ПРАГА, 27-ГО СЕНТЯБРЯ 1923 Г.
Милый друг,
Мне хочется перед Вашим отъездом сказать Вам еще несколько слов. Нет внешних отъездов, для меня и поездка на трамвае в «Русский Дом» за иждивением — событие (почти всегда болевого порядка, на радость я мало восприимчива: как-то тупа). И так как мы с Вами похожи, говорю Вам: Париж Вам ничего не даст, кроме Вас же, нового Вас. (Которого по счету?! Это я Ваши слова о глазах вспоминаю.)
Я была в Париже в первый раз 16-ти лет, одна: взрослая, независимая, суровая. Поселилась на Rue Bonaparte из любви к Императору и, кроме N (торжествующего NON [1] всему, что не он) в Париже ничего не увидела. Этого было достаточно.
Второй раз я была там с Сережей, уже замужем, очень молодая (лет 18-ти, должно быть!) — и жалела тoт свой Париж.
Пойдите во имя мое на Rue Bonaparte и вспомните меня, 16-летнюю. Только не умиляйтесь, я совсем не была умилительной, я была героичной: то есть: бесчеловечной.
________
Я сейчас накануне большой вещи, это меня радует и страшит. Вспоминаю слово (Бальзака, кажется?) по поводу новой работы: «On la commence avec desespoir, on la quitte aves regret» [2]. (Только не la, a le, потому что travail [3] — le, а если: oeuvre [4] — тo все-таки la):
________
Я совершенно зачарована Вашими строками о Мариуле. Откуда? Из «Цыган»?
Только одна странная оплошность:
«И ваши сени кочевые
В пустынях не спаслись от бед.
И всюду страсти роковые,
И от судеб спасенья нет».
Конечно — спасенья, а не защиты, как у Вас (у Пушкина?). Если даже у Пушкина, все равно каждый, говоря, бессознательно заменит «спасенье», и будет прав, п. ч. это — правда стиха. Согласны? Если не лень, проверьте и напишите.
________
Возвращаюсь еще к Вашему письму. Вы пишете: на 22-ом году жизни пора бы знать. Ничего не пора, п. ч. это — я. Здесь и 72-летний задумается. Я Вам уже давно писала: мой опыт (т. е. опыт со мной) Вам не послужит, ни благой, ни болевой, — это все зря, не применительно, единственный случай. Вы со мной ничему не научитесь, что могло бы Вам послужить в жизни. (Боль тоже служит.) Кроме того, есть какая-то низость в опыте, основная ложь.
________
Вы будете думать обо мне, видьте меня с ним.
________
Пишите мне обо всех событиях Вашей жизни. О дружбах, встречах, книгах, писаниях. Присылайте мне все, что будете писать, не отговаривайтесь случайностью написанного: ne peut pas qui vent! [5] Случай — повод для нас самих. Не все ли равно: о Степуне или о японском землетрясении, лишь бы по поводу частности найти (сказать) вечное. Вспомните слова Гёте:
«Jedes Gedicht ist ein Gelegenheitsgedicht» [6].
И это Гёте говорил, муж Рока!
Моя горка рыжеет. С нее город — как море. Я редко бываю в городе, только в библиотеке, где читаю древних. О, если бы монастырскую библиотеку! С двумя старыми монахами, такими же сухими, как пергаментные тoмы, над коими они клонятся! И мощеный садик в окне! Я не умею читать на людях, ведь даже улыбнуться нельзя.
________
Аля в Моравии, пишет мне письма. Вчера я отослала ей ее любимую куклу: мулатку, по имени Елена Премудрая, в синем эскимосском одеянии и с настоящей тоской в великолепных карих глазах.
Аля пишет: «Здесь про каждую новенькую спрашивают: «Хорошенькая? Кокетливая? Танцует?» — Скучно, — »
— посредине.
________
Итак, дружочек, пишите. Шлю Вам свою нежность и заботу и все пожелания на Париж.
Надеюсь, что это письмо Вас еще застанет.
МЦ.
Пишите по двум адресам, как найдете нужным:
Svedska ul., c. 1373
__________
Praha Brevnov
Fastrova ul., c. 323
К. Reitlingerova X.
Примечания
1. Нет (фр.).
2. «Начинаешь ее в отчаянии, кончаешь с сожалением» (фр.).
5. Хотеть недостаточно, надо уметь! (фр.).
6. «Любое стихотворение внушается обстоятельствами» (нем.).