Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
12-го апреля, первый день Пасхи <1931>
Христос Воскресе, дорогая Раиса Николаевна!
Какой ужас с сыном!1 Если я до сих пор не могу опомниться – каково Вам? Слава Богу, что не дали беде ходу, вмешались и пресекли сразу. В таких случаях обыкновенно ждут утра, а когда утро приходит оказывается, что именно утра не нужно было ждать. (Почему беда так любит ночь?)
Дай Вам Бог – нынче Пасха, лучший день в году и все добрые пожелания должны сбыться! – Дай Вам Бог скорее и вернее успокоиться, для Вас дело не в Вас, мать лично неуязвима, – только через сына – дай Бог Вашему скорой и верной поправки. М. б. лучше, что так разом прорвало, а то бы с медленным процессом внутри, тянулось бы и тянулось, теперь чувство, что внутри – чисто.
(Виноват ли в происшедшем врач, оперировавший в первый раз? Его ли недосмотр, или развилось самостоятельно?)
Часто-часто среди дня укол в сердце – мысль о Вас и Вашем сыне.
Напишите скорей, хотя бы два слова, о дальнейшем ходе болезни – если найдете минутку.
Вчера Мур впервые был с нами у заутрени – 6 лет, пора – впервые видел такую позднюю ночь, стояли на воле, церковка была переполнена, не было ветра, свечи горели ровно, – в руках и в траве, – прихожане устроили иллюминацию в стаканах из-под горчицы, очень красиво – сияющие узоры в траве.
Нынче блаженный день, весь его провели в лесу, уйдя от могущих быть визитеров.
Жду весточки, обнимаю, люблю, болею. Дай Бог!
МЦ.
Письмо залежалось, были проводы двух друзей, – Кн<язя> С. Волконского на Ривьеру (болен, в Париже жить запрещено) и Е. Извольской – в Японию2.
Но все-таки посылаю, чтобы не думали, что о Вас не думала.
Примечания
2 «Во время нашего пребывания в Медоне мне пришлось принять важное решение: уехать надолго из Франции. Решение это было для меня очень трудным. Марина превратила мой отъезд в настоящую драму. Это не значит, что она особенно горевала обо мне. Нет, в ее глазах, в моей жизни кончались «будни», наступило время тревог, неуверенности, полета в неизвестность <…> Разлука действительно сделалась трагедией. Помню Марину на вокзале, когда я села в вагон. Она стояла на перроне, бледная, безмолвная, неподвижная, как статуя» (Извольская Е. Поэт обреченности. Воздушные пути. Нью-Йорк. 1963. III. С. 160). В Японии Е. А. Извольская пробыла недолго, выйдя замуж, она вскоре вернулась во Францию.