Вечер Марины Цветаевой
Марина Цветаева каждой весной устраивает свой вечер.[511]
В этом году в программе его, кроме стихов, были «Воспоминания о Мандельштаме».
Убежден, что далеко не всем, кто будет эти строки читать, имя Мандельштама известно. Странная судьба у этого поэта. В кругах литературных его стихи ценятся необычайно высоко, «на вес золота», можно было бы сказать. Анна Ахматова назвала его первым русским поэтом,[512] — и это было при жизни Блока. Но в «широкую публику» он не проник. Есть на это причины, конечно, — их долго бы излагать.
Итак, Марина Цветаева рассказывала о Мандельштаме. Не могу сказать, чтобы рассказ был достоин внимания. Скорее, наоборот. Было в нем много мелочей, много пустяков, еще больше полемического задору, — и хоть в полемике Цветаева была права, слушать ее было досадно и тягостно.[513] Раз в год выступает она — умный, талантливый человек — и не находит ничего поинтереснее, о чем бы поделиться со слушателями. О том же Мандельштаме рассказать можно было совсем иначе, совсем другое.[514]
Во втором отделении Цветаева читала стихи. Если бы оценивать стихи отметками, то за некоторые надо было бы поставить Цветаевой ноль, за другие двенадцать с плюсом.
Примечания
26, 20 июня. С. 13.
511. Вечер состоялся 30 мая в зале Эвритмии. Годом раньше вечер Цветаевой прошел в Объединении «Кочевье» 10 апреля 1930 г.
«Цеха поэтов» (Воздушные пути. Вып. 5. Нью-Йорк. 1967. С. 104).
«История одного посвящения» Цветаева написала в ответ на появившиеся мемуары Г. Иванова «Китайские тени» (Последние новости. 1930. 22 февраля), который включил в них вымышленные подробности из жизни Мандельштама в Коктебеле. При жизни Цветаевой ее воспоминания о поэте напечатаны не были. Они увидели свет лишь в 1964 г. в ж. «Oxford Slavonic Papers».
514. Ср. с дневниковой записью, сделанной сразу после вечера Цветаевой, другого его очевидца, поэтессы и журналистки Христины Кротковой: «Только что с вечера Марины Цветаевой… С изрядным опозданием на деревянной сцене появляется она — в ярко-красном вечернем платье, декольте. Держит себя очень непосредственно, но почти не бестактно. Звонкий, не низкий голос, которым она прекрасно владеет. Вероятно, из нее вышла бы неплохая актриса. Она из тех женщин, что любят себя, умеют собой наслаждаться. Она никогда не скажет истины, потому что истина — общее место, одинаковое для всех. Но по-своему она всегда права, парадоксально права. Тем, что она сама себя так любит, она умело подчеркивает, что в ней и другим можно любить. О Мандельштаме было не очень много. Главное было доказать, что он ее любил. Очень остроумно, талант бьет ключом и не угасает…» (Минувшее: Исторический альманах. 21. СПб.: Atheneum; Феникс, 1997. С. 386).