7-ГО МАЯ 1935 Г., ВТОРНИК VANVES (SEINE) 33, RUE JEAN BAPTISTE POTIN
Дорогая Ариадна!
Вы, конечно, уже слышали о безумии Бальмонта. О нем (и норме) можно сказать как Segur о Наполеоне в России: Sa mesure etait grande, mais il l’a depasse quand-meme [1]. Он ненормален даже для поэта, даже для себя. 17-го его вечер (где, сейчас не знаю, узнаю — извещу) — будьте непременно, зову Вас не как на курьёз, а как на конец поэта. Ибо это — конец, ему на днях 70 лет. Зал будет полный, необходима хоть горстка своих, предпочитающих безумие Бальмонта — разумию всех остальных.
Вечер будет непременно, он всё забыл, а об этом — помнит. (Верней, ничего не забыл, всё вспомнил — в этом-то и безумие!)
Обнаружились Гартманы. Были в Ницце, сейчас в Лондоне, адреса не дают, просят писать на Courbevoie, а я совершенно забыла: 1) Courbevoie ли? 2) если Courbevoie — № и улицу, 3) ее имя-отчество. Очень прошу, сейчас же сообщить все три пункта. Про возвращение не пишут и хочется поскорее отозваться.
________
Если собираетесь в Париж, очень прошу известить намного заранее, — я ведь абсолютно связана Муром: его школой и, вообще, им. Лучше бы — Вы бы все же доехали до Ванва, к вечеру я свободней (от 5 ч.). Пообедали бы у нас, а потом я бы Вас проводила. На Париж у меня мало надежды, а пропускать Муру сейчас нельзя ни дня, — он и так затянул каникулы из-за русской Пасхи и 6-го (23-го апр‹еля› праздновал Егорьев день — он ведь Георгий.
До свидания! Жду весточки. Целую.
МЦ.
— и победам Вашей младшей.
Свирепая вещь — природа!
‹Приписка на полях: ›
Говорю о mesure [2] бальмонтовской нормы, как Сегюр — о мере наполеоновского воображения.
Не теряю надежды на — когда-нибудь — поездку к Вам.
— когда??
2. Мера (фр.).