• Приглашаем посетить наш сайт
    Фет (fet.lit-info.ru)
  • Цветаева М. И. - Колбасиной-Черновой О. Е., 19 февраля 1925 г.

    ВШЕНОРЫ, 19-ГО ФЕВРАЛЯ 1925 Г.

    Дорогая Ольга Елисеевна,

    Вот письмо для Б‹ориса› П‹астернака›. Положите его, пожалуйста, в конверт, с надписью:

    Борису Пастернаку, без свидетелей.

    Человеку, который повезет, сообщите, на всякий случай, его домашний адрес:

    Москва, Волхонка 14

    (Тотчас же перепишите его себе на стенку, а то листочек легко затерять.) Лучше всего было бы передать на каком-нибудь литературном вечере, вообще, узнать, где он бывает. М. б. он служит, — тогда на службу. Все это можно узнать в Союзе писателей или поэтов.

    ________

    17-го ночью, от разрыва сердца, умер Кондаков. А сегодня, 19-го, С‹ережа› должен был держать у него экзамен.

    ‹ережа› с еще одним через весь город тащили огромный венок. Недавно был его юбилей — настоящее торжество. При жизни его ценили, как — обыкновенно — только после смерти. Черствый, в тысячелетиях живущий старик был растроган. Умер 80-ти лет. Русские могилы в Праге растут. Это славная могила.

    Умер почти мгновенно: «Задыхаюсь!» — и прислушавшись: «Нет, — умираю». Последняя точность ученого, не терпевшего лирики в деле.

    Узнав, — слезы хлынули градом: не о его душе (была ли?), о его черепной коробке с драгоценным, невозвратимым мозгом. Ибо этого ни в какой религии нет: бессмертия мозга.

    С‹ережа› уже видел его: прекрасен. Строгий, чистый лик. Такие мертвые не страшны, страшна только мертвая плоть, а здесь ее совсем не было.

    Я рада за него: не Берлин, не Париж — славянская Прага. И сразу: умираю. С этим словом умер и Блок.

    Я рада, что вы с Адей его слышали. Он останется в веках. О себе: чувствую себя средне. Мало сплю — ночью не всегда удается, днем не умею, не гуляю — мальчик еще мал, и нет коляски — и, вообще, некоторая разбитость, более душевная, чем внешняя. Прислуги нет: предлагали даму из Константинополя, но я сейчас слишком издергана, чтобы выносить присутствие чужого человека в таких тесных пределах. А приходящей на утренние часы не найти. Вечером же — С‹ережа›, уют, Диккенс, не хочу, чтобы мыли пол. Пока обхожусь. Будет коляска — будем уходить гулять, мальчик будет расти, — все обойдется.

    И — тяжесть так тяжесть! А то: прислуга, относительная свобода, я не вправе буду быть несчастной. Право на негодование — не этого ли я в жизни, втайне, добивалась?

    ________

    Вчера С‹ережа› отослал Вам деньги. Ради Бога, напишите, дошли ли те, через оказию Кати Р‹ейтлин›гер? Мне это необходимо знать. — И сколько. Если что-нибудь будут предлагать для мальчика, берите только платьица (ни одного) и штаны (ни одних). Разумеется — для младенческого возраста. (Есть такие штаны конвертиком, углом.) Кофточек и пеленочек у него достаточно. Есть даже вязаная куртка, прекрасная, года на три, и башмачки.

    — капот, расскажите Аде — оценит!) «бумазейковый» — кирпичный, с сиреневыми лилиями. В нем и сплю. И несколько рубашек, — тонких, как вздох, и как он же недолговечных. А Ваша желтая все служит!

    ________

    Огромное спасибо за Б‹ориса› П‹астернака›.

    МЦ.

    Раздел сайта: