• Приглашаем посетить наш сайт
    Литература (lit-info.ru)
  • Цветаева М. И. - Буниной В. Н., 2 ноября 1934 г.

    Vanves (Seme)

    33, Rue Lazare Carnot

    2-го ноября 1934 г.

    Дорогая Вера,

    В первую голову – Вам. Самое мое сильное впечатление от вечера:

    – Я так хотела продать билет одному господину, очень богатому, – у него, у нас – такие счета! («у нас» – у Гавронского, говорит его помощница Тамара Владимировна, бывшая Волконская)2. Но знаете, что он мне сказал: – «Цветаева ОЧЕНЬ вредит себе своими серебряными кольцами: пусть сначала продаст…»

    Это, Вера, в ответ на предложение купить де-сяти-франковый билет на целый вечер моего чтения, авторского чтения двух неизданных вещей…

    Как мне хочется, Вера, в громкий и молчаливый ответ ему написать вещь «Серебряные кольцы»3 (Блок) – о том, как моя кормилица, цыганка, вырвала их из ушей и втоптала в паркет – за то, что не золотые4, и еще про солдата-большевика в Революцию, который мне помог на кровокипящей ненавистью к буржуям станции «Усмань» и которому я подарила кольцо с двуглавым орлом (он, любовно: – А-а-рёл… По крайней мере память будет)5… и еще:

    О сто моих колец! Мне тянет жилы –
    Раскаиваюсь в первый раз –
    Что столько их я вкривь и вкось дарила, –
    Тебя не дождалась…6

    Дать весь серебряно-колечный, серебро-кольцовый аккомпанемент – или лейтмотив – моей жизни…

    И еще возглас председателя моего домового комитета, бывшего княжеского повара, Курочкина: – Не иначе как платиновые. Не станет барыня – а у них на Ордынке дом собственный7 – «серебряные носить, как простая баба деревенская…»

    И возглас простой бабы деревенской на Смоленском рынке, на мою черную от невытравимой грязи, серебряную руку:

    – Ишь, серебряные кольца нацепила, – видно, золотых-то – нет!

    Вера, я всю жизнь прожила в серебре и в серебре умру. И какой чудесный, ко всему этому серебру, заключительный аккорд («Пускай продаст»…).

    Вечер прошел очень хорошо8. Зал был маленький, но полный, и дружески-полный: пришли не на сенсацию (как тогда, после смерти Белого)9– мои вечные «Getreue» . Многих я знаю уже по вечерам, напр<имер> странную женскую пару: русскую мулатку и ее белокурую подругу. И старики какие-то, которые всегда приходят и всегда спят: русские старики, входные, – не по долгу совести клиента Гавронского, пришедшего потому что заплатил. И старушка из Русск<ого> Дома в Свя<той> Женевьеве, – поверх кофты – юбка, а поверх юбки – еще кофта – и так до бесконечности… И всякие даровые, приходящие явно – пешком… О, как я бы хотела читать ДАРОМ и всем подарить по серебряному кольцу. Но я, Вера, теми «кольцами» – «пускай продаст» меньше уязвлена, чем удовлетворена: формула буржуазного (боюсь еврейски-буржуазного) хамства.

    Читала я, Вера, Мать и Музыка – свою мать и свою музыку (и ее музыку!) и – пустячок, к<отор>ый очень понравился, п. ч. веселый (серьезно-веселый, не-совсем-весело-веселый) – «Сказка матери» малолетним Асе и мне. Надеюсь, что из-за успеха (явного) возьмут в Посл<едние> Новости10.

    Чистый доход, Вера, (Вас – включая) 500 фр<анков>, уже уплатив за залу. 290 уже вчера заплатила за Мурину школу: Октябрь и Ноябрь – и учебники (89 фр<анков> 50! за девятилетнего мальчика, и всё это он учит наизусть: идиотизм!) – и обязательную страховку. Словом, гора с плеч до 1-го декабря. И уже заказала уголь – на 50 фр<анков> и сейчас Аля поехала в Hotel de Ville – по горячему следу уже убегающих денег! – за ведрами и совками и щитками – и черт (именно он, черный!) еще знающий за чем: ВСЕМ ПЕЧНЫМ. Печи, слава Богу, есть.

    Холод у нас лютый, все спим – под всем. А серебряные кольцы я все-таки не продам (кстати, за них бы мне дали франков десять – не шутка, конечно: пара – да и то… А танцор Икар11 обещал мне медное кольцо – с чертом!).

    Вера, сколько во мне неизрасходованного негодования и как жалею, что оно со мной уйдет в гроб.

    – восхищения – коленопреклонения – но с занесенной – головой!

    А я сейчас пишу черта12, мое с ним детство, – и им греюсь, т. е. по-настоящему не замечаю, что два часа писала при открытом окне, – только пальцы замечают – и кончик носа…

    Вера, спасибо за всё! Да, Аля, к<отор>ая сидела в кассе, рассказывала про господина (седого), давшего 50 фр<анков>. Наверное – Ваш.

    Кончаю, п. ч. сейчас придут угольщики и надо разыскать замок для сарая и, самое трудное, к нему – ключ.

    МЦ.

    <Приписка на полях: >

    Вера, Вы меня за моего Черта – не проклянете? Он – чу-у-удный (вою – как он, п. ч. он, у меня – пес).

    Примечания

    1 В адресе Цветаева по инерции написала название своей прежней улицы. Должно быть: Rue Jean-Baptiste Potin.

    «Современных записок». Тамара Владимировна – лицо не установленное.

    3 Слова из стихотворения А. Блока «Седое утро».

    4 Слова из очерка «Мой Пушкин» (см. т. 5).

    5 Эпизод из дневниковой прозы «Вольный проезд». Цветаева приводит его по памяти (см. т. 4).

    6 Из стихотворения М. Цветаевой «Тебе – через сто лет» (1919). См. т. 1.

    8 См. комментарий 1 к письму 26.

    9 Цветаева имеет в виду свой предыдущий вечер 15 марта 1934 г. (См. письмо 23).

    «Сказка матери» была опубликована в «Последних новостях» 17 февраля 1935 г.

    11 …танцор Икар – Икар (настоящая фамилия Барабанов) Николай Федорович (1880 – 1975) – танцор, артист петербургского театра «Кривое зеркало». В 1925 г. выступал в парижском театре «Русская сказка». В программе «Вечера Романтики» 26 апреля 1930 г., где участвовала и М. Цветаева, было предусмотрено выступление Икара с показом «Мыслей и сенсаций госпожи Курдюковой» (по поэме Ивана Петровича Мятлева (1796 – 1844) «Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границей – дан л’этранже») в «подлинных костюмах эпохи» (La vie culturelle de I’emigration russe en France. Chronique 1920 – 1930. Etable par M. Beyssac. Paris. 1971. C. 276).

    «Черт». Опубликован в № 59 «Современных записок» за 1935 г. См. т. 5.

    Раздел сайта: