Медон, 17-го ноября 1931 г.
Дорогая Саломея!
Во-первых – огромное спасибо за Синезубова: счастливее человека нет.
– статью Искусство при свете совести я мысленно посвятила Вам с первой секунды нашего последнего разговора – до всяких Синезубовых.
– статью, а не поэму, потому что высоких поэм у меня, кажется, нет – (вообще, кажется, нет!) – а статья определенно на высокий лад, без обольщений (неисполненных, никогда, искусством обещаний).
В-четвертых – очень хочу повидаться (нумерация по срочности выяснения: не хочу думать, что Вы думаете, что я что-нибудь способна сделать в благодарность за поступок (С<инезубо>ва), а не за сущность (Вас самоё, безотносительно меня и С<инезубо>ва).
В-пятых: С<ергей> Я<ковлевич> фабрикует картон для домов: тепло-хладо-звуко-непроницаемый. (Этот картон – почему-то – из стекла.) Изобретение не его. Он – только руки.
– скромная просьба об иждивении (слово, привезенное мною из Чехии и понятное только русским студентам и профессорам – и ВАМ! <)>
Нет – и, в-седьмых, нашлось! – как только кончу переписку статьи, дам ее Вам на прочтение, взяв слово, что дочитаете до конца.
<ергей> Я<ковлевич> сердечно приветствует.
МЦ.
Мур Вас помнит и изредка делает попытки проникнуть к Вам в гости.