27-ГО ИЮЛЯ 1923, ПЯТНИЦА.
Слухи о Б‹ерлине› тревожные. Дитя мое, ради всего святого не попадайте в передрягу. Вы самое дорогое, что у меня есть в этом городе. Дай Бог, чтобы Вы уже успели выехать. (Пишете, что едете в пятницу.) Ну, а потом куда? — Если. —
Знайте, что моя мысль и сердце неустанно с Вами, Вы мне дороги, Вы уже стали частью моей души, хотя я не знаю Вашего лица. Все это проще, чем «Елена» и «Психея».
Пишу поздно вечером, после бурного ясного ветренного дня. Я сидела — высоко — на березе, ветер раскачивал и березу и меня, я обняла ее за белый ровный ствол, мне было блаженно, меня не было.
И вдруг — слухи о Б‹ерлине›, упорные, со всех сторон, с подробностями, которых и в Б‹ерлине› не знают. Мир газет — мне страшен, помимо всего, заставляющего ненавидеть газету, эту стихию людской пошлости! — я ее ненавижу за исподтишка, за коварство ее ровных строк.
___________
Беспокоюсь о Вас. Пишите.
МЦ.
‹Приписки на полях: ›
Мой привет милой В. А. 3‹ай›цевой и Мих‹аилу› Андреевичу. Хорошее они время выбрали для возвращения.