21-го ноября
Москва————————— 1920 г.
4-го дек<абря>
Дорогой Макс!
Послала тебе телеграмму (через Луначарско<го>)1 и письмо (оказией). И еще писала раньше через грузинских поэтов — до занятия Крыма.
Дорогой Макс, умоляю тебя, дай мне знать, — места себе не нахожу, — каждый стук в дверь повергает меня в ледяной ужас, — ради Бога!!!2
Не пишу, потому что не знаю, где и как и можно ли.
Передай это письмо Асе. Недавно ко мне зашел Е. Л. Ланн3 (приехал из Харькова), много рассказывал о вас всех. Еще — устно — знаю от Э<ренбур>га4. Не трогаюсь в путь, потому, что не знаю, что меня ждет. Жду вестей.
Поцелуй за меня дорогую Пра, как я счастлива, что она жива и здорова! Скажи ей, что я ее люблю и вечно вспоминаю. Всех вас люб<лю>, дорогой Максинька, а Пра больше всех. Аля ей — с последней оказией — написала большое письмо5.
Я много пишу. Последняя вещь — большая — Царь-Девица6. В Москве азартная жизнь, всяческие страсти. Гощу повсюду, не связана ни с кем и ни с чем. Луначарский — всем говори! — чудесен. Настоящий рыцарь и человек.
Макс! Заклинаю тебя — с первой возможностью — дай знать, не знаю, какие слова найти.
Очень спешу, пишу в Тео7 — среди шума и гама — случайно узнала от Э<ренбур>га, что есть оказия на юг.
Ну, будь здоров, целую всех Вас нежно, люблю, помню и надеюсь.
МЦ.
Примечания
1 А. В. Луначарского М. Цветаева увидела впервые летом 1919 г. В конце 1920 г. посвятила А. В. Луначарскому после его выступления в Доме печати стихотворение «Чужому». См. т. 1.
2 М. Цветаева надеялась через М. Волошина узнать что-либо судьбе мужа, находившегося в это время в Добровольческой армии.
3 См. письма к Е. Л. Ланну.
4 И. Г. Эренбург с женой, Любовью Михайловной, жил в Коктебеле с конца 1919 по август 1920 г. «Когда осенью 1920 г. я пробрался из Коктебеля в Москву, я нашел Марину все в том же исступленном одиночестве», — писал он в своих воспоминаниях (Люди, годы, жизнь. Воспоминания: В 3 т. Т. 1. С. 240).
«День за днем идут как двойники. Знаешь, что Марина будет рубить чужие шкафы и корзины, я буду убирать комнаты. Живем теперь в бывшей столовой, похожей на тюрьму. К нам почти никто не приходит. Друзей настоящих нет. Бальмонты уехали, последние настоящие друзья. Мы об вас давно ничего не знаем. Марина продает французские книги. Жили долгое время без света. В Москве плохо жить, нет дров. По утрам мы ходим на рынок. Нет разноцветных платьев, одни мешки и овчины… Дети торгуют или живут в колониях. Все торгуют. Марина не умеет торговать, ее или обманывают или она пожалеет и даром отдает. Наш дом весь разломанный и платья все старые. Но мы утешаемся стихами, чтением и хорошей погодой, а главное — мечтой о Крыме, куда мы так давно и так напрасно рвемся…» (Соч. 88, 2. С. 605).
7 ТЕО — Театральный отдел Народного комиссариата просвещения.