Clamart, 14-го Октября 1932 г.
Дорогая Саломея,
Как я счастлива, что Вы наконец вернулись. У меня такое странное чувство к Вам – несказанное в жизни – может быть когда-нибудь в стихах – такое щемящее чувство… что я счастлива, что я не на десять лет моложе: когда я еще пыталась такие чувства – все же – как-то – осуществить. (Сколько было бы лишней муки!)
– Ладно.–
Вечер прошел очень хорошо, увлеченно и увлекательно. Читала, Саломея, 2 ч<аса> 45 м<инут> с крохотным перерывом – дух перевести! – до самого закрытия зала: два раза отчаявшийся швейцар присылал записки, что потушит свет. Кончили в полночь. Зал – весь читательский: ни одного писателя (св<олочи>, нет, ст<арики>, именно дохлые ст<арики>, я не из-за себя ругаюсь, из-за Макса). Но можно сказать, что мой скромный зал вчера был сплошной и один очаг любви.
(Отрывки Вам с удовольствием почитаю при встрече, все – щемяще-веселые!)
Обнимаю Вас и совсем не знаю, как опять влезу в благонадежное русло нашего с вами приятельства.
Марина
<Приписки на полях: >
Саломея! А у нас с вами общий приятель1: кавказец, с лица родной дедушка Мура. Угадайте!
1 Лицо неустановленное.