10-ГО НОЯБРЯ 1938 Г. 32, BD PASTEUR INNOVA-HOTEL, CH‹AMBRE› 36 PARIS, 15ME
Дорогая Ариадна!
Я сто лет Вам не писала, и Вы наверное думаете, что меня уже нет. Нет, я — есть, но есть только наполовину, в полном тумане своих и общих событий, дикоогорченная судьбой своей второй (а Муриной — настоящей) родины Чехии — и стольким другим!
О себе не знаю ничего, когда узнaю — будете знать Вы.
— не символ??) читаю много хороших книг, прочла: Madame Curie — par Eve Curie — написано лучше нельзя, но сама Eve — по некоторым пробившимся черточкам — несимпатична, прочла Le Juif Suss (Jud Suss — Вы наверное знаете?) Фейхтванглера, а сейчас читаю — в первый раз в жизни — полную Хижину дяди Тома, и скажу, что это — отличная книга — мужественная — и вполне современная. Все обиды — стары как мир.
Мур тоже висит в воздухе, т. е. не учится, но много читает и рисует и феноменально — растет: всё малo, из всего вырос, и я целые дни всё выпускаю и надставляю.
Почти никого не видим, и к нам никто не ходит.
Пишите, дорогая Ариадна, о себе. Как дети? работа? Дружбы? Люсьен? Есть ли — радость?
Не собираетесь ли в Париж? Тогда — будет (у меня, во всяком случае!)
Пишете ли стихи?
Если да — пришлите.
_______
Это — только оклик. Жду отклика.
— мы вправду еще увидимся? У меня не было чувства последнего раза.
Целую Вас и жду.
МЦ.
1-го и 2-го, на родственных и дружеских могилах, много думала о Вашей Буте — mit Wehmut [1] (русского слова — нет) — вспоминала ее немецкие стихи про качели — и все то чудное время — ax!
В ней жило что-то тайное и жаркое, она так крепко целовалась на прощание, точно отчаивалась — сказать. Она наверное была бы поэтом.