Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
6-го марта 1931 г.
Дорогая Раиса Николаевна! Столько Вам нужно рассказать и сказать, но начну с самого тяжелого: мы совершенно погибаем.
– устали, м. б. действительно не могут1. С чешской стипендией (350 фр<анков> в месяц) то же: с января (нынче март) ничего. Мы должны кругом: и в лавку, и угольщику, и всем знакомым, живем в грозе газа и электричества и, главное, терма. Отпавшие деньги шли на квартиру. Они – отпали, их нет, платить нечем. Срок 1-го апреля, потом еще пять дней отсрочки. Денег нет ни на что, едим то что отпускают в долг в лавке, в город ездить не на что, едет либо С<ергей> Я<ковлевич> либо Аля, завтра не поедет никто, эти деньги на марку – последние.
Пыталась с Перекопом. Три попытки – три отказа. («Числа», «Воля России», «Современные Записки». Последние, устами редактора Руднева – последнего городского головы Москвы: «У нас поэзия, так сказать, на задворках. Вы нам что-нибудь лирическое дайте, коротенькое, строк на 16» (т. е. франков на 16) ). С франц<узским> Молодцем – ничего. Читала – порознь – четырем поэтам. Восхищение – поздравления – и никто пальцем не двинул2. Свели меня (на блинах) с одним из редакторов Nouvelle Revue Francaise?3 к<отор>ый женат на моей школьной товарке Чалпановой4. Тип французского коммуниста, советофил. Слушал – слушал – и: «В стихах я ничего не смыслю, я заведую отделом статей по такому-то вопросу. Но – при случае скажу. – Приносите, только будьте готовы к отказу. Кроме того, денег у нас всё равно нет».
– «издательский кризис», то – «вещь нова» (это – о франц<узском> Молодце). Перекоп же просто никому не нужен. И не скрывают.
Дальше. Начинается у нас Новая литер<атурная> газета. Приглашают. Что угодно – только непременно в 1 №5. Пишу статью о новой русской детской литер<атуре>. Сравниваю с дошкольными книжками моего детства – и с местным производством. Всё на цитатах. О реализме и фантастике. О фантастике почвенной (народной) и фантастике-ахинее: тамбовских эльфах. 200 строк – 100 фр<анков>. Радуюсь. И – отказ. И в России-де есть плохие детские книжки (агитка). Кроме того он, Редактор, очень любил фей.
Провалились и эти сто.
Словом – БЬЮСЬ. Бьется и С<ергей> Я<ковлевич> со своей кинемат<ографической> школой, бьется и Аля со своим рисованьем (на конкурсе иллюстраций – вторая, – «поздравляли») и вязаньем – 50 фр<анков> ручной дамский свитер с рисунком. Весь дом работает – и ничего. Писала ли я Вам, что у меня от общего истощения (была в клинике у хорошего проф<ессора>) вылезло полброви, прописал мышьяк и массаж, – вот уже месяц как была: не растет, так и хожу с полутора.
– мука. Курю, как в Сов<етской> России, в допайковые годы (паёк мне дали одной из первых, потому что у меня от голоду умер ребенок6) курю окурковый табак – полная коробка окурков, хранила про черный день и дождалась. С<ергей> Я<ковлевич> безумно кашляет, сил нет слушать, иду в аптеку. – Есть ли у вас какой-нибудь недорогой сироп? Франков за пять? – Нет, таких вообще нет, – самый дешевый 8 фр<анков> 50 с<антимов>, вернете бутылку – 50 с<антимов> обратно. – Тогда дайте мне на 1 фр<анк> горчичной муки.
Иду, плачу – не от унижения, а от кашля, который буду слышать всю ночь. И от сознания неправедности жизни.
Так живу. Ныне на последние деньги марку и хлеб. Фунт. Уже съели. (Я и в России не умела беречь – когда фунт.)
И вот просьба. Ведь через 6-8 мес<яцев> С<ергей> Я<ковлевич> наверное будет зарабатывать (кинооператор). Но – чтобы как-нибудь дотянуть – м. б. Вы бы рассказали о моем положении нескольким человекам, чтобы каждый что-нибудь ежемесячно давал (так мне помогали те, которые отпали). Именно ежемесячно, чтобы знать. Вроде стипендии. Нам четверым на жизнь нужно тысячу франков, – если бы четыре человека по 250 фр<анков>!
– тоже женщину – большого друга поэта Рильке, о котором я столько писала, но не знаю, пока молчит7– уже заняты. На столбцах – наверное.
Встретилась еще раз с Пильняком. Был очень добр ко мне: попросила 10 фр<анков> – дал сто. Уплатила за прежний уголь (48 фр<анков> и этим получила возможность очередного кредита. На оставшиеся 50 фр<анков> жили и ездили 4 дня.
А не ездить – С<ергей> Я<ковлевич> и Аля учатся – нельзя, а каждая поездка (поезд и метро) около 5 фр<анков>.
Б. Пильняк рассказывал о Борисе: счастлив один, пишет, живет в его, Пильняка, квартире – особнячок на окраине Москвы – про ту женщину знает мало (NB! я не спрашивала), видел ее раз с Борисом, Борис отвел его, Пильняка, в сторону и сказал: «Обещай, что не будешь подымать на нее глаз». – «Я-то не буду, да она сама подымает!» (Это Пильняк – мне). Бедный Борис, боюсь – очередная Елена (Сестра моя Жизнь)8.
«СМЕРТЬ ПОЭТА»9 – о Маяковском, совсем простые, в гостях, не успела переписать, если достану перепишу и пришлю Вам.
В другом письме напишу Вам о замечательном вечере Игоря Северянина который (т. е. билет на который) мне подарили. Впервые за 9 лет эмиграции видела – поэта10.
Обнимаю Вас
МЦ.
Дошел ли русский Молодец?11
<Приписка Р. Н. Ломоносовой: >
Это письмо верните мне, пожалуйста. Р. Л.12
Примечания
1 См. письмо 21, а также письма к С. Н. Андрониковой-Гальперн.
2 См. письмо 56 к А. А. Тесковой и комментарий 3 к нему (т. 6).
– см. комментарий 4 к письму 56 к А. А. Тесковой (т. 6).
4 Челпанова – см. комментарии 5 к письму 72 к С. Н. Андрониковой-Гальперн.
5 См. письмо 56 к А. А. Тесковой (т. 6) и письмо 72 к С. Н. Андрониковой-Гальперн и комментарии к ним.
6 Младшая дочь Ирина. См. письмо 3 к В. К. Звягинцевой и А. С. Ерофееву и комментарий 1 к нему в т. 6.
7 Речь идет о Н. Вундерли-Фолькарт. См. письма 6 и 7 к ней.
…очередная Елена (Сестра моя Жизнь) – многие из стихотворений Б. Пастернака в книге «Сестра – моя жизнь» навеяны его любовью к Елене Александровне Виноград (по мужу – Дороднова; 1896–1987). Роман был недолгим. Подробнее см.: Пастернак Е. Б. Борис Пастернак. Материалы для биографии. М.: Сов. писатель, 1990. С. 297–316.
9 Опубликовано в журнале «Новый мир» (1931. № 1. С. 117).
11 См. предыдущее письмо.
12 Р. Н. Ломоносова, очевидно, показывала письмо знакомым, уговаривая их помочь Цветаевой материально.