Медон, 8-го Октября 1931 г., сегодня имянины С<ергея> Я<ковлевича>, а он в постели, в гриппе.
Дорогая Саломея,
Огромное спасибо за иждивение, – терм с Божьей и Вашей помощью с плеч сбыли.
1, который нас очень хорошо принял, паспорт рассматривал с тщательностью пограничника, ничего не забыл, обо всем спросил и, главное, все записал. Расстались мы на том, что он известит Вас.
Но нынче уже 8-ое, а синезубовская виза кончается 20-го, бедный малый в безумной тревоге и тоске, а главное – и м. б. вина моя – что он еще не подавал никакого прошения о продлении визы. Моя просьба к Вам, милая Саломея, сводится к следующему: узнайте у Вожеля (он, естественно, мог забыть) есть ли надежда на продление визы – раз, и нужно ли, и кому, и как подавать прошение – два. Я в этих делах абсолютно-неопытна, а Синезубов уж подавно (подавлен).
И еще одна просьба, милая Саломея (NB! сказка про рыбака и рыбку, – но рыбак плохо просил) на этот раз для Али: не смогли бы Вы достать у Вожеля «Les Tricots» – Octobre 1931 – supplement au Jardin des Modes’ , – у него их наверное много, купить – 15 фр<анков> (чудный альбом и стоит) – а Але необходимо, так как она все время вяжет и часто на заказ, в следующий раз приеду в ее фуфайке.
До свидания, милая Саломея, а то, боюсь, еще что-нибудь попрошу
МЦ.
– Ту статью все еще пишу2 и обращаю ее к «воображаемому собеседнику» – Вам.
Примечания
– редактор журнала «Vu» («Vu et Lu»), в котором сотрудничала С. Н. Андроникова-Гальперн, по всей вероятности, имел связи с посольством.
2 «Искусство при свете совести» (см. т. 5, а также письма 91 и 92).