St. Gilles-sur-Vie, 6-го сентября 1926 г.
Добрый вечер, дорогая Вера Александровна!
Пишу Вам после ужина, в тот час, когда Вы с Петром Петровичем приходили, посему – обычное приветствие. (Только сейчас поняла, что Вы, непривычная к моей руке, еще ни одной буквы не поняли, и первую – р, например, или Ъ поймете только в конце.)
Сначала о Муре, верней о Мурах – Вашем и моем. Ваш чудесен, лучше, т. е. четче, нельзя. Вышла даже дырка на штанишках. Лучшее Мурино или как говорит С<ережа> – муриное-изображение. Нежное спасибо Вам: океанский, вернее сахарский Мур увековечен1.
ребенком. Мне этого мало. Говорит: Лель (Лелик)2, Аля и дядя, совсем отчетливо. Громко и многоречиво ругается (в маленьком садике) на прохожих. В 5 ч. (после моря) перестал спать, два дня сряду дико баловался, пришлось прекратить. Мой «писательский» час еще урезался. Либо мою посуду – Аля с Муром, либо Аля – посуду, я с Муром.
С<ережа> и Аля (животы) наладились, С<ережа> очень похудел. В данный час терзается угрозой хозяйки потянуть нас к мировому за стирку (фактически: ополаскиванье двух детских штанов) в комнате… Когда я ей кротко возразила, что ополоснуть не есть стирать, она послала меня: «dans le derriere du chien voir si j’y suis» , на что получила созерцательное: «Vous у etes surement» . Грозится жандармами и выселением… Целые дни шепчется с разными дамами и куаффами, носится по городу, шепча и клевеща. Ваша хозяйка, очевидно, будет лжесвидетельницей.
Боюсь себя на суде: 1) юмора 2) откровенности и – чтобы не насчитывать – общего ПОДЪЕМА… далеко заводящего!
Как пример: Лелика, спокойно сидевшего с Алей на приступеньке за книжкой, выгнала из сада с воплями: «Assez d’etrangers dans mon jardin!» , на что Аля потом, целый день пела (напев «Il etait une bergere»)-«Il etait une Madame – ron, ron, ron, ron, petit patapon – il etait une Madame – qui gardait son jardin comme un chien, qui gardait son jardin comme un chien» .
3. Я в жизни не видела такого купанья. Вода для них воздух, – проще воздуха. Выйдя на берег, перешвыриваются – как фокусники шарами – целыми глыбами. Все трое черные, все трое огромные (крохотный – куда меньше Али – 14-летний младший внезапно, в 4 месяца, вырос с Сережу), все трое ловкие. Таких здесь нет, да и нигде нет.
5-го (вчера) был день Алиного тринадцатилетня (праздновали по-новому, по-настоящему 5/18-го), жалела – да все жалели – что вас обоих нет: были чудные пироги: капустный и яблочный, непомерная дыня и глинтвейн. Аля получила ко дню рождения: зубную щетку и пасту (ее личное желание), красную вязаную куртку – очаровательную, – тетради для рисованья, синие ленты в косы и две книги сказок: Гримма (увы, по-франц<узски>!) и – полные – Перро, с пресловутыми moralites. Лелик поднес ей огромный букет (шел озабоченный и сияющий, как жених) и – оцените! – склянку кюрасо, которого Аля не стала пить, потому что «крепко и жжется». Была у нас и бедная (т. е. мне ее жалко) родственница А<нны> И<льиничны>4 – немножко отойти от своих великанят – пасет их целые сутки.
Сейчас иду к А<лександре> 3<ахаровне>5 – уезжает послезавтра в Париж. И С<ережа> наверное скоро. С ужасом думаю о предстоящем мне единоличном сожительстве с бесовкой (хозяйкой) – и о всех мебелях, которые придется покупать. Не весь ли дом перестраивать? Скажет – отсырили (Муркиными штанами) стену. Может быть окажусь в тюрьме. На этом прискорбном предположении кончаю.
Целую Вас, дорогая Вера Александровна, сердечный привет П<етру> П<етровичу>. Переписку Тезея кончила.
МЦ.
Это письмо написано, как Вы любите: не опоминаясь.
Напомните П<етру> П<етровичу> Вена Stoll, Griechische Mythologie он знает6 (из области розовых фартуков: Vortuch).
1 Речь идет, по-видимому, о фотографиях Мура, сделанных В. А. Сувчинской во время ее пребывания в Сен-Жиле в июле.
2 Олег Туржанский.
3 См. письмо 11 к П. П. Сувчинскому и комментарий 3 к нему (т. 6).
4 См. там же (т. 6).
6 См. письмо 11 к П. П. Сувчинскому и комментарий 6 к нему (т. 6).