19-ГО АПРЕЛЯ 1938 Г., ВТОРНИК VANVES (SEINE) 65, RUE J. B. POTIN
Дорогая Ариадна,
Это не письмо — записочка.
Я не знаю, что мне делать с Тьером: Ваш брат за ним в четверг не явился и ничего не ответил мне на письмо, отправленное мною давным-давно, еще до получения Вашего, в к‹отор›ом я прошу его — если четверг не подходит — самого назначить мне день и час. И вот — с тех пор уже неделя — ни звука.
Писала я по адр‹есу›: 91, Rue Erlanger, 16еme
Вторично писать — не решаюсь: м. б. он раздумал, и с моей стороны выйдет навязчивость?
Но я бы всё-таки очень хотела знать, берет ли он, или не берет — п. ч. Тьер один из основных моих продажных «козырей».
_________
Надеюсь, что Люсьен поправляется. А ‹советовать› [1] высказываться насчет встреч или не-встреч, писем или молчания — во-первых, события меня уже опередили, во-вторых — меня слушать нельзя: я всегда — в этих вещах — намеренно и почти что злонамеренно — себе вредила — если такое можно назвать — вредом.
— и в конце концов (очень быстро) — теряла.
Меня слушать — нельзя. Можно — когда дело уже потеряно.
Нет, Ариадна, не дай Вам Бог в этом быть похожей на меня! (А наверное — похожи, ибо нет сходства не по всем фронтам.)
Я в любви умела только одно: дико страдать — и петь. Даже не ждать — как Ахматова: «Только пела и ждала». Я одно вообще не умела — жить. А так как Вы налаживаете — жизнь… (Я всегда всякую жизнь — разлаживала, о, не чужую: только свою — с другим. А любить я умела — как никто, и никто об этом не узнал! И уже не узнaет: я недаром не крашу волос…)
Ну, кончаю, обнимаю, жду весточки — и совета: как же мне быть с Тьером? И сообщите мне, пожалуйста, имя-отчество брата, я не совсем уверена в Вашем: Георгиевна? Вы, конечно, не рассердитесь, для меня Вы — имя.
М.
Очень жду вестей про здоровье Веры.
1. Слово зачеркнуто.