Париж, 5-го апреля 1926 г.
Дорогой Димитрий Алексеевич,
Только что вернулась с моей родины Вандеи, куда уезжаю с Алей и Муром в 20<-х> числах1. Спасибо за исполненную просьбу и вот Вам, в ответ, исполненная, даже преисполненная Ваша: обойдемся вовсе без опечаточного листа. Опечатка (смысловая) только одна: стр. 108, первая строка:
Да, нужно это Да, но нужно это
Несколько меняет смысл, но не так уже существенно. Есть совсем глупые: ПУНК (вместо пункт и дважды!), ланшафт, вообще выходит, что я в иностр<анных> словах безграмотна. Но настоящий не подумает, а до не-настоящего – мало дела.
Теперь просьба: дайте мне 10 оттисков статьи Мирского2 и моей, есть оказия в Россию, хочу послать. Очень прошу. Не пять и пять, а по 10-ти каждой – смежные ведь, не деля. Мирского, кстати, прочла только хвост, то, что было при моей статье.
– оказия моя дней через 10 уезжает. Очень верная. Жаль потерять случай.
Привет и спасибо. Будьте здоровы и неутомимы.
МЦ.
Нынче доклад Мирского на тему:
Культура смерти в предреволюционной литературе3.
Жаль, что Вас не будет.
1 Цветаева ездила в Сен-Жилъ-сюр-Ви снимать дом на лето.
«О консерватизме. Диалог» (Благонамеренный. 1926. № 2. С. 87 – 93).
3 См. комментарии 1 и 2 к письму 11 к В. Ф. Булгакову.