Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
16-го сентября 1931 г.
Дорогая Саломея,
– в ответ на Ваше «и совсем не чувствую себя счастливой» –
На свете счастья нет, во есть покой и воля1
– воля, которую я, кстати, всегда понимала как волю волевую, а не как волю-свободу, как, нужно думать, понимал сам Пушкин – и которой тоже нет.
Во-вторых: милая Саломея, ну и зверски же Вы молоды и зверски же счастливы, чтобы этот порядок вещей: совсем не чувствовать себя счастливым – чувствовать непорядком вещей!
Очень Вас люблю и – что, если не гораздо больше, то (у меня) гораздо реже: Вы мне бесконечно-нравитесь. (Лестно – на шестом году знакомства?)
– в чем дело с не-совсем-счастьем или совсем-не-счастливостью?
От души хочу Вас видеть – и давно, но – дела у нас сейчас (и давно!) такие, что нет ни на что, живем заемами (займами?) в 5 и 10 фр<анков>, в городе я не бываю никогда, предоставляя прогонные С<ергею> Я<ковлевичу>, которому нужнее – ибо ищет работы и должен видеть людей.
Это не намек на иждивение, дорогая Саломея, наоборот: хочу просить Вас не давать мне его до 1-го, а 1-го выдать сразу за сентябрь и за будущий Октябрь, чтобы было основание к терму2 (1-го – 1200 фр<анков>) к<оторого> мы иначе никогда не выплатим.
Надеялась на Commerce (франц<узский> Молодец) и на Волю России (История одного посвящения) – Commerce не взял, а В<оля> России встала – и сдвинется ли? Дело в том, что печатай я то, что пишу – мы приблизительно могли бы жить. Но меня не печатают нигде – что же мне делать?!
<ес> письмо Мочульскому3 с вот какой просьбой: он друг переводчика Шюзвиля4, а Шюзвиль участник некоего из<дательст>ва Bossard и кроме того знал меня 14-летней гимназисткой в Москве (я тогда писала французские стихи, а Шюзвиль – кажется – русские), словом Шюзвиль всячески ко мне расположен, но к сожалению «трусоват был Ваня (Jean Chuzeville!) бедный»5, боится «новых» стихов, – так вот мне нужно, чтобы Мочульский замолвил слово за моего Молодца, напирал не на его левизну, а народность (эпичность). Я сейчас обращаюсь за помощью ко всем, есть даже целый план моего спасения (NB! я как тот утопающий, который с берега смотрел как его же спасают – честное слово! полное раздвоение личности) – С<ергей> Я<ковлевич> Вам этот план сообщит, ему вообще очень хочется и нужно с Вами повидаться – сообщите когда.
А с Д<митрием> П<авловичем> угадали – кажется женится и (пока что) на Вере, во всяком случае С<увчин>ские разошлись и В<ера> у сестры Д<митрия> П<авловича> где-то на юге.
До свидания, дорогая Саломея, жду ответа: согласны ли с иждивением и – когда можно будет С<ергею> Я<ковлевичу> Вас повидать.
В пятницу у меня будет Синезубов, передам ему все относительно Vogel’я6 и паспорта, огромное спасибо. Вы его спасаете.
МЦ.
1 Из стихотворения А. С. Пушкина «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…» (1834).
2 Терм – ежеквартальная квартирная плата.
– 1948) – литературовед, автор монографий о Блоке, Белом, Брюсове, Достоевском.
4 См. письмо к Ж. Шюзевилю и комментарии к нему.
«Вурдалак» («Песни западных славян», 1834).
6 Вожель. См. письмо 90 и комментарий 1 к нему.