г.)