http: //tsvetayevs.org/publications/publications03.htm
"Первый поэт, в жизни встреченный…"
к 100-летию со дня написания поэмы Марины Цветаевой "Чародей"
В этом году исполняется 100 лет, со дня написания поэмы Марины Цветаевой "Чародей". Поэме, посвященной человеку удивительных взглядов полных метаморфоз – от экономиста, марксиста, убежденного бодлериста, любителя Данте, анархиста, штейнерианца, антропософа и до католика – Льву Львовичу Кобылинскому (Эллису). Под его влиянием возникло увлечение Цветаевой поэзией Валерия Брюсова. Именно Эллис ввел молодую поэтессу в литературные круги Москвы, и прежде всего в круг московских символистов.
кружок младосимволистов. Интересовался в основном Ш. Бодлером, Э. Верхарном, а также философом схоластики Данте.
"Один из самых страстных ранних символистов, разбросанный поэт, гениальный человек", писала о нем Марина Цветаева. Он стал для сестер Чародеем, а в ответ для него дом в Трехпрудном переулке одним из мест, куда забрасывала его неустроенная жизнь перекати-поля.
Иван Владимирович Цветаев благоволил Эллису как человеку образованному: Лев Львович блестяще окончил Московский Университет по кафедре экономики, получил предложение остаться при Университете, но, увлекшись идеями символизма, разочаровался в экономике и в марксизме, который привлекал его в юности. Он отказался от всякой карьеры, жил случайными литературными заработками, часто бывал попросту голоден.
Сестер Цветаевых и Льва будут связывать дружественные отношения, и вот что Анастасия Цветаева вспоминает о весне 1909 г.: "Он стал чаще бывать у нас. В ту пору Льву Львовичу, должно быть, из всех домов Москвы, где он бывал (у половины Москвы!), больше всего хотелось к нам. Взмах трости, ее ожесточенный стук о тротуар, он летел, как на крыльях, в чем-то немыслимо-меховом на голове …" (см. Приложение №1).
Современники, несмотря на странность Эллиса, признавали его гениальность. Н. Валентинов (публицист, экономист), отметил в книге "Два года с символистами" о Кобылинском: "Эллис незабываем, … превращавший ночь в день, а день в ночь, живший в комнате всегда темной с опущенными шторами и свечами перед портретом Бодлера, а потом бюстом Данте, обладал темпераментом бешеного агитатора, создавал необычайные мифы, вымыслы, был творцом всяких пародий и изумительным мимом…".
"как вы морозной ночью идете мимо ночной чайной; вдруг расхлопывается дверь; мгновение: вываливает световой сноп парами блинного запаха, охватывая теплом: гоготня, тусклые силуэты, махи рук, чайники, бегущий наискось половой; и тут же - "бац", все захлопнулось: никого, ничего; луна.
Чтобы воспроизвести эту картину, ему стоило лишь набрать в рот табачного дыма и закрыть двумя ладонями лицо; вдруг, раздвинув ладони и выбросив дым изо рта, он начинал производить многообразные движения, испуская множество звуков - го, го, го, го, га, га, га, - и опять сомкнув ладони перед лицом, внезапно застывши; все проделывалось с ужасающей быстротой - в две- три секунды; а зрители переживали импрессию сложной картины, переполненной движением". Не удивительно, что Цветаевы были очарованы Эллисом. Особенно Марина с ее уже появившейся тягой к "мирам иным".
Вот с таким необычным человеком проводили Марина и Ася вечера, слушая его вдохновенные монологи, следуя за ним в его безудержных фантазиях, сами сочиняя для него сказки и посвящая его в свои сны. Часто под утро они отправлялись его провожать по тихим московским улицам. Валерия Цветаева вспоминала: "Чтобы помешать таким проводам, отец уносил из передней пальто.
Но это не помеха: Ася, на извозчичьей пролетке, забыв о всяком пальто, с развевающимися волосами, таки едет провожать... Какие тут возможны уговоры?". Расставшись с Эллисом, девочки с трудом возвращались на землю, к гимназии, урокам прозе дней. Высший накал этой дружбы пришелся на весну 1909 г., когда Иван Владимирович уезжал на съезд археологов в Каир, и Марина с Асей чувствовали себя дома абсолютно бесконтрольными.
Чародей-Эллис Мариной Цветаевой упоминается впервые в одном из ее стихотворений из сборника "Вечерний альбом", где описывается один из вечеров во время отъезда Ивана Владимировича (см. Приложение №2). Анастасия Цветаева вспоминала об одном из вечеров в обществе Эллиса: "Мы уже ждали скорого возвращения папы. То, что не было папы, что низ дома был теперь, как и верх, весь наш, создавало в доме особую, к чему-то прислушивающуюся, тревожную и проникновенную свободу…".
ее с идеями и спорами символистов, великолепно читал их стихи.
Он ввел Марину, еще гимназистку, в московский литературный круг, в самом центре которого протекала его собственная жизнь. Он был в числе организаторов возникшего в начале 1910 года книгоиздательства "Мусагет" одного из сосредоточии литературной и умственной жизни тогдашней Москвы, где Максимилиан Волошин и Марина Цветаева познакомились 1 декабря 1910 года. Цветаева тогда подарила Волошину свой первый сборник стихотворений "Вечерний альбом". После чего началась дружба двух поэтов, продлившаяся долгие годы.
Цветаевой повезло, ибо из всех многочисленных символистских обществ это должно было быть ей наиболее близким: "Мусагет" возводил свою родословную к Гете, немецким романтикам и мистикам. Ей нелегко было бывать на людях, разомкнуть свое добровольное затворничество.
Вот, к примеру, что она пишет в оном из писем Эллису: "Как я отвыкла от людей и разговоров! При малейшем разногласии с собеседником мне уже хочется уйти, становится так скверно! В Мусагете много милых и мне симпатичных людей. Я довольна, что там бываю, но...". Но все-таки пламенная дружба сестер Цветаевых и Эллиса прекратилась.
Весной 1910 года произошел инцидент, когда Кобылинский нелепым образом оказался впутанным в скандальную историю. В читальном зале Румянцевского музея, в лихорадке увлечённой работы, вырезал страницы из книг. Марина и Анастасия были уверены, что Эллис не мог сделать это злостно, сознательно! Андрей Белый, поэт, считал, что Эллис перепутал казённые книги со своими, тем более что одна из вырезок была сделана из книги самого Андрея Белого, с которым Эллиса связывала тесная дружба…
"Чародей", первую поэму Марины Цветаевой, ее юность. Интересно, что все действия описанные в поэме происходят в течение одного дня. В этом и есть очарование поэмы. Один день, но как он насыщен событиями! Приход гостя, и не просто гостя, а горячо любимого, чаепитие, общие прогулки, игры, веселье, танцы. Сколько легкости, радости, полноты счастья в этом!
Стоит отметить, что поэма "Чародей" написана в небольшом городке на побережье, в Феодосии, где с октября 1913 по июнь 1914 года Марина и Анастасия Цветаевы проживали и где они были так счастливы это не продолжительное время. Окончательно осиротев, сестрам Цветаевым захотелось уехать куда-нибудь подальше от Москвы, сменить обстановку. "Из всех городов прошлого сильнее всего позвал нас город, где мы были так счастливы два года тому назад… Мы не ошиблись, выбрав Феодосию…", писала в своих "Воспоминаниях" Анастасия Цветаева.
В это время Марина Цветаева вместе с мужем Сергеем Эфроном и дочерью Алей остановилась на даче художника-фотографа Э. М. Редлиха (бывшая ул. Анненская, сейчас ул. Шмидта, 14). Анастасия Цветаева вместе с сыном Андреем в это время остановилась на углу улиц Бульварной и Военной (сейчас ул. В. Коробкова,13). Посвящена поэма родной сестре Марины Цветаевой Анастасии.
И скорей всего толчком к написанию поэмы послужил выход в 1914 году книги Эллиса "Арго", в которой мы можем найти посвящения Марине и Анастасии Цветаевым: Марине "В рай" и "Ангел Хранитель", Анастасие "Прежней Асе". Какая честь была найти своё имя рядом с В. Нилендером, а особенно рядом с А. Блоком! Марина не могла не ответить благодарностью! Так рождался "Чародей". Неудивительно, что название подсказано тем же Львом Эллисом в стихотворении "В Рай", посвящённого Марине (см. Приложение №3).
Поэма описывает в юмористическом тоне дружбу сестер Цветаевых с Эллисом в 1909-10 годах. Когда он был введен в московский дом Цветаевых еще в 1908 году через два года после смерти матери девочек Марии Александровны Мейн, высокоэрудированной женщины, с большим музыкальным талантом.
"Записных книжках" Марины Цветаевой от 4 мая 1914 года, можно найти ее размышления о поэме, которые возникли в процессе написания: "Я не знаю женщины, талантливее себя к стихам.— Нужно было бы сказать — человека. Я смело могу сказать, что могла бы писать и писала бы, как Пушкин, если бы не какое-то отсутствие плана, группировки — просто полное неимение драматических способностей. "Евгений Онегин" и "Горе от ума" — вот вещи вполне a ma portee. {в моих возможностях (фр.). Вещи гениальные, да.
Возьми я вместо Эллиса какого-нибудь исторического героя, вместо дома в Трехпрудном — какой-нибудь терем, или дворец, вместо нас с Асей — какую-нибудь Марину Мнишек, или Шарлотту Кордэ — и вышла бы вещь, признанная гениальной и прогремевшая бы на всю Россию. А сейчас о поэме Эллису скажут: одни критики: "скучно, мелко, доморощенно" и т. п., другие: "мило, свежо, интимно". Клянусь, что большего никто не скажет…
В своих стихах я уверена непоколебимо,— как в Але. Стихи Эллису почти закончены. Остается дописать вторую половину ночи: его сказки, тухнущую лампу, прощание у тополя. Эпилог закончен сегодня. Всего пока написано 500 строк. Это — не длинные стихи, а маленькая поэма. Стихи я пишу очень легко, но не небрежно. Никогда не "затыкаю" пустые места, чем попало. Почти всегда начинаю с конца. Пишу с удовольствием, иногда с восторгом. Написав, читаю, как новое, не свое и поражаюсь".
И вот еще одна запись от 11 мая 1914 года: "Стихи Эллису подвигаются… Стихи великолепные! — недавно я в день написала 80 строк,— в первый раз так много за один день. Эти 80 строк я писала часа 3 1/2".
Цветаева пишет поэму с радостью, но тем не менее сама поражается тому как с легкостью может отложить ненадолго ее написание. "Записная книжка", 25 мая 1914 года - "… близкий отъезд хорошая отговорка для неписания стихов Эллису. Странная вещь: так легко и с такой радостью писать и с таким наслаждением откладывать писание!". Такая вот заметка сделана перед отъездом на лето в Коктебель.
"Чародей" выщел финалом детства и юности. Финалом трогательности и легкости в стихах Цветаевой, начало взрослой поэзии и мемуаристики. Ведь после июня 1914 года Цветаевой придется столкнуться с взрослой жизнью и ее испытаниями. Последние дни счастья, радости и беззаботности останутся в Феодосии, и вот "Чародей", та самая грань между двумя периодами жизни Марины Цветаевой. Больше уже не будет в жизни Марины Цветаевой той легкости и беззаботности присущей периоду дружбы с Эллисом, наступит уже другая взрослая жизнь… (см. Приложение №4)
…
Автор статьи - научный сотрудник феодосийского музея Марины и Анастасии Цветаевых Оксана Гришиненко. Статья опубликована в издании "Литературная газета + Курьер культуры: Крым-Севастополь" № 11-12 от 14.08.2014 года.