Vanves (Seine)
65, Rue J. В. Potin
25-го января 1937 г., понедельник
Милый Юрий Иваск,
Наконец-то получила Вашу статью и, сразу скажу – разочарована.
Нужно было дать либо единство, либо путь (лучше оба, ибо есть – оба, и вопиюще – есть!) Вы же всё, т. е. двойную работу 20-ти лет, свалили в одну кучу, по мере надобности данного утверждения выхватывая то или другое, разделенное двадцатью годами жизни – не подтверждая строкой 1936 г. строку 1916 г. или, наоборот, одну другой не противуставляя – а смешивая. Так нельзя.
Общее впечатление, что Вы думали, что в писании выяснится, и не выяснилось ничего.
О таком живом, как я и мое, нужно писать живому, Вы же всё свое (в этой статье безысходное) умствование, весь свой мертвый груз приписали мне. Всё это ведь любящему мои стихи в голову не придет (и не приходило), вообще мои стихи не от головы и не для головы, здесь глас народа – голос Божий, и я скорее согласна с первым встречным, стихи любящим и сразу взволнованным – чем с Вами.
Чтобы Ваша статья вышла удачной, Вам нужно было бы взять из меня то, что Вы любите и знаете – и можете: то, что Вы называете архаикой, и в этом оставаться и работать, ибо тут и для головы – пища: и замысел, и действие, и ошибка характеров и Ваш любимый язык.
Но называть декадентскими стихами такой детской простоты высказывания, такую живую жизнь:
Не думай,…
У вас на живую жизнь – дара нет. Вы и здесь ищете «la petite bete» , а есть вещи – сплошные grandes betes , вне литературных теорий и названий, явления природы. На это Вас не хватило. На всякого мудреца довольно простоты.
О моей русской стихии – смеюсь. Но, помимо смеха, цитировать нужно правильно, иначе – недобросовестно1.
Речка – зыбь,
Речка – рябь,
Руки рыбоньки
Не лапь
Что это? ВЗДОР. И автор его – Вы.
Речка – зыбь,
Речка – рябь.
Не лапь.
(Ты – своей рукой – меня, рыбоньки. А не то: )
Не то на кривь
Не то на бок
Раю-радужный
Кораблик –
т. е. тронешь – всё кончится.
Ясно?
Нужно уметь читать. Прежде чем писать, нужно уметь читать.
В Переулочках Вы просто ничего не поняли – Keine Ahnung. Раскройте былины и найдете былину о Маринке, живущей в Игнатьевских переулочках и за пологом колдующей – обращающей добрых молодцев в туров. Задуряющей. У меня – словами, болтовней, под шумок которой всё и делается: уж полог не полог – а парус, а вот и речка, а вот и рыбка, и т. д. И лейтмотив один: соблазн, сначала «яблочками», потом речною радугою, потом – огненной бездной, потом – седьмыми небесами… Она – МОРОКА и играет самым страшным.
А КОНЬ (голос коня) – его богатырство, зовущее и ржущее, пытающееся разрушить чары, и – как всегда – тщетно, ибо одолела – она:
Турий след у ворот2 –
т. е. еще один тур – и дур.
Эту вещь из всех моих (Молодца тогда еще не было) больше всего любили в России, ее понимали, т. е. от нее обмирали – все, каждый полуграмотный курсант.
Но этого Вам – не дано.
Но – я должна бы это знать раньше.
Ваше увлечение Поплавским, сплошным плагиатом и подделкой. Ваше всерьез принимание Адамовича, которого просто нет (есть только в Последних Новостях)3.
Вы настоящего от подделки не отличаете, верней – подделки от настоящего, оттого и настоящего от подделки. У Вас нет чутья на жизнь, живое, рожденное. Нет чутья на самое простое Вы всё ищете – как это сделано А ларчик просто открывался – рождением.
И еще – какое мелкое, почти комическое деление на «Москву» и «Петербург». Если это было топографически-естественно в 1916 г.4, – то до чего смешно – теперь! когда и Москвы-то нет, и Петербурга-то нет и вода – не вода, и земля – не земля.
<отор>ых за душой, кроме Петербурга, никогда ничего и не было: салонного Петербурга, без Петра!
Да, я в 1916 г. первая так сказала Москву. (И пока что последняя, кажется.) И этим счастлива и горда, ибо это была Москва – последнего часа и раза. На прощанье. «Там Иверское сердце – Червонное, горит»5. И будет гореть – вечно. Эти стихи были – пророческие. Перечтите их и не забудьте даты.
Но писала это не «москвичка», а бессмертный дух, который дышит где хочет, рождаясь в Москве или Петербурге – дышит где хочет6.
Поэт есть бессмертный дух.
А «Москва», как темперамент – тоже мелко, не та мера. И, главное, сейчас, плачевно-провинциально: новинка с опозданием на 20 лет: на целое поколение.
Этой статьей, в доброй ее половине, Вы попадаете в «сердце» Монпарнаса7 – и соседство России не уберегло!
Жаль!
– донышко блестит. Хватит, м. б., на чисто-литературную переписку – о москвичах и петербуржцах. Но на это я своего рабочего времени не отдаю. Всё, если нужна – вся, ничего, если нужны буквы: мне мои буквы – самой нужны: я ведь так трудно живу.
И, сразу вспомнила: зола, и Ваше: из-под этой, из этой золы…
Насколько Вы одарённее (и душевно, и словесно) в письмах. (Я это же, этим летом, писала Штейгеру.) Так в чем же дело? Бумага – та, рука – та, Вы – тот…
М. б., оттого, что – «литература»? (Точно это – есть!)
Ну, не сердитесь. Выбора не было, и Вы правды – заслуживаете. А если мне суждено этим письмом Вас потерять – то предпочитаю потерять Вас так, чем сохранить – иначе. Ну, еще один – не вынес!
– от всей души.
МЦ.
Когда говоришь о громкости, нужно говорить и о тихости: у меня есть стихи тишайшие, каких нет ни у кого.
Меня вести можно только на контрасте, т. е. на всеприсутствии: наличности всего. Либо брать – часть. Но не говорить, что эта часть – всё. Я – много поэтов, а как это во мне спелось – это уже моя тайна.
Примечания
1 Речь идет о цитатах из поэмы М. Цветаевой «Переулочки».
«Переулочки».
3 Г. В. Адамович вел отдел критики в газете.
4 См. «Нездешний вечер», где описано, как в 1916 г. читали стихи «весь Петербург и одна Москва» в лице Цветаевой (т. 4).
«Москва! – Какой огромный…» (из цикла «Стихи о Москве», 1916). См. т. 1.
6 …Бессмертный дух, который дышит, где хочет… – ср. евангельское: «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа» (От Иоанна, 3, 8).
«Блистательный Монпарнас» – встречи молодых писателей и поэтов на Монпарнасе <…> по традиции, в течение всех довоенных лет после всяких литературных собраний Союза участники их шли на Монпарнас – делиться впечатлениями и договаривать недоговоренное». (Терапиано Ю. Литературная жизнь русского Парижа за полвека. Париж; Нью-Йорк, 1987. С. 171.) Живописно описала монпарнасские кафе поэтов в своих воспоминаниях З. А. Шаховская – см. в ее кн.: Отражения (Париж: YMCA-PRESS, 1975. С. 41–43).