• Приглашаем посетить наш сайт
    Культура (niv.ru)
  • Цветаева М. И. - Буниной В. Н., 26 августа 1933 г.

    Clamart (Seine)

    10, Rue Lazare Camot

    26-го августа 1933 г.

    Дорогая Вера,

    – во вторник, так мне сказали в редакции, появится мой «Музей Александра III»1, семейная хроника его возникновения до открытия – и теперь мне нужно писать конец. Я, как дочь, не вправе не знать, а я НЕ ЗНАЮ, только помню чудную погоду, лето и слово (и чувство) май: майские торжества… (а м. б. ассоциация с романовскими или, что несравненно хуже – с «первомайскими»??). Знаю еще, что до Музея, по-моему за день, открылся памятник Александру III – я присутствовала.

    Были ли Вы на открытии Музея и, если да, что помните (я больше всего помню взгляд Царя, – к своему ужасу перезабыла все статуи, бедный папа!)? А если нет – не знаете ли Вы кого-нибудь здесь из постарше, кто был и к кому бы я могла обратиться? Я уже думала о с<ен->женевьевском «Русском доме», но, кажется, те старики совсем уже все забыли, а те, что не забыли – злостные, и ничего не захотят рассказать, – просто выгонят.

    Я все помню эмоционально, и почти ничего не помню достоверного: ни числа, ни часа, ни залы, в к<отор>ой был молебен (С<ережа> говорит – в большой зале, а я помню – в греческом дворике, и на этом у меня построен весь разговор отца с Царем, вернее Царя – с отцом, разговор, который помню слово в слово). Словом, помню как во сне. А есть же, наверное, помнящие наяву! ГДЕ их ВЗЯТЬ?!

    (Это жизнь мне мстит – за мои глаза, ничего не видящие, ничего не хотящие видеть, видящие – свое).

    – о Музее, или о московских торжествах. Вырубова пишет «была чудная погода, все московские колокола звонили»2, – это я знаю, и НЕ ХОЧУ так писать. Мне, чтобы написать хотя бы очень мало, нужен огромный материал, весь о данной (какой угодно!) вещи, сознание – всезнания, а там можно – хоть десять строк! Мне стыдно.

    Помню отлично всё – дома: отца в старом халате, его смущение нашему подарку (с датой – где она?!), помню его, после открытия, у главного входа, в золотом мундире, спокойного – как капитан, благополучно приведший корабль в гавань, все душевное помню, фактического – ничего, какой ужас – ни одной статуи! М. б. Вы, милая Вера, помните хотя бы две, три… (Знаю, что у лестницы стоял Давид3, ну а потом? Неужели так и писать «белые статуи», «боги и богини», без ни одного имени? Или ВРАТЬ – как Георгий Иванов?!4

    (Простите за безумный эгоизм письма, я уже так поверила в наше союзничество, что пишу как себе, не думая о том, что у Вас своя жизнь, свои заботы и т. д.)

    – шесть утра – еврея. Да! Узнала, что Иловайский родился в 1832 г. и ОЧЕНЬ была огорчена, ибо Андрей в 1918 г., когда деда арестовали, меня уверял, что ему 93 года.

    Дорогая Вера, если будете писать: когда умер Д<митрий> И<ванович>? Мне помнится – в 1919 г., но м. б. (тайная надежда) – позже, т. е. до 90 л<ет> все-таки – дожил? Оля наверное знает. И КОГДА была убита (какой ужас!) Ал<ександра> А<лександровна>? В каком году?5

    Какой страшный конец!

    ДОМ ТОЧНО ТОЛЬКО ЭТОГО И ЖДАЛ.

    Не бойтесь, ни Надю ни Олю не дам и не давала затворницами. Есть хуже затвора, по себе знаю, когда училась в «либеральных» интернатах: «Можешь дойти до писчебумажного магазина „Надежда» но не дальше». Я эти полу-, четверть-свободы! – ненавидела! Дозволенные удовольствия, даже – соизволенные. «Поднадзорное танцевание»…

    <митрия> И<вановича> – возвращаюсь к Вашему письму – Вы правы: насквозь-органичен. А в ней – А<лександре> А<лександровне> – жила подавленная, задавленная молодость, все неизжитое, войной пошедшее на жизнь дочерей. (Подсознательно: «Я не жила – и вы не живите!» Заедала их век, а самой казалось, что оне задают ее (несбывшийся). Все это в глубоких недрах женского бытия (НЕБЫТИЯ).

    Существо не единолично, но глубоко-трагическое. (Трагедия всех женских КОРНЕЙ.)

    Итак, recapitulons:

    1) Что можете – о Музее (дату, статуй)

    2) Даты/годы смерти Д<мнтрия> И<вановича> и Ал<ександры> А<лександровны>

    – если знаете.

    Милая Вера, отпишу – и тогда буду Вам писать по-человечески. Есть что. Но сейчас беда и из-за внешнего: 1-го Окт<ября> мы должны переехать в Булонь, где гимназия сына, а просто не с чего начать. Вот я и тщусь.

    Обнимаю Вас. Вашего Иловайского вчера читала вслух, люди были глубоко взволнованы.

    МЦ.

    <Приписки на полях: >

    P. S. Сейчас выяснила, что Музей был открыт не в 1913 г., как я думала, а в 1912 г., совместно с торжествами памяти 1812 г. Видите – могу ошибиться на год! Отец еще больше году жил, и его травили в печати за «казармы» и слишком тонкие колонки. Он умирая о них говорил. Бесконечное спасибо Вам за помощь.

    1 См. комментарий 5 к письму 10.

    2 А. А. Вырубова, автор воспоминаний «Страницы моей жизни» (Берлин: Изд-во О. Дьяковой, б. г.) и дневников «Фрейлина ее величества» (Рига: Ориент, 1928).

    3 По-видимому, имеется в виду копия скульптуры «Давид» (1501 – 1504) работы Микеланджело Буонарроти (1475 – 1564).

    «История одного посвящения» (т. 4) и письмо 80 к С. Н. Андрониковой-Гальперн.

    «Дом у Старого Пимена» (т. 4), а также в заметке А. И. Цветаевой «Плоды и корни» (Звезда. 1979. № 4. С. 188).

    Раздел сайта: