Коктебель, 27-го мая 1913 г., понедельник
Милая Волчья Морда,
Сейчас на темном небе яркий серп месяца; совсем серебряный, — горящее серебро. В воздухе многочисленные голоса собак, влетела бабочка и, трепыхаясь, ползет по столу. Лева говорит: «Марина, сейчас влетят разные летучие мыши и всякая гадость».
Мы только что кончили ужинать, — было крикливо, неловко и уныло. Крикливо из-за двух сестер, неловко из-за окриков на них Пра перед матерью и уныло из-за слишком ясного знания всего, что будет.
События сегодняшнего дня: мытье автомобиля перед его окраской, 6ольшая прогулка в горы. Мы отделились от художников: Эва Адольфовна, Сережа, Копа, Тюня и я. Какие горы мы видели, какие скалы, какое море! Сидели, спустя ноги в пустоту, пили воду из какой-то холодной дыры (источника), видели все море и чуть ли не весь мир. Произошел инцидент с Тюней. Сережа сказал, что талья у него самая тонкая из всех присутствующих (талий) и, возмущенный возражением Тюни, стал примерять ее пояс. Он, действительно, наделся на последнюю дырку, но при первом Сережином вздохе… лопнул, — совсем, окончательно, даже кончик отскочил шагов на пять. Тюня тотчас же назвала Сережу свиньей, потом отошла и всю остальную дорогу была гнусна.
Эва Адольфовна была в шароварах Пра и в своем татарском кафтане. Она купила себе голубой купальный костюм в «Бубнах», и мы после прогулки купались, она и я.
Майя тоскует, плакала уже в комнате Эвы Адольфовны, у себя и у Пра.
— «Ну, зачем Вы его выбрали? Что в нем такого? Толстый, с проседью* молодого, вместе бы бегали, вместе бы сочиняли стихи…»
— «Но я не могу на него плюнуть…»
Я думаю! Бедная Майя!
Пра все более и более восторгается Эвой Адольфовной.
А м. б. Вы уже далеки от всего этого.
— огромная, тихая ночь.
Я буду счастлива, я знаю, что существенно и не существенно, я умею удерживаться и не удерживаться, у меня ничего нельзя отнять. Раз внутри — значит мое. И с людьми, как с деревьями: дерево мое — и не знает, так же человек, душа его.
Со мной даже бороться нельзя: я внешне ничего не беру — и никто не знает, как много — внутри.
Желтый и синий лев (подарок Э<вы> А<дольфовны> и Петра Ник<олаевича>) смотрит одобрительно. Он сидит рядом с львиной тарелкой с одной стороны и настоящим Левой — с другой.
Автомобиль, пламенно вымытый обормотами, уехал краситься, и вернется вместе с Вами (?) через неделю.
белым волкам.
МЭ.