Рец.: «Версты», № 1
<Отрывки>
Еще один русский журнал за рубежом — первая (и громадная) книга «Верст». Просмотрел и опять впал в уныние. Да, плохо дело с нашими «новыми путями». Нелепая, скучная и очень дурного тона книга. Что должен думать о нас культурный европеец, интересующийся нами, знающий наш язык, понимающий всю страшную серьезность русских событий — и читающий подобную русскую книгу? Кто тот благодетель, тот друг «новой» России, который так щедро на нее тратится? И что значит — «Версты»? Верстовые столбы, что ли, то есть опять «новые вехи»? И с какою целью расставляются они?
Редакторы — Святополк-Мирский, Сувчинский и Эфрон, ближайшее участие — Ремизова, Марины Цветаевой и… Льва Шестова. Что за нелепость, за бесшабашность в этой смеси: Цветаева — и Шестов! И какая дикая каша — содержание журнала! Треть книги — перепечатки из советской печати. Остальное — несколько вещей Ремизова,[396] поэма («Поэма Горы») Цветаевой, статья Лурье о музыке Стравинского, статья Шестова о Плотине, несколько статей Святополк-Мирского, затем опять перепечатки из советской печати… и, наконец, ни с того ни с сего, «Житие Протопопа Аввакума, им самим написанное»… Что за чепуха, и зачем все это нам преподносится?
«Мы, говорится в программной статейке журнала, ставим себе задачей объединение всего, что есть лучшего и самого живого в современной русской литературе…
В настоящее время русское больше самой России; оно есть особое и наиболее острое выражение современности. Намереваясь подходить ко всему современному, „Версты“ будут отзываться не только на явления русской культуры, но и на иностранную литературу и жизнь. Что же касается попытки найти естественное сочетание наиболее живых и нужных тяготений русской современности, то, объединяя в одном издании русскую поэзию, беллетристику, критику, библиографию и литературные материалы со статьями по вопросам философии, языкознания, русского краеведения и востоковедения, мы устанавливаем один из возможных обобщающих подходов к нынешней России и к русскому».
Вот, значит, каковы намерения журнала, — выписываю его программу почти целиком, выпустив всего пять строк из первого абзаца, ни в каком отношении не важных. Но, что можно понять из этого набора слов?
Только одно: хотим собирать все лучшее русское, все наиболее живое, нужное… Однако почему первые же строчки этих русофилов так скверно звучат по-русски?
«Объединение всего, что есть лучшего и самого живого…» А затем: весьма сомнительно, что все лучшее стремится собирать журнал.
Нет, у него есть, очевидно, другие, весьма предвзятые намерения. Как ни мало вкуса у его редакторов, все-таки видно, что действуют они не только по своему вкусу.
И действуют прежде всего страшно по старинке; эта смесь сменовеховства и евразийства, это превознесение до небес «новой» русской литературы в лице Есениных и Бабелей, рядом с охаиванием всей «старой», просто уже осточертело. Книга Протопопа Аввакума, конечно, всячески интересна, но зачем все-таки понадобилось «Верстам» печатать ее? Для придания себе серьезной, культурной видимости? Как всегда, очень интересен Шестов. Но чем его статья связана со всем прочим, что есть в «Верстах»?
Вот перепечатки из советской печати. Прежде всего — зачем они теперь? Русские зарубежные издания неизвестно по какому праву уже давным-давно так злоупотребляют ими, что смотреть тошно. А, кроме того, что в них замечательного и нового? <…>
А уж про Ремизова и Цветаеву и говорить нечего: тут любой дурачок за пятачок угадает, что именно дал в сотый, в тысячный раз Ремизов насчет Николая Чудотворца и Розанова и чем опять блеснула Цветаева:
Красной ни днесь, ни впредь
Не заткну дыры, —
жалуется она в своей поэме и продолжает:
О, далеко не азбучный
Рай сквознякам сквозняк…
Гора, как сводня святости,
Указывала: здесь…
Та гора была, как горб
Атласа, титана стонущего,
Той горой будет горд
Жизнь свою, как карту, бьем
Страстные не быть упорствуем
Наравне с медвежьим рвом
И двенадцатью апостолами…
язык уничижительными кличками и определениями…[397] <…>
Примечания
Возрождение (Париж). 1926. № 429, 5 августа. С. 3.
Бунин Иван Алексеевич (1870–1953) — прозаик, поэт, публицист, переводчик, мемуарист.
«Орловский вестник». В 1918 г. уехал из Москвы в Одессу, где выступил соредактором газ. «Южное слово». С 1920 г. в эмиграции. Жил во Франции. В 1920–30-е гг. сотрудничал в ж. «Звено», «Иллюстрированная Россия», «Русская мысль», «Перезвоны», «Современные записки» и др.; газ. «Дни», «Возрождение», «Общее дело», «Последние новости», «Сегодня» и др.
«Николай Чудотворец» (вышла в изд-ве «YMCA-Press») и статья «Воистину (памяти В. В. Розанова)».
397. В рецензиях на ж. «Новый мир» и «Звезда» Д. Святополк-Мирский действительно довольно пренебрежительно отозвался об авторах и их произведениях: «Мы же ничего не потеряем, если вообще отнесем всю прозу за обложку журнала». А также отметил: «Все они <авторы> — вполне благонадежные коммунисты с „партбилетом в себе“, с одним и тем же запасом слов, чтоб далеко не ходить, взятых прямо из „Известий“ и „Правды“» и т. п.