• Приглашаем посетить наш сайт
    Маркетплейс (market.find-info.ru)
  • Осоргин М.: Поэт Марина Цветаева

    Поэт Марина Цветаева

    Марина Цветаева, недавно переселившаяся из Праги в Париж, выступит 6-го февраля на вечере своей поэзии.[321] Будет любопытно послушать стихи в исполнении автора.

    Марина Цветаева — поэт интересный и не общедоступный. Если я скажу, что, по-моему, она — среди поэтов живых, творящих, ищущих, способных к движению, не топчущихся на месте и не робких — лучший сейчас русский поэт, то тем самым заранее делаю оговорку к дальнейшему, где огромный плюс может встретиться с некоторыми минусами.

    — хотя она иногда запугивает. Прежде всего не нужно удивляться ее диапазону: поэмы в «Воле России», стихи и воспоминания в «Последних Новостях» и «Днях», мечтательные гадания о пришествии Бонапарта в «Возрождении», обязательное для каждого крупного эмигрантского писателя участие в «Современных записках», довольно редкостное для эмигранта сотрудничество в московском «Русском современнике».[322] Не нужно изумляться и ее, на первый взгляд, путаным симпатиям: сама русская, руссейшая и в своей поэзии, она неумеренно превозносит культуру Германии и страстно восхищается восемнадцатым веком Франции. Но главное — да не устрашает акробатизм ее стиха, — что на языке поэтов называется, конечно, иначе, более специальными терминами.

    В Марине Цветаевой хотели усмотреть гражданского поэта эмиграции (белая армия, контрреволюция, Бонапарт и пр.). Затея пустая: к счастью, Марина Цветаева менее всего способна быть последовательным политиком и более всего способна разочаровывать кого угодно. Хотели выкроить из нее барда русской песни; но ведь лучшее, что она написала, это драматические поэмы о Казанове («Феникс», «Приключение») и «Фортуна».[323] По-видимому, судя по ее печатному отзыву, любимым поэтом Марины Цветаевой является сейчас Пастернак,[324] — а уж менее русского поэта трудно отыскать среди пишущих по-русски.

    — любовь, то ее высшее поэтическое устремление — «цепь розовых измен».[325] Не потому ли простодушные читатели так ее побаиваются?

    Марина Цветаева — величайший искусник и изумительный мастер стиха. Поэтому она позволяет себе роскошь писать невнятно для неискушенного читателя, — к которому, однако, и обращается (ведь не к избранным же коллегам по перу!). Читателю-обывателю приходится потерпеть, и ему не привыкать стать. То ли еще делали с ним ранние символисты, позже имажинисты; впрочем, никто и не обязывает его восхищаться непонятным. Потерпев, он убедится, что Марина Цветаева способна, и много лучше других, говорить совершенно внятным поэтическим языком, и прекрасным.

    Ее творческая лаборатория так заставлена склянками и банками, что опыты ее заметнее ее достижений, — ужасная судьба лаборантов, которым — по разным житейским причинам — приходится выпускать из мастерской на рынок не только шедевры, а и подготовительные к ним макеты. И, в конце концов, читатель, думающий, что он интересуется поэзией, обязан поучиться; в картинную галерею тоже нельзя входить с одним каталогом и знанием конфетных иллюстраций. Для неимеющих времени и желания — все газеты и журналы полны простых, внятных стихотворных произведений, читающихся с тою же легкостью, как заметки хроники о предстоящем бале и о рождении теленка с двумя головами. В иных из них ночевала и поэзия; ну, а в другие она не заглядывала даже на пятичасовой чай.

    Невнятность Марины Цветаевой не порок, хотя далеко и не добродетель. Ее стародавнюю книжку стихов в бархатном переплете[326] «Крысолова» («Воля России», ХII). Но уже помянутые ее пьесы-поэмы — высокое поэтическое достижение.

    В писательской судьбе Марины Цветаевой много общего с судьбой Алексея Ремизова. На них обоих злится рядовой читатель; их обоих нельзя не признать лучшими фабрикантами русского слова. Из слов, уже сказанных, никто не создаст такой новой красоты, как Иван Бунин. Слова же для будущего, отличные русские слова в отличных сочетаниях, творятся в лабораториях Цветаевой и Ремизова. И оба они интимны — каждый по-своему. И оба высоко-независимы: для «публики» уступок не делают, для легкого успеха тоже. У них обоих нет своей аудитории, своего журнала; поэтому, подчиняясь неистощимой своей плодовитости, оба пишут всюду и везде, — нигде не признанные своими. Два интересные писателя — Бог их прости за то, что они нас совершенно замучили, эти смиренные духом гордецы, чудак и чудачка, монах-непристойник и вечно влюбленная институтка.

    Умеющего читать поэзия Марины Цветаевой волнует и будоражит — то ритмом пляшущего каблучка, то тонкой паутиной любовного кружева. Откуда она, русская, так владеет кастаньетами? Или это — ладоши? Любовное же в ней прозрение — одаренность женщины. Никогда мужчина не мог бы написать «Фортуну». Поэзия Марины Цветаевой — женская, но, в отличие от Анны Ахматовой, она не поэтесса, а поэт.[327] Читающий да разумеет.

    Марина Цветаева много пишет (это хорошо) и много печатает (это хуже) прозой: дневники, мемуары, афоризмы.[328] соучастница и героиня Аля. Это не значит, что они лишены интереса или таланта. Это лишь значит, что им не повредило бы отстояться в письменном столе. Обычная ошибка поэтов, думающих, что прозой писать легче, чем стихами (в действительности наоборот), и что прозаическое сырье можно печатать без особого стеснения. Да, это прямой упрек поэту.

    Упрек любимому поэту — не обида. И я опять повторяю свою оговорку: Марина Цветаева — наш прекрасный русский поэт. У нее уже много в прошлом и, я уверен, еще больше в будущем. И, кажется, можно предсказать, что именно: прощай лаборатория, спасибо, и — здравствуй внятность и простота, право на которую уже завоевано!

    Примечания

    Последние новости (Париж). 1926. № 1765, 21 января. С. 3.

    Осоргин (наст. фамилия — Ильин) Михаил Андреевич (1878–1942) — прозаик, журналист, переводчик, публицист, литературный критик, библиофил.

    «Русские ведомости». Длительное время (1909–17) он являлся сотрудником ж. «Вестник Европы». С 1922 г. в эмиграции. Работал редактором литературного отдела газ. «Дни».

    321. Газеты «Возрождение», «Последние новости», «Дни» анонсировали проведение вечера заранее. Первоначально он намечался на 23 января, но позже его перенесли. Это был первый парижский вечер поэта, и он прошел с огромным успехом: М. Цветаева прочла около сорока стихотворений. Отзывы об этом вечере см. в статьях Резникова Д., Гофмана М. и Адамовича Г. с одинаковым названием «Вечер Марины Цветаевой», помещенных в настоящем издании, а также в мемуарах В. Сосинского «Она была ни на кого не похожа» (Марина Цветаева в воспоминаниях современников. Годы эмиграции. М.: Аграф, 2002. С. 187–188).

    322. В «Воле России» были опубликованы «Крысолов» (№ 4–8, 12. 1925; № 1. 1926), «Поэма Лестницы» (№ 11. 1926), а также очерк «Герой труда» (1925. № 9–11); в «Последних новостях» — «Грабеж» (1925. 25 дек.), «Смерть Стаховича» (1926. 21 янв.), в «Днях» — «Чердачное» (1924. 25 дек.), «О Германии» (1925. 13 дек.), «О любви» (1925. 25 дек.), в ж. «Современные записки» увидели свет «Вольный проезд» (1924. № 21), «Мои службы» (1925. № 26), ж. «Русский современник» напечатал ее стихи «Занавес» и «Сахара» (1925. Кн. 3).

    –1793) — известному французскому политическому и военному деятелю.

    324. Заполняя анкету для ж. «Своими путями» (опубликована в № 8/9 за 1925 г.) Цветаева призналась: «В России крупнейшим из поэтов и прозаиков (на последнем настаиваю) утверждаю Бориса Пастернака…»

    «Фортуна», картина 2.

    326. Сборник «Волшебный фонарь». Рецензии на него см. в настоящем издании.

    «Думаю, что не может быть сомнений, что Ахматова — самое крупное женское имя в истории русской поэзии. Замечательно в ее творчестве, однако, то, что, оставшись женщиной, она оказалась способной стать прежде всего человеком, Человеком с прописной буквы, отчего в отношении к ней и неуместно слово „поэтесса“. Ахматова — не поэтесса, а поэт, всегда, во всем, о чем бы стихи ее ни говорили. В наше время она — поэт национальный, выразитель своей эпохи, каким был в начале столетия Ал. Блок» (Большой поэт и большой человек // Адамович Г. О книгах и авторах: Заметки из литературного дневника. Париж, 1967. С. 14).

    328. Дневниковая и мемуарная проза была опубликована в ж. «Воля России» (1925), «Своими путями» (1925), «Современные записки» (1924, 1925), газ. «Дни» (1924, 1925), «Последние новости» (1925, 1926), афоризмы — в ж. «Благонамеренный» (1926. № 2). Подробнее см.: СС. Т. 4. С. 636–642, 664–672; Т. 5. С. 687.

    Раздел сайта: