Мертвая красота и живучее безобразие
<Отрывок>
<…> М. Цветаева — неплохая поэтесса, спору нет. Но сплетница она, судя по «Моим службам», — первоклассная. «Мои службы» — дневник. Дамский дневник. Форма, как видите, выбрана удачно. Где же и посплетничать всласть даме из хорошего общества, как не в таком интимном дневнике. Артистка своего дела, М. Цветаева не мельчит себя сплетнями про отдельные личности; она сплетничает про строй, которого не понимает и не хочет понять. «Нет, руку нб сердце положа, от коммунистов я по сей день лично зла не видела (может быть, злых не видела?). И не их я ненавижу, а коммунизм». Она несогласна с другими, мелкотравчатыми сплетниками, утверждающими, что «коммунизм прекрасен, коммунисты ужасны». Нет, коммунисты не так уж плохи. Цветаева рассказывает, например, об одном, который устроил ее на службу в Наркомнац. За эту поддержку она отплатила чудаку тем, что поиздевалась над ним в дневнике. Коммунисты были даже слишком хороши к ней, это чувствует, конечно, она сама: из ее уже клеветнического дневника видно, что они относились к ней как к товарищу по советской работе, а она двурушничала и втайне ненавидела все вокруг как могла. «Третьего дня узнала от Б<альмон>та, что заведующий „Дворцом Искусств“ Р<укавишник>ов оценил мое чтение „Фортуны“ — оригинальной пьесы, нигде не читанной, чтение длилось 45 мин., может, больше — в 60 руб. Я решила отказаться от них публично — в следующих выражениях: „60 руб. эти возьмите себе, на 3 фунта картофеля (может быть, еще найдете по 20 руб.), или на 3 фунта малины, или на 6 коробок спичек, а я на свои 60 руб. пойду к Иверской, поставлю свечку за окончание строя, при котором так оценивается труд“». Итак, счет М. Цветаевой ненавистному ей «строю» предъявлен с педантичной точностью, если не Шейлока,[395] Увы, спор между М. Цветаевой и «ненавистным строем» едва ли когда придет к благоприятному окончанию. Дело не в деньгах, конечно. В связи с укреплением нашего хозяйства авторские гонорары, как известно, повышены. Так что М. Цветаевой нет больше повода «не признавать коммунизм». Вся беда в том, что в связи с режимом экономии коммунисты перестали быть такими добродушными, какими их изображает М. Цветаева, и научились гнать прочь тех, кто застрахован от понимания новой России собственной глупостью и злобой.
Красная новь (Москва). 1926. № 7. С. 244–245; см. также в его книге: У нас и за рубежом: Литературные очерки. М.: Артель писателей «Круг», 1928. С. 26–27.
Горбов Дмитрий Александрович (1894–1967) — литературовед, критик.
«Печать и революция».
Несколько ранее в периодике прошли иные отклики на прозу М. Цветаевой «Мои службы». Так, их хвалили за яркий, сочный язык, тонкий юмор, признавали живо написанными. См.: Айхенвальд Ю. Литературные заметки. — Руль. 1926. № 1554. С. 3; Дикс. Судьба толстого журнала («Современные записки», кн. ХХVI). — Звено. 1926. № 155. С. 7; Кульман Н. Пятилетие «Современных записок» (кн. ХХVI). — Возрождение. 1926. № 233. С. 3; Цетлин М. «Современные записки», ХХVI. — Дни. 1926. № 912. С. 3; Пильский П. «Книга» (Рец. на «Современные записки». Общественно-политический и литературный журнал. ХХVI, 1925, Париж) — Сегодня. 1926. № 23. С. 3.
«бездарной болтавне» «Моих служб» написал Смирнов Н. (На том берегу. Заметки об эмигрантской литературе. Новый мир. М., 1926. № 6, 8 июля. С. 141–142), и саркастическую оценку дал им Дивильковский А. (Самочувствие эмиграции. Обзор второй — «Современные записки». Печать и революция. 1926. № 8. С. 26).
395. Шейлок — главное действующее лицо в драме Шекспира «Венецианский купец».