РИЛЬКЕ — ЦВЕТАЕВОЙ
Валь-Мон, Глион сюр Территэ (Во)
Швейцария (временный адрес)
3 мая 1926
Дорогая поэтесса,
сейчас я получил бесконечно потрясшее меня письмо от Бориса Пастернака, переполненное радостью и самыми бурными излияниями чувств. Волнение и благодарность — все то, что всколыхнуло во мне его послание, — должны идти от меня (так понял я из его строк) сначала к Вам, а затем, через Ваше посредничество, дальше — к нему! Две книги (последнее, что я опубликовал), которые отправятся вслед за этим письмом, предназначены для Вас, Ваша собственность. За ними, если только у меня остались экземпляры, последуют еще две: их надо будет переслать Борису Пастернаку; надеюсь цензура их пропустит. Я так потрясен силой и глубиной его слов, обращенных ко мне, что сегодня не могу больше ничего сказать: прилагаемое же письмо отправьте Вашему другу в Москву. Как приветствие. Что рассказать Вам? Вы знаете, что уже более 26 лет (с того времени, как я был в Москве) я причисляю отца Бориса, Леонида О<сиповича> П<астернака>, к своим верным друзьям. Этой зимой (в самом ее начале) после долгого-долгого перерыва я получил от него письмо из Берлина и ответил ему, глубоко радуясь, что мы снова нашли друг друга. Но уже до известия от Леонида Осиповича я знал, что его сын стал значительным и сильным поэтом: в прошлом году, когда я был в Париже, друзья показали мне несколько его произведений, которые я читал взволнованно и растроганно (ведь я еще читаю по-русски, хотя и не без известного напряжения и труда; но письма все же легко!). Во время моего прошлогоднего почти восьмимесячного пребывания в Париже я возобновил знакомство со своими русскими друзьями, которых не видел двадцать пять лет[132]. Но почему — спрашиваю я себя — почему не довелось мне встретиться с Вами, Марина Ивановна Цветаева[133]. Теперь, после письма Бориса Пастернака, я верю, что эта встреча принесла бы нам обоим глубочайшую сокровенную радость. Удастся ли нам когда-либо это исправить?!
Райнер Мария Рильке
В конверт с этим письмом была вложена записка, адресованная Пастернаку. Цветаева отправила ее в Москву не сразу, добавив от себя две фразы из письма Рильке к ней, где он говорит о впечатлении, которое произвело на него письмо Пастернака. Тема встречи и сокровенной радости, намеченная Рильке в последних словах письма и подхваченная Цветаевой, становится трагическим лейтмотивом их отношений.
Одновременно с письмом Рильке надписывает и посылает Цветаевой две своих книги: «Дуинезские элегии» (Insel Verlag, 1923)
«Марине Ивановне Цветаевой
Касаемся друг друга. Чем? Крылами.
Поэт один. И тот, кто нес его,
встречается с несущим временами.
Райнер Мария Рильке
(Валь Мон, Глион,
в мае 1926)»
и «Сонеты к Орфею» (Insel Verlag, 1923)
«Поэтессе Марине Ивановне Цветаевой
Райнер Мария Рильке
».
Примечания
—1954). в замужестве Казицына, с которой Рильке познакомился в 1898 г. и неоднократно виделся в Петербурге в мае—июне 1899 г.
133. Цветаева приехала в Париж в ноябре 1925 г., тогда как Рильке уехал оттуда в августе.