Москва, 29-го июня 1917 г., четверг
Милая Лиля,
Сережа жив и здоров, я получила от него телегр<амму> и письмо. Ранено свыше 30-ти юнкеров (двое сброшено с моста, — раскроенные головы, рваные раны, — били прикладами, ногами, камнями), трое при смерти, один из них – только что вернувшийся с каторги социалист. Причина: недовольство тем, что юнкера в с<оциал>-д<емократической> демонстр<ации> 18-го июня участия почти не принимали, — и тем, что они шли с лозунгами: «Честь России дороже жизни». – Точного дня приезда Сережи я не знаю, тогда Вас извещу.
Сейчас я одна с кормилицей и тремя детьми (третий – Валерий – 6 мес<яцев> – сын кормилицы.) Маша [Прислуга Цветаевой] ушла. Кормилица очень мила, и мы справляемся.
О своем будущем ничего не знаю. Аля и Ирина здоровы, Ирина понемножку поправляется, хотя еще очень худа.
<идией> А<лександровной> [Л. А. Тамбурер], Бердяевым [Н. А. Бердяев – философ, публицист. Цветаева была знакома с Бердяевым с 1915 г.]. И – в общем – все хорошо. Привет Эве [Э. А. Фельдштейн].
МЭ
Спасибо за землянику Але, — не поблагодарила раньше, п<отому> ч<то> потеряла адрес.